и хватит. Теперь пусть забудет.
— Забудешь тут, как же, — бухтит Яров. — Я твой талмуд для новобрачных видел только со стороны — и то десять лет находился под впечатлением.
— Анжелика — женщина сильная, справится. Я в нее верю.
Яров окидывает меня задумчивым взглядом, а потом наливает коньяк и произносит тост:
— Поздравляю.
— Спасибо.
Друг есть друг. Ему не обязательно задавать кучу вопросов, чтобы понять.
— Кстати, раз такое дело, давай позовем Таканохаши. А то у меня до сих пор впечатление, что мы его немного надули.
— Да ну, не выдумывай. Он деловой человек. Ему есть чем заняться.
— А мы с тобой кто? Он, кстати, говорил, что у них в компании скоро корпоратив, собирался нас пригласить. Вот пусть заодно и расскажет, что нас там ждет. Все-таки японские традиции от наших отличаются.
И вот была же у меня мысль, что это плохая идея.
Но друг есть друг. Его один на один с чужими традициями не оставляют.
А у японца не просто деловой подход, а нюх и хватка бульдога. Вопреки моим ожиданиям, он не отказывается приехать. А когда слышит повод, по которому мы собрались, уверенно заявляет:
— Две недели со дня свадьбы? Это святое дело. Обязательно нужно отметить так, чтобы было что вспомнить.
Ну да.
Обычно именно с этой фразы и начинается отсчет до момента, когда ты ничего помнить не будешь.
Я даже не помню, кто в итоге съел мое мясо! Молчу про все остальное.
Смутно — спор, что лучше: сакэ или водка. И это при том, что мы пили коньяк.
Снова смутно — какие-то важные звонки, сообщения, моя уверенность, что я всех нас надежно пристроил. Попросту — растолкал по местам обитания. И вдруг снова две морды напротив. Причем уже две с восточным разрезом глаз, поди знай, кого куда отправлять, когда нас тормошит Костя.
Еще более смутно — почему-то и зачем-то какие-то рисовые поля. Наверное, Таканохаши хвастался своей империей и что он один из самых состоятельных бизнесменов. Очень надеюсь, что мы ему поверили и не успели слетать туда и обратно.
Совсем смутно: у меня срабатывает напоминалка в телефоне, и мы меняем маршрут.
По ходу, все же приехали…
— Твою мать…
Такая простая, привычная фраза, а язык устает так, что хочется его чем-нибудь приподнять. И виски ломит так, будто кто-то не только приставил к ним дрель, но и включить не забыл.
— Что-то тебе слишком часто стала сниться моя мама. Еще чуть-чуть, и я начну ревновать.
С трудом открываю глаза и вижу рядом с собой Анжелику. Хмурюсь, пытаясь припомнить, когда мы успели и ее позвать в ресторан. А пока память медленно выползает наружу, успеваю понять, что мы не в ресторане. Мы в комнате. В ее комнате. И не сидим, а лежим.
В комнату вовсю ломится свет. Пошевелиться кажется самоубийством. Но я все-таки протягиваю руку и прикасаюсь к ее губам.
— Как ты? — спрашивает она.
— Мне всегда казалось, что после бурной ночи это законная фраза мужчины.
Она улыбается, и я глажу пальцем эту улыбку.
Не знаю, куда в итоге попали двое других деловых людей, но я удачно приехал. Теплая постель, красивая женщина рядом, взгляд, от которого я наконец просыпаюсь. Откат, к сожалению, тоже имеется — я понимаю, что вряд ли моя компания в том состоянии была пределом мечтаний.
— Почему я здесь?
— Ты очень убедительно предлагал показать мне свою пижаму.
В ее глазах искрится, переливается смех. Но я все равно приподнимаю одеяло и облегченно выдыхаю, обнаружив, что я в одежде. Рубашки нет, а брюки имеются. Пусть и помялись — плевать.
— Я поздно приехал?
— Утром. И не один, а с японцем, который у нас был на свадьбе.
Я морщусь. В горле груда песка. Дрель в висках увеличивает скорость. Прекрасное, доброе утро спортсмена, что и сказать.
Напился, явился под утро, да еще не один, вломился к ней в комнату…
Но во взгляде Анжелики нет и тени упрека. Потому что считает, что не вправе выяснять отношения? Или ей и правда плевать? Не на условия контракта, а… на все остальное. И сейчас она просто терпит мое присутствие?
Перевожу дыхание, выжидаю, пока дрель немного заткнется.
— Почему ты не выставила меня из своей комнаты?
Анжелика тепло улыбается.
— Потому, — перечисляет она, — что ты дважды звонил и предупреждал, что задержишься на посиделках с друзьями. Потому что, когда ты позвонил в третий раз, ты спросил, не против ли я, что с тобой приедет твой друг. Ну и да, естественно, самое главное — ты разжег мое любопытство с этой пижамой.
Обернувшись, Анжелика, тянется рукой к тумбочке и протягивает мне стакан с шипящей водой. А когда я его выпиваю, склоняется и целует меня в висок — тот самый, куда была приставлена дрель.
— Спи, — тихий шепот.
Прикрыв глаза, я откидываюсь на подушки. Слышу тихие шаги, слышу, как открывается дверь.
— Ты куда?
— Заеду в приют — завезу корм и надо поговорить с Лидой, кое-что решить. Спи, не переживай, там будет кому помогать выгружать. Потом прогуляюсь по магазинам и встречусь с Филиппом.
— Ничего себе планы!
— Обещаю, что буду раньше, чем ты. Надеюсь, ты действительно так сильно любишь рис, как заказывал. Потому что твой японский друг уже позавтракал и уехал. А тебя ждут рисовый суп, суши и плов.
От такой перспективы я снова валюсь на подушки. Едва дверь закрывается, вспоминаю кое о чем важном. Осмотревшись, замечаю свою рубашку и пиджак на кресле. Проверяю карманы и облегченно выдыхаю.
Это я молодец, что в таком состоянии все-таки ничего не забыл. Не зря вчера меняли маршрут. Достаю телефон, просматриваю список пропущенных — так, эти ждут. Делаю важный звонок.
— Каретников? Собери-ка мне всю информацию по приюту для животных «Твой друг»… В смысле спишь?.. Может, животные там
