Правительство опасалось массового изъятия вкладов, при котором казна вынуждена была бы изыскать дополнительные средства для покрытия своих долгов кредитным учреждениям. Стремясь приостановить рост объема вкладов, министр финансов П. Ф. Брок предложил осуществить операцию «выталкивания» вкладов из государственных банков путем понижения процентной ставки по ним с 4 % до 3 %. Это предложение вызвало серьезные возражения и в самом Министерстве финансов, и в Государственном совете. Директор Кредитной канцелярии Ю. А. Гагемейстер в специальной докладной записке, направленной в 1857 г. председателю Комитета финансов великому князю Константину Николаевичу, предостерегал, что эта мера «гибельна для казны», так как следствием ее явится катастрофический отлив вкладов. Государству для расплаты с вкладчиками придется вновь прибегнуть к денежной эмиссии или к займам. Гагемейстер указывал, что все расчеты правительства основаны на недостаточном развитии частного кредита. По его мнению, именно развитие частного кредита – главная задача, которая стоит перед правительством[152]. При обсуждении в Государственном совете предложение Брока было отклонено большинством голосов, но Александр II, присоединившись к мнению меньшинства, одобрил его, и с 1 августа 1857 г. оно вступило в силу. Официальным указом от 1 июня 1857 г. проценты по вкладам были понижены с 4 до 3 %. Одновременно были выпущены 4-процентные «непрерывно-доходные билеты» (бессрочные облигации), которые предлагалось приобретать вкладчикам.
Настойчивость, проявленная Александром II, вполне вероятно, была следствием влияния, оказанного на него организаторами двух крупнейших в то время акционерных компаний – Главного общества российских железных дорог и Русского общества пароходства и торговли. Многие влиятельные сановники, да и сам Александр II, были владельцами акций этих компаний. По воспоминаниям М. Х. Рейтерна, занимавшего пост министра финансов в 1862–1878 гг., «понижение банковских процентов как бы указывало всем вкладчикам на желание правительства направить частные капиталы на эти предприятия»[153].
Но эти две компании были далеко не единственными российскими акционерными предприятиями. В 1857–1858 гг. в России пробудился дух предпринимательства[154]. В стране началась учредительская горячка, которая привела к массовому отливу вкладов из кредитных учреждений. Для того чтобы приостановить отлив вкладов, в 1858 г. на некоторое время была прекращена выдача разрешений на открытие новых акционерных обществ. Но эта мера не смогла существенно изменить ситуацию.
В начале 1859 г. была создана специальная Комиссия по устройству банков и денежной системы, куда вошли глава Кредитной канцелярии Ю. А. Гагемейстер, будущий управляющий Государственным банком Е. И. Ламанский, будущие министры финансов М. Х. Рейтерн и Н. Х. Бунге, другие весьма компетентные в вопросах финансов и кредита лица. Пытаясь найти выход из банковского кризиса, комиссия предложила реализовать идею реструктуризации банковских вкладов через их конвертацию в долгосрочные ценные бумаги. В марте правительство объявило о выпуске 4-процентных «непрерывно-доходных билетов» – бессрочных облигаций на сумму 33 млн руб. В отличие от держателей прежних вкладов, владельцы акций не имели право востребовать вложенную в банк сумму и должны были довольствоваться получением ежегодного рентного дохода. Хотя ежегодный доход с бессрочных облигаций был выше, чем по прежним вкладам (4 % вместо 3 %), подписка на них не удалась. Вкладчиков отпугивало отсутствие гарантий возвращения полной суммы, затраченной на покупку ценных бумаг. Тогда комиссия предложила вывести из оборота излишнюю массу бумажных денег и сделать еще одну попытку консолидации вкладов – выпустить 5-процентные облигации с погашением их в течение 37 лет[155].
Для того чтобы подтолкнуть к их приобретению, процентная ставка по вкладам была снижена до 2 %. Всего было выпущено 5-процентных билетов на сумму около 300 млн руб. Но отлив вкладов не утихал. В 1859 г. востребование вкладов превысило их поступление на 104 млн руб. Свободная наличность казенных банков, превышавшая еще два года тому назад 146 млн руб., снизилась до 13 млн руб. Разрешение вопроса о реформировании кредитной системы не терпело отлагательств. К середине 1859 г. члены комиссии пришли к выводу о невозможности реорганизации старой банковской системы.
В июле 1859 г. материалы комиссии, обосновывающие необходимость ликвидации государственных кредитных учреждений, рассмотрел и одобрил Комитет финансов. 31 мая 1860 г. был утвержден устав нового Государственного банка. Тогда же были ликвидированы Государственный Коммерческий банк и Государственный Заемный банк. Дела последнего передавались Петербургской сохранной казне. Однако вскоре сохранные казны также прекратили свою кредитную деятельность, рассчитались с вкладчиками и передали суммы, полученные в счет погашения ссуды, в Государственный банк. На этих же основаниях прекратили свою кредитную деятельность и приказы общественного призрения. За один только 1860 г. объем вкладов старых кредитных учреждений уменьшился на колоссальную цифру – 47 млн руб. Остатки вкладов перешли к вновь учрежденному Государственному банку. Почти столетней монополии Российского государства на банковский кредит наступал конец.
Одновременно началась подготовка главной, «великой» реформы – отмены крепостного права. Это также ставило вопрос о необходимости реорганизации кредитной системы, так как освобождение крестьян могло быть проведено только при условии погашения долгов помещиков по ссудам, полученным под залог «населенных имений». В основе проекта реформы лежала идея освобождения крестьян с землей (усадьбой и пахотным наделом) за выкуп.
Тесная взаимосвязь этих двух мероприятий легла в основу интенсивного сотрудничества творцов крестьянского законодательства и профессиональных финансистов. Одновременно с началом работы Комиссии по устройству банков и денежной системы входящая в нее группа экспертов была приглашена председателем Редакционных комиссий Я. И. Ростовцевым для работы в особой Финансовой комиссии, которой предстояло разработать закон о выкупе наделов. Борьба с банковским кризисом оказала непосредственное воздействие на разработку условий выкупной операции. По замыслу реформаторов, помещик должен был стать не только потенциальным аграрием-предпринимателем, но и рантье, держателем ценных бумаг, гарантом их устойчивого биржевого курса, а крестьянин – не только юридическим собственником надельной земли, но и своеобразным должником казны, который, погашая при выкупе долг помещиков дореформенным кредитным учреждениям, обеспечил бы уплату процентов по дореформенным консолидированным вкладам. Так выкуп стал скрепляющим звеном между кредитной и крестьянской реформами, придавая последней определенный фискальный налет.
Общий объем выкупной суммы (исходя из средней величины годового оброка, 6 % годовых и численности помещичьих крестьян) определялся в 902 млн руб. Государство должно было выплатить помещикам 80 % этой суммы (758 млн руб.) 5-процентными выкупными свидетельствами сразу же после опубликования законодательных актов об освобождении крестьян, а остальные 20 % должны были выплатить помещикам крестьяне в рассрочку. Предполагалось, что свой долг государству (758 млн руб.) крестьяне будут выплачивать в течение 49 лет, доплачивая 1 % за «посредничество» государства в выкупной операции. Зачет помещичьих долгов (425 млн руб.) должен был больше чем на половину (на 56 %) сократить потребность государства в наличных деньгах или специально выпущенных ценных бумагах (выкупных свидетельствах) для выплаты помещикам.
В «Положении о выкупе крестьянами, вышедшими из крепостной зависимости, их усадебной оседлости и о содействии правительства к приобретению сими крестьянами в собственность полевых угодий» 1861 г. устанавливалось общее правило, что при выдаче помещикам выкупной суммы «прежде всего выплачивается из оной состоящий на имении долг кредитным установлениям… если банковый долг превышает не только выкупную сумму, но и нормальный размер банковых ссуд, то по требованию кредитного установления излишек долга, не покрываемый выкупной суммой, пополняется из дополнительного платежа крестьян». В последующем законодательстве эти положения были конкретизированы.
По закону 12 февраля 1862 г. владельцы оброчных имений получили право просить о переводе своего долга казенным «кредитным установлениям» на земли, отходящие в надел крестьянам[156]. При этом помещик продолжал считаться владельцем надельной земли, на которую переводился долг, и нес ответственность за уплату крестьянами соответствующих платежей. Закон от 10 июля 1863 г. распространил указанное правило и на владельцев барщинных имений (за исключением нескольких местностей империи).
