сопряжен с высоким риском, и хотя мы все испытали себя на прочность, все, что мы делали до этого момента, было лишь тренировочной базой. На тренировках можно пропустить "икс", можно зацепиться за деревья. Теперь, когда мы приступили к работе, каждая деталь должна была быть продумана до мелочей. На пожаре нет времени на то, чтобы выкарабкиваться из деревьев или продираться сквозь кустарник в поисках своей команды, пока она ждет тебя. Все остальные новички в тот день улыбались. Я же был сосредоточен на предстоящем сражении.
Этот менталитет - всегда быть в поиске следующего задания - был результатом опыта, но не только военного. Я открывал, развивал, совершенствовал и адаптировал этот менталитет всю свою жизнь. Многие люди с недоверием смотрят на то, как я принимаю новый вызов, как бы говоря: "Зачем кому-то это делать?". Подразумевается, что я делаю это, чтобы меня заметили, чтобы набить руку или чтобы получить чертову зарплату. Ублюдок, прежде чем ты меня узнал, я был кабскаутом, гребаным Вебело и бойскаутом. До того, как ты меня узнал, я был в Гражданском воздушном патруле и младшем ROTC. Потом я поступил в ВВС. Я поступил на флот. Я учился в школе рейнджеров. Я прошел отбор в "Дельту". И вот теперь я - дымовой прыгун Северного мира, работающий с удаленного аэродрома в Северной Британской Колумбии. Думаете, это дерьмо просто так заканчивается? Повторяю: вот кто я, блядь, такой!
Почти на каждой остановке на этом пути было очень мало людей, похожих на меня. Я не был первым чернокожим морским котиком, и я не первый чернокожий прыгун в воду. Еще в 1940-х годах существовала команда чернокожих прыгунов в воду под названием "Тройные никли", которые боролись с лесными пожарами на американском Западе, но их вклад не был широко разрекламирован и, к сожалению, в значительной степени забыт. Сегодня в Северной Америке очень редко можно встретить чернокожего человека, борющегося с лесными пожарами.
Но неважно, откуда вы родом и как выглядите - всем нам мешают якобы установленные социальные границы. Независимо от вашего пола, культуры, религии или возраста, есть вещи, которые, как вам сказали, ваш род просто не делает.
Вот почему в каждой семье, в каждом районе, в каждой культуре, в каждой нации и в каждом поколении должен быть кто-то, кто ломает форму и меняет представление других об обществе и своем месте в нем. Должен быть кто-то, кто готов стать изгоем. Дикарь, который видит эти стены и барьеры, постоянно пытающиеся отгородиться от нас и разделить нас, а затем разрушает их, показывая всем, что возможно. Должен быть кто-то, кто демонстрирует величие и заставляет всех вокруг думать по-другому.
Почему не вы?
Дорога к успеху редко бывает прямой. Для меня она всегда была похожа на лабиринт. Много раз, когда я думал, что наконец-то разгадал код, разобрался во всем и нашел прямой путь к уверенной победе, я натыкался на стену или сворачивал с дороги. Когда это происходит, у нас есть два варианта. Мы можем застрять или перегруппироваться, восстановить силы и попробовать снова.
Именно здесь начинается эволюция. Раз за разом ударяясь об эти стены, вы закаляетесь и становитесь стройнее. Необходимость отступать и разрабатывать новый план, не имея никаких гарантий того, что он когда-нибудь сработает, настроит вашу психику, разовьет навыки решения проблем и выносливость. Это заставит вас адаптироваться. Когда такое происходит сотни раз на протяжении многих лет, это физически изматывает и психически истощает, и становится практически невозможно поверить в себя и свое будущее. Многие люди в этот момент отказываются от веры. Они плывут в водовороте комфорта или сожаления, возможно, заявляют о своей виктимности и прекращают поиски выхода из лабиринта. Другие продолжают верить, находят выход, но надеются, что больше никогда не попадут в подобную ловушку, и отточенные и развитые навыки угасают. Они теряют свое преимущество.
Я всегда нахожусь в поисках очередного закрученного кренделя лабиринта, в котором можно заблудиться, потому что именно там я и нахожу себя. Ровная дорога к успеху бесполезна для таких дикарей, как я. Это может показаться идеальным вариантом, но он не станет испытанием для нас. Она не требует веры, а значит, никогда не сделает нас великими. Мы все строим веру по-разному. Я провожу бесчисленные часы в спортзале, где делаю тысячи повторений, бегаю и езжу на велосипеде на неприличные расстояния, чтобы воспитать в себе веру. Несмотря на то что вы можете подумать, я не считаю себя ультраспортсменом, потому что эти гонки - не то, чем я являюсь. Это инструменты. Каждая из них дает мне запас веры, поэтому, когда я застреваю в лабиринте жизни, как сломленный дикарь, я все равно верю, что способен достичь своих неразумных целей, например, стать прыгуном в воду в сорок семь лет, что бы ни говорили общество или добрый доктор.
Я не хочу сказать, что вы должны пробежать сто или двести миль, чтобы поверить в то, что у вас есть все необходимое для достижения желаемого. Это то, что мне пришлось сделать, исходя из глубины тьмы, из которой я вышел, и масштаба моих амбиций. Но если вы ее потеряли, вам нужно найти путь обратно к вере. Что бы вам ни потребовалось, чтобы поверить в то, что вы лучше, чем достаточно хороши, чтобы достичь своей мечты, - вот что вы должны сделать. И помните, ваше величие не связано с каким-либо результатом. Оно кроется в доблести попытки.
Мой экипаж был одним из четырех, находившихся в режиме ожидания, когда усилился ветер и над Северной Британской Колумбией пронеслись грозовые тучи. Мы находились на нашей спутниковой базе в Маккензи, когда в середине утра поступил звонок о том, что произошел удар молнии и горит пожар площадью три акра недалеко от Форт-Нельсона. Хотя я уже прошел курс подготовки новичков, официально ты не становишься прыгуном в воду, пока не совершишь свой первый прыжок на пожар, и мне предстояло принять крещение. Наша команда из трех человек запрыгнула в DC-3 - отреставрированный реликт времен Второй мировой войны - с тремя другими экипажами, достаточным количеством пожарного снаряжения, чтобы ликвидировать пожар, и двухдневным запасом еды и воды.
Мы летели девяносто минут, пока не достигли клубящегося черного дыма, и выровнялись на высоте 1500 футов. Полетели стримеры, и корректировщик указал на заросший коридор трубопровода, не более двадцати футов в поперечнике, примерно в четверти мили от пламени. Это и был DZ. Стоя на коленях в открытом дверном проеме, споттер прокричал о сносе
