почувствовала, как вздрогнули горы, окружающие их. Сила Морозовых поражала своей могущественностью и безграничной властью, которая шла в ногу с гордостью.
— Меня не касается пропажа Жрицы? Она пропала в конце лета, а нам об этом сообщили только сейчас. От Шамана нет вестей несколько недель, и ты думаешь, что это совпадение? Если назревает новая война, то Север должен быть готов.
— Я сам решу вопросы безопасности края, — отрезал мужчина и поправил меховую накидку. В блеске факелов его лицо выглядело суровым.
— В безопасности нет смысла, когда равновесие висит на волоске.
— Щенок, не тебе меня учить! Твоя халатность чуть не погубила девчонку Вельги. Думаешь, равновесие не потерпело бы крах, останься она во льдах?
Каз замер лишь на секунду, а после твердым голосом процедил:
— Я бы не оставил Зарину.
Лицо Святогора исказила недобрая усмешка.
— Разумеется, нет. Очень заботливо с твоей стороны, Каз, остаться с ней. Любопытная вышла картина.
— Тебя это не касается, — повторил он слова деда, чем вызвал злобный оскал. Вступать в споры с ним становилось тяжелее с каждым годом. Этот раз не стал исключением.
— Меня касается все, что происходит в этих землях, в моем замке. Надеюсь, ты не забыл, что род стоит превыше всего.
Каз скрестил руки за спиной, и в этот момент по стене пополз лед, пожирая все на своем пути, поглотив даже полыхающий в факелах огонь. Святогор лишь слегка отпрянул, всего на пол секунды, но этого было достаточно, чтобы понять, что тот испугался.
Удивление, граничащее с гордостью и страхом.
Каз не думал останавливаться. Его силы возрастали и обретали форму, сейчас он чувствовал каждый ветряной поток, обдувающий Черногорье. Но, усладившись удивлением деда, тот отозвал лёд.
— Я не забыл про долг семье. Но пусть род Морозовых помнит, чем придется пожертвовать мне, неся его.
— Дар — не бремя.
— Это я решу сам, — в голосе полыхал огонь, не смотря на низкую температуру. — А теперь, когда мы все обсудили, я вернусь к себе.
Мальчишки тут же прижались вплотную к стене, стараясь слиться с тенью. Зарина поспешила взять с них пример, надеясь, что никто не заметит их. Когда дверь открылась, оттуда почти выбежал Каз. Ей хотелось ринуться за ним, но её руку сжал Матвей, отрицательно качая головой.
Каз пронесся по коридору, желая что-нибудь разбить или заморозить. Как жаль, что сегодня у него не было тренировок, теперь придется думать, как высвободить злость, чтобы никто не пострадал.
«Кто? Кто? Кто?»
Хотя бы добраться до комнаты.
Он чувствовал, как магия в нем кипела, требуя выбраться на волю. Раньше бы его это испугало, но сейчас — нет. Он знал, что нужно делать и как с эти бороться. Святогор говорил, что его сила не бремя, а благословение богов, однако сам не верил в это. И Каз понимал ужас того, с чем ему придется бороться веками.
Перед глазами возник образ Чернобога и холодное ощущение смерти, что возникло с его появлением. Не хотелось признавать, что больше всего на свете Каз боялся стать похожим на него, и на то были причины. Северные земли созданы Чернобогом, как Южные его братом. И если Белобог нес солнце и жизнь, то Чернобог вечную зиму.
До знакомства с божеством Морозову не приходилось задумывать от кого идет сила его семьи, а после знакомства не мог перестать думать. До конца жизни ему придется бороться с тьмой внутри него и снаружи, взывающей к своему творцу.
Обнадеживало то, что не он один связан с жестоким Богом.
Каз достиг комнаты и устремился к окну, открывая его настежь. Вместо птиц в небе летали ветряные потоки, он видел их блестящие хвосты в лучах тусклого солнца. Это была его личная комната, та, которая будет принадлежать Воину Круга, а не ученику Гнездеца.
А сейчас нужно успокоиться и высвободить часть магии, пока он не взорвался вместе с ней.
Для начала, стоило вспомнить, с чего начался его день.
Конечно же, как только повозка пересекла порог Гнездеца, Морозов получил взбучку. Он был слишком уставший для того, чтобы как-то оправдаться, поэтому просто клювал носом под ругню Святогора и изредка кивал головой. И видимо, у его деда все еще осталось что-то в заледеневшем сердце, раз он отпустил его отдыхать до полудня, чтобы потом, конечно же, отругать внука по всем правилам.
И сейчас, после тяжелого разговора, где было высказано много неприятных слов, он стоял у окна, опустошенный, чувствуя, как злость и лед текут по венам.
Мерцание прошлось по подоконнику. Стало легче, но все еще не то.
У Святогора сейчас была проблема поважнее, чем отчитывать Каза за его поведение, но тем не менее, он, как и все Морозовы, делал вид, что ситуация полностью принадлежит ему. Но, как бы его наставник не старался держать лицо, масса неприятностей значительно подпортила картину полного порядка.
«Кто? Кто? Кто?»
А ведь дед оплошал. И видимо, ситуация настолько плоха, что хранительница Озерного края была вынуждена оставить преемницу в самом безопасном, хоть и ненавистном месте, боясь, что её настигнет судьба Жрицы. Каз задумался: девушка пропала в конце лета, а сейчас середина декабря, где можно столько времени держать её в плену, а главное зачем?
Её исчезновение было определенно связано с теми людьми в черной броне. Прямую связь он чувствовал всей душой. Кулаки снова сжались, а иней замерцал ярче, когда лед начал прорываться из рук. Почему то контролировать его было проще, чем ветер. Каз посмотрел на несколько носящихся потоков и представил, как они соединяются в один большой, способный вырвать дерево с корнем. Но на деле ветра лишь разлетелись в разные стороны.
Он рассказал Святогору, что среди нападавших был маг льда. Кто-то из Волковых, но вот кто? Гарольд и Ворцлав главные мужчины в роду, но была еще Велея, двоюродная бабка Светланы. Они повелевали льдом, но существовали еще и другие родственники девушки, не столь близкие, жившие в других городах Черногорья.
«Кто? Кто? Кто?»
Народ севера не прощает предателей. Род отомстит за это, кем бы ни был тот, что направил на него магию. Но дед не поверил, сказал, что род Морозовых выше предательства.
От досады Каз разбил только что выстроенное ледяное стекло.
Осколки пронзили кожу и начали таять от выступившей горячей крови. «И вовсе она не серебряная» — подумал Морозов, когда послышался шорох за дверью.
Он не собирался оборачиваться, когда дверь тихо отворилась, запустив тоненький поток сквозняка в комнату. Каз чувствовал ее присутствие каждой клеточкой тела, и от этого становилось
