кавалера. Я ограничиваюсь кивком и улыбкой, но не бегу обниматься, потому что с Алексом мне гораздо комфортней и интересней. Даже когда он встречает своих знакомых, нет нудных и долгих разговоров. Обычно это или несколько фраз по делу, или так, шутки ради. И всегда в этих нескольких фразах звучит:
— Познакомьтесь. Это Анжелика, моя жена.
От этих слов сразу становится очень тепло и очень трудно перестать улыбаться, поэтому иногда я прячу улыбку за бокалом. Алекс переговаривается о чем-то с очередным знакомым, а я удовлетворенно выдыхаю.
Негромкая музыка, блеск вокруг, ресторан и шампанское — все невольно напоминает о том вечере, когда мы с Алексом танцевали. А потом все бросили и уехали смотреть, как у наших ног подмигивает огнями ночной мегаполис. Картинка представляется так ярко, как будто это было только вчера.
И видимо, визуализация оказывается слишком сильной по энергетике, потому что реальность воплощает ее еще более четко. Вносит в нее то, что я из нее вычеркнула, — Валеру.
Он довольно далеко от нас и не один, а с Миланой. Она держится за его локоть, рассматривает то одних, то других и то и дело что-то нашептывает ему. Судя по ее ехидной ухмылке, вряд ли их хвалит. Валера если и слушает ее, то без особого интереса. Стоит, отрешенно смотрит в какую-то точку, а потом, будто почувствовав взгляд, неожиданно поворачивает голову.
Едва заметный кивок с его стороны. Отвечаю тем же — как обычному знакомому, и ловлю себя на том, что совершенно ничего не чувствую. Ни грызущей тоски, ни сожаления, ни дребезжащих ностальгических ноток. Ничего. И тут же забываю о нем.
Алекс очень много общается, попутно назначает встречи старым или новым клиентам. Может, поэтому ему все надоедает куда быстрее, чем мне.
— Ну что, поедем? — предлагает он. — Все равно я все визитки раздал, а шампанское у нас и дома есть. Больше здесь делать нечего.
Я согласно киваю, но уйти мы не успеваем: к нам подходит хозяин вечера. Я говорю о том, что праздник получился очень красивым, а потом они с Алексом обсуждают какие-то деловые нюансы, и я решаю ненадолго оставить их.
Тронув Воронова за руку, киваю в сторону коридора.
— Вернусь через пару минут.
Он кивает и продолжает разговор, а я ухожу. Дамская комната сделана с размахом, как будто рассчитывали, что там кто-то может захотеть поселиться. Просторная, светлая, все дорого и блестит — в стиле отеля. Зеркала, огромная люстра. Пока мою руки, взгляд буквально приклеивается к ее отражению. К чему она здесь? В самом деле, не хватает только кресла или дивана, которые вполне могли поместиться.
Достаю помаду из сумочки — она стойкая, за вечер не подвела, но все же лучше слегка освежить цвет. Но вдруг дверь открывается, и я вижу Валеру.
— Ты перепутал кабинки, — сообщаю, взглянув на его отражение.
Видно, что он уже хорошо поддал, так что перепутать немудрено в таком состоянии. Но вместо того, чтобы последовать подсказке, он делает шаг вперед и толкает дверь у себя за спиной.
— Мы с тобой оба много чего перепутали, — говорит, приближаясь.
Я пожимаю плечами, не собираясь разбираться в его пьяных фантазиях. Хочу пройти мимо, но Валера хватает меня за плечи. Сильно, скорее всего, даже не отдавая себе в этом отчета. Но меня настораживает не это, а его лихорадочный взгляд.
Он не смотрит на меня, а будто ощупывает — ноги, платье, лицо, губы, глаза. Пальцы на моих плечах сжимаются сильнее, когда я делаю попытку вырваться.
— Отпусти.
Он словно не слышит меня и повторяет:
— Мы много чего перепутали, Анж. Ну теперь все, хватит. Хватит, Анж. Я сходил налево, ты сходила замуж. Пора с этим заканчивать.
— Тебе пора заканчивать с алкоголем, Валера. Меня все устраивает.
Он качает головой и делает шаг вперед, тем самым оттесняя меня вглубь комнаты, потому что я не хочу, чтобы он ко мне прикасался. Не хочу чувствовать его дыхание у себя на лице. Не хочу его видеть.
— Ты врешь! — выдает он решительно и как-то отчаянно. — Ты врешь, Анж! Я заезжал к тебе на квартиру, видел, что там полным ходом идет ремонт. Значит, ты планируешь его скоро бросить. Ну или чувствуешь, что это хочет сделать он. Не играй со мной, хватит. Давай не будем мстить друг другу за маленькие ошибки, просто простим их.
Он пытается прислониться лбом к моему, и я отшатываюсь. Мне это уже не просто не нравится. Я начинаю злиться, и сильно.
— Отпусти меня. Если у тебя не сложилось все так, как ты хотел, это не значит, что у меня тоже. Меня все устраивает.
Он выпрямляется, всматривается в меня — недоверчиво, колко.
— Что устраивает? Он устраивает? Ты же замуж выскочила только назло мне. Он никто, Анж. Никто для тебя. Я знаю, что ты любишь меня. Любишь, просто еще не простила, ведь так?
— Нет, Валера, не так. Мне на тебя плевать. И да, меня устраивает, как все сложилось. Нет, даже не так: мне это нравится. Нравится быть замужем за Алексом. Нравится быть Вороновой. И нравится то, что я люблю своего мужа.
Он снова качает головой — не верит, не может в это поверить. А мне все равно. Мысленно я давно это признала: мои чувства к Алексу куда глубже, чем просто симпатия. Только не говорила ему. Не решалась, а оказывается, произнести это вслух тоже легко.
— Ты не можешь… — голос Валеры срывается, а его пальцы впиваются в мою кожу. — Не можешь его любить… За что?
— За то, что он — это он.
— Ты ошибешься, ты…
Я встряхиваю руками, пытаясь избавиться от его хватки, и на какую-то долю секунды даже думаю, что мне это удается. А потом понимаю, что это не я отталкиваю его от себя. Его от меня отпихивают.
Жестко. Быстро. Припечатывая сначала к стене, а потом… Это тоже занимает долю секунды, размах — и Валера, пошатнувшись, сгибается вдвое и сползает по этой самой стене. Вот так быстро исполняется мечта моего брата
