одежде…
— Приехали, — прерывает мои размышления Анжелика.
Слева по курсу массивные зеленые ворота с призывной вывеской «Твой друг». Анжелика звонит подруге, сообщает, что мы на месте, и ворота раскрываются. За ними стоит худощавая женщина лет тридцати. Накачанные губы, наращенные ресницы и длинные черные волосы, грудь… над грудью четвертого размера тоже поработали не только ее папа и мама.
— Привет. — Анжелика обменивается с ней поцелуями, когда мы выходим из машины. — Знакомьтесь. Это Лида. А это Алекс… мой муж.
Заминка небольшая — значит, она уже к этому привыкает. Лида выглядит удивленной. Качает головой, прищурившись, рассматривает меня.
— Когда ты только успела? Нет, на самом деле я хотела сказать другое: поздравляю! И еще спросить: что в таком случае вы здесь делаете?
— Отличное замечание, — говорю я. — Слышала, Анжелика? Выбрасываем корм из машины и едем обратно. Или можем оставить. Подкинем его по-соседски прокурорскому псу, а то он заскучал без сосисок.
— Перебьется, — воинственно заявляет Лида и открывает ворота пошире, чтобы машина заехала. — Добро пожаловать! Нам вас не хватало!
Она указывает, куда лучше подъехать, чтобы не пришлось далеко носить мешки с кормом. Под гулкое лаянье псов я заезжаю на территорию и вижу, как Анжелика и Лида о чем-то активно переговариваются.
Носить мешки не приходится. Стоит остановиться у какого-то амбара, как из него выходит парнишка, представляется Ильей, сообщает мне за какой-то надобностью, что он уже три года как волонтер и сам со всем справляется. Благодарит так долго и искренне, словно старается для себя.
Становится даже немного не по себе, и я помогаю ему занести две когтеточки.
— Пойду прогуляюсь, — роняю с чувством выполненного долга.
— Конечно, — охотно поддерживает парень. — Может, кого-то себе и присмотрите.
Обернувшись, нахожу взглядом Лиду и Анжелику. Они продолжают общаться, поэтому решаю и правда пройтись. Территория здесь большая, но долго гулять не получится. Лай то стихает, то начинается с новой силой.
— У вас посетителям, случайно, беруши не выдают? — интересуюсь у волонтера.
— Здесь обычно бывают только те, кто сильно любит животных, — скалится он. — Случайные жертвы спасаются сами.
— Правильно, — соглашаюсь я. — Это очень по-дружески.
Паренек снова демонстрирует мне свои зубы, и я отхожу. К несчастью, ближайшие вольеры с собаками. И чтобы попасть к котам, которые, ясное дело, ведут себя тише, нужно пройти через них.
Здесь есть не только дворняги, но и породистые: доги, овчарки, спаниели, бойцовские. Последних уже вряд ли возьмут: слишком опасно, но у некоторых, возможно, есть шанс. Ухаживают за ними хорошо, миски чистые, вольеры тоже. Правда, взгляды у собак большей частью тоскливые. А вот у этого даже озлобленный.
Я останавливаюсь возле вольера, из которого на меня исподлобья смотрит псина. Дворняга, но довольно крупная. Сама рыжая, глаза рыжие, скалится так, что куда там этому волонтеру.
Табличка сбоку сообщает, что это Граф. Тот самый, которого уже дважды бросали и о котором так переживала Анжелика. Ну, глядя на эту морду, неудивительно, что от него постарались поскорее избавиться.
— Нравится? — слышу рядом с собой голос Лиды. — Не хотите себе такого друга?
— У меня уже один есть. Не скажу, что он выглядит более дружелюбно… Но я к нему уже как-то привык.
Лида одна. Анжелики не видно — наверное, уже где-то крутится возле других животных. Я снова смотрю на пса.
— Один есть, — продолжает Лида. — Если возьмете этого, будет еще один.
— Вы так говорите, как будто с ним можно будет сообразить на троих.
Она улыбается. Но атаку не прекращает.
— Только посмотрите на него: он сильный, активный, добрый пес. А имя какое? Оно ему очень подходит. Отражает суть.
Пес, будто учуяв, что участвует в смотринах, скалится еще больше и принимается рычать. Пригибает голову и рычит еще больше.
— Граф… — говорю я. — Случайно, не в честь последнего, кого он загрыз? Естественно, из самых добрых намерений.
Лида начинает смеяться. Смеется она громко, открыто. Даже собачий лай прекращается. А еще ее смех работает как маячок: из закоулков выглядывают и другие волонтеры или работники приюта, не только Илья. Даже моя жена объявляется. И решает, что нам пора ехать. А для убедительности берет меня за руку.
— Если хотите, — не отпускает нас просто так Лида, — можете взять на прогулку Графа или любую другую собаку.
— Спасибо, я лучше с женой. Может, лет через двадцать…
Лида снова смеется и подмигивает. Анжелика сжимает мою ладонь, и я незаметно поглаживаю ее большим пальцем.
— Или через тридцать, — говорю, встречаясь с ней взглядом.
Ее ладонь расслабляется.
— Мы так же сотрудничаем с зоопарком, — уже по пути к воротам говорит Лида. — У нас даже есть розыгрыши, можно выиграть билет в зоопарк, если внести пожертвование. А можно за определенную сумму стать опекуном над каким-либо животным. По сути, усыновить, мы даже выдаем специальный документ.
— Мы молодая семья. Нам еще рано об этом думать, — говорю я.
К счастью, удается отделаться только пожертвованием, которое оставляю на выходе в огромной коробке.
— Извини за Лиду, — говорит Анжелика. — Она сейчас немного нервничает… Обычно она более лояльна к новым людям.
Пытаясь улучшить мое настроение, она принимается гладить меня по плечу. Выбери она для этого другую часть моего тела, эффект был бы более наглядным и быстрым. А так я могу еще поворчать.
— Рассказывай, рассказывай. Ты видела эту коробку? При напоре Лиды не удивлюсь, если там волонтеры платят за вход.
Она смеется, а я ловлю себя на том, что смотрю на ее губы. Выдохнув, концентрируюсь на дороге. Зрелище менее красивое, но я хочу, чтобы ее смех звучал еще не один раз.
Дом ее родителей тоже в пригороде, но с другой стороны. От нашего далековато. В общем, всячески способствует улучшению отношений с тестем и тещей.
— Мы ненадолго, — говорит Анжелика, когда мы въезжаем в поселок. — Просто отметимся: были, смотрели, в доме все так, как они оставляли. Чтобы маме было спокойней.
— Ради такого дела можем даже подсчитать количество упавших на газон
