что я смотрю на экран, а я рассматриваю маленькую родинку у нее на шее. Ее не было видно, обычно она прячется за длинными прядями, а сейчас они перекинуты на одно плечо.
Не удержавшись, провожу по ней пальцем и чувствую, как замирает Анжелика. Замирает, но не отстраняется.
— Попробовали, — соглашаюсь с ней и прикасаюсь к ее коже губами. — Но многое не успели. Не представляешь, как сильно мне хотелось попробовать так…
Я задираю ее футболку, и ее оголенный живот тут же напрягается под моими ладонями. Под судорожный выдох я поднимаюсь выше.
— И вот так…
Она снова резко выдыхает, напрягается еще больше, а потом откидывает голову назад, позволяя моим рукам подниматься выше. И еще выше. Нежная кожа… у нее такая нежная кожа — как вызов, искушение ощутить эту нежность в руках. Я с удовольствием сжимаю ладони, и она отчаянно выдыхает:
— Алекс…
Еще одно приглашение, которое я принимаю. Глажу ее ладонями, исследую ее тело, пользуясь тем, что она склонила голову набок, скольжу губами по ее чувствительной шее. Она начинает дрожать. Дрожать и пылать, я чувствую жар, который проходит через нее. Хочется большего. Не только чувствовать — видеть.
Разворачиваю ее к себе и, не давая опомниться, подхватываю и усаживаю на столешницу. Ее глаза удивительного оттенка — как талый шоколад с теплыми каплями меда. Манят к себе, завораживают.
На скулах играет румянец, взгляд затуманен, она хватает ртом воздух, и эта футболка, которая оголяет плечо еще больше…
Ее голова снова послушно склоняется набок, когда я припадаю к ее шее губами. Ее руки цепляются за мои плечи, когда я задираю футболку и пробую ее вкус и здесь.
— Алекс, мы ведь… — говорит она, задыхаясь. — Фиктивный брак…
— Поцелуи… Это просто поцелуи, Анж… Расслабься.
Она вновь становится податливой, как будто ей действительно было нужно для этого мое разрешение. Или верит, что я не зайду дальше. А хочется до одури. Вжать ее в себя, усадить на себя, заставить раскачиваться и смотреть, как она тает от ласк, слушать, как стонет, как дышит мне в рот.
Я возвращаюсь к ее губам, чтобы действительно не сорваться. Пью ее дыхание, присваиваю себе, поглощаю ее. Дальше идут лишь мои пальцы. Оттягивают резинку ее штанов, скользят по ажурной ткани, глядят ее нежную кожу. Она очень чувствительная, отзывается на каждое касание. Подается бедрами вперед, нетерпеливо ерзает, безмолвно умоляя не останавливаться.
Ее дыхание срывается, тихий стон разрывает тишину и мои барабанные перепонки, крошит в месиво мой контроль. Хрен знает, как я держусь. Не трогать… не брать большего, чем она готова отдать… Я беру ее ртом… Глубже, жестче, заставляя ее потеряться в нахлынувших ощущениях.
— Алекс… — полузадушенный выдох мне в шею, когда мои пальцы становятся неумолимей, настойчивей. — Алекс, я пока…
Голос срывается. Ее пальцы обхватывают мое предплечье, ногти приятно царапают кожу. Но я останавливаюсь. Пытаюсь остыть. Даю ей время вернуться в реальность.
Она вздрагивает и затихает. Теперь я глажу ее лицо, ее волосы, спину. Целую во влажный висок.
Она медленно выдыхает.
— Хорошо… — голос звучит сипло, и она прочищает горло и повторяет: — Хорошо, что ты сдержал свои желания при фотографе. Представляешь, какой был бы фурор, выложи я эти фотографии в инстаграм?
Глава 35
Александр
— Ты уверена, что мы правильно едем?
Я с подозрением кошусь на пустырь, по которому мы катим, потом на навигатор, но тот упрямо показывает, что мы на верном пути. Анжелика отрывается от смартфона, осматривается и тоже подтверждает:
— Не сомневайся. Я сюда уже не первый раз приезжаю. Приют уже скоро.
— Полтора часа на машине, через длинную полосу леса, теперь пустырь. Удивительно, как сюда доходят те, кто хочет подкинуть животных. Путешествие не для слабаков.
— На самом деле под сам приют редко подбрасывают. Несколько лет назад, когда он находился в черте города, да. Но тогда Лида — это хозяйка приюта — только начинала, она еще и адрес в сети афишировала. Так что практически ни одна ночь не обходилась без подкидышей. В итоге приют стал трещать по швам и пришлось искать новое место.
— Ну что ж, поздравляю. Надежно вы спрятались.
— Иногда люди врут, звонят — телефоны есть в сети, — говорят, что хотят взять животное, а приносят своих. Но да, значительно меньше, чем раньше. Я надеюсь… Надеюсь, что, пока они несут своих питомцев, а путь действительно долгий, они передумывают их оставлять.
Скорее всего, выбрасывают где-то поближе. Не утруждаются, чтобы постараться пристроить хотя бы так. Но Анжелике я этого не скажу. Я вижу, что ей это небезразлично.
Киваю. Она, будто только и ждала этого, мягко улыбается и возвращается к смартфону. Да уж, постарался Щавель за двойную оплату: она всю дорогу загружает в сеть наши снимки. Надеюсь, на обратном пути она уже будет свободна.
Хотя за ней интересно наблюдать. Она часто улыбается, некоторые снимки долго рассматривает, а некоторые приближает, заинтересованная какими-то деталями. Иногда бросает взгляд в мою сторону, как будто сверяет.
Может, Щавель переборщил с фотошопом? Если и так, надеюсь, он понимает, что в его интересах скостить мне пару лет, а не накинуть.
Угрюмый пейзаж неожиданно сменяется синей полосой в стороне. Какое-то озеро, судя по всему, и не особо загаженное. Над ним нависают длинные ветви ивы, бросающей остатки листвы. Да и вокруг много зелени.
Красиво. И пустота вокруг лишь усиливает эту красоту. Небо здесь кажется ярким, до рези в глазах. Хочется остановиться, выйти из машины и элементарно подышать свежим воздухом.
— Хорошее место для базы отдыха, — говорю я.
— Да. Ты не один так считаешь.
Анжелика отрывается от смартфона и с толикой грусти смотрит в сторону озера. Может, все-таки нужно было рвануть куда-то на отдых? Понятное дело, тогда бы из этой затеи вряд ли получилось что-нибудь путное. Но сейчас у нас в отношениях явный прорыв. Неделю под пальмой, где-то на острове, и чтобы жарило так, что хотелось забыть об
