сугробов и редких, занесенных снегом, кустарников ничего не было. На самом деле были только они — замершие и уставшие, а еще горы, на этот раз угрожающе опасные, пугающие своей безжизненностью.
— Нам нужно найти убежище, — севшим и охрипшим голосом сказала Зара. Её глаза пытались рассмотреть лицо парня в бликах луны, но тщетно, был заметен лишь меховой капюшон плаща.
— Знаю, я отправил ветра найти укрытие.
— И что они тебе сказали? — в сердце зародилась надежда.
Ветра были отправлены почти сразу, когда они смирились с тем, что погони за ними не будет и сердце приняло привычный темп. Каз понимал, что колдунья, непривыкшая к низким температурам, долго не протянет в таких условиях. Сам бы он, может, и смог бы обуздать холод, все же, кровь Морозовых служила броней от северной стужи.
— Сказали, что нужно идти дальше.
Они прошли еще час, так и не дождавшись возвращения ветров с хорошей новостью. Ночь стала темнее, а температура ниже. Каз шел наравне с Зариной, хоть изначально, по привычке, вырывался вперед. Девушка догадывалась, что Морозов, старался контролировать ближайшие ветра, чтобы те не свирепствовали на их пути и уходили в другую горную долину. Это едва помогало, но о причине думать не хотелось. Голова и без этого превращалась в свинец. На удивление ей стало жарко, куда-то пропала окружающая стужа. Не выдержав, Зара развязала шарф вокруг шеи и сняла шапку.
— Дура что ли? — воскликнул Каз, останавливаясь. Алые щеки девушки горели, как ягоды шиповника среди снега. Парень быстро начал обвязывать тяжёлый шарф вокруг шеи.
— Жарко, — пожаловалась Зара, слабо пытаясь развязать тугой узел. Вдруг, снежный вихрь, переливающийся серебром в свете луны, поднялся в воздух и закружил Каза в круговорот. Это продлилось всего несколько секунд, после чего россыпь снега легла обратно на землю.
— Впереди сторожка, — не веря своему счастью, сказал Морозов, и тысячи звезд зажглись в его глазах. — Нужно дойти до подножья. Это недалеко.
Ей хватило сил лишь кивнуть, на большее её уставшее тело было неспособно. Только идти, переставляя ноги на следы Каза, не глядя следовать за ним, опираясь лишь на звук хрустящего снега впереди. Глаза ей были не нужны, ведь все вокруг поглотила тьма.
— Не спи, — её потрепали за рукав дубленки и ей, против воли, пришлось их открыть. Девушка даже не заметила, как умудрилась задремать на ходу. И, тем не менее, Каз продолжал тащить её прямо в темноту с большим усердием, чем раньше. — Мы почти пришли, я чувствую, как ветра впереди обвивают сторожку. Если дойдем, то сможем согреться.
Из памяти совершенно выпало то, как они преодолели оставшийся путь, как открыли темную избушку и вошли внутрь. Там было так же темно, однако это не мешало представить колдунье, как из её рта вылетает куб пара.
Послышался грохот — это Каз, ударившийся о какой-то предмет, пытается отыскать в темноте то, что поможет им отогреться. Звуки продолжали исходить из разных уголков комнаты, ей даже показалось, что что-то покатилось по полу к её ногам.
— Нашел! — радостно воскликнул парень и провел спичкой по корешку. На несколько секунд комнату осветило тонкое пламя, этого было достаточно, чтобы найти печь и скудные запасы дров в углу.
С первого раза поджечь у них ничего не получилось, как и со второго. Зара точно знала, что смогла бы разжечь дрова, так же, как делала это дома. Но сейчас, она даже не уверена, что сможет пошевелить пальцами — так сильно они замерзли. Лишь тогда, когда надежда почти иссякла, над поленьями показалась струйка дыма, а через минуты пламя начало разгораться.
Вздыхая от облегчения, замершая и полностью вымотанная, колдунья приземляется на пол, снимая рукавицы и подставляя руки к неуверенному пламени. Она даже представить не могла, как замечательно чувствовать тепло на коже.
Тем временем Каз успел осмотреть небольшую комнату и убедиться, что продовольствия тут нет, лишь куча соломы, одиноко лежит в углу за место кровати, там же в углу было потрепанное жизнью одеяло.
— Накинь это, — бросил он одеяло в сторону девушки. — И снимай свою дубленку. Сейчас снег на ней растает, и она промокнет.
Беспрекословно, даже не пустив едких фраз, Зара последовала его совету и укрылась колючим и грязным на вид одеялом. Пахло от него старостью и плесенью, но оно было теплым — а о большем она и мечтать не могла.
Тут ее взгляд наткнулся на небольшую стопку дров, слишком маленькую, чтобы дожить до утра, её не хватит даже прогреть небольшую комнату. Она посмотрела на Каза, и тот кивнул ей в ответ. Это означало, что у них большие проблемы.
Пока дрова не закончились, им удалось найти чайник и поставить его на печь, предварительно зачерпнув туда снега. Вода закипела минут через сорок, к этому времени Зарина успела немного отогреться и даже нашла две железные кружки.
Руки обжигал кипяток через железную пластину, но они продолжали пить, бок о бок, сидя напротив огня прямо на полу, поджав ноги к груди. В эту минуту, за много миль от дома, находясь у подножья гор в забытой кем-то сторожке, мысли, лавиной скатывались одной за другими.
И вот они уже не два члена Круга — защитники своих земель, отмеченные богами, а два испуганных ребёнка, застрявших во льдах.
— Нужно поспать, — непривычно тихим голосом произнесла Зара и посмотрела вправо, Морозов даже не шелохнулся, продолжая пронзать взглядом пламя. — Утром нам нужны будут силы, чтобы двигаться дальше.
Ответа не последовало, казалось, что мысли парня были далеко отсюда. Она могла поклясться, что Морозов даже не моргал, лишь смотрел и в это время его глаза поразительно сильно отливали серебром, а по шее начали расползаться узоры инея.
— Каз…
Когда уже узоры добрались до скул и глаз, все это резко закончилось — кожа вмиг приобрела здоровый румянец, а глаза стали прежними.
— Ложись. Я подложу дрова.
Последние.
Солома казалась жесткой, но разве это её сейчас должно было волновать? Зара облокотилась спиной об деревянную стену, всем телом ощущая, как за ней воют свирепые ветра. Каз присоединился к ней минуту погодя, бросив последние поленья. Их хватит разве что на час, в лучшем случае угли прогорят за двадцать минут, а после комната остынет.
— Прости меня, — вдруг сказал он, сам удивляясь своему поступку.
— За что?
— За то, что привел сюда, не защитил. Как я могу зваться воином, если не могу защитить близких мне людей в своих же землях?
Темнота, наступающая с каждой минутой прогорания дров, обволакивала, заставляя открываться те двери человеческой души, которые
