Ответ давно известен социологам: у человека, занятого творческой деятельностью, особенно социально-востребованной, интересной и действительно необходимой людям, денежная мотивация не является главной. Последняя присутствует, но не на первом месте. Первое же место в их мотивации занимает… сама работа. Плюс отношения солидарности и творческого соперничества (но не рыночной конкуренции) с товарищами по работе. Плюс большой объем свободного времени (в идеале у сельского учителя его должно быть не меньше, чем у профессора престижного университета). Плюс гарантированная занятость. Плюс надежда на бессмертие (А. Макаренко и Я. Корчак, И. Павлов и А. Эйнштейн не умерли, это общеизвестно)…
Продолжим. Кто из вас не посмеивался над известным принципом коммунизма «каждый – по способностям, каждому – по потребностям»: дескать, всем всего никогда не хватит. Однако. Если мы примем предложенную выше посылку – главной потребностью «человека творческого» становится сама деятельность, – то коммунистический принцип становится вполне реалистичным. В самом деле, в этом случае по потребностям будет распределяться… труд. Так решается – причем автоматически, без внешних ограничений – проблема торможения бесконечной погони за все большим количеством материальных благ, проблема отказа от пресыщения. Занятому интересной работой, включенному в круг товарищей по общему делу человеку попросту неинтересно гоняться за десятым костюмом или выбирать себе третий автомобиль. Ему нужна красивая и удобная (но не дорогая и престижная) одежда. Простота решения проблемы перемещения, а не шикарный автомобиль. Уютное, создающее благоприятную атмосферу для работы и отдыха жилище, а не огромные апартаменты…
Решение порождаемой обществом потребления проблемы пресыщения создает к тому же предпосылки для решения проблемы преодоления бедности (в мире, уходящем от бессмысленного пресыщения и других превратных ценностей – от финансовых спекуляций до масскультуры – высвобождается огромное количество ресурсов…).
Впрочем, мы увлеклись. Пора поставить давно напрашивающийся вопрос:
А что эти творцы будут есть?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, использую историческую параллель (меня опять гложет ученая совесть, твердящая, что параллель – не доказательство; придется от нее отмахнуться: я пишу публицистическую статью, а не теоретический трактат). Итак, параллель.
Известно, что ключевой проблемой аграрных обществ был недостаток продуктов питания и сельскохозяйственного сырья. Большинство крестьян в Средние века (а в России так еще и сто лет назад) жили впроголодь и имели скудную одежду. И это при том, что более 80 % населения было занято в сельском хозяйстве. Как решилась эта проблема, например, в Западной Европе, скажем, в Голландии? Очень просто. Путем радикального сокращения числа занятых в сельскохозяйственном производстве. Индустриальная революция доказала: чем меньше работников занято производством продуктов питания, тем больше этих самых продуктов производится в стране. Правда, для этого нужен «пустяк» – мощная индустрия, обеспечивающая относительно небольшое количество сельских рабочих машинами, удобрениями и т. п. В результате сейчас в Западной Европе 2–3 процента занятых непосредственно в аграрном секторе производят столько продуктов питания, что их хватает на всю Европу плюс на экспорт… в страны, где в сельском хозяйстве работает едва ли не половина всей рабочей силы.
По аналогии сформулирую парадокс: для того чтобы обеспечить производство большого количества качественных утилитарных потребительских благ (не только еды и одежды, но и автомобилей, жилья, бытовой техники и т. п.), а также оборудования, необходимо… резко сократить число занятых в сфере материального производства. При этом, однако, надо резко увеличить число и производительность тех, кто будет занят созиданием главных «ресурсов» развития новой экономики – новых технологических и культурных знаний плюс – главное – творческих способностей человека.
Простейший пример: для того чтобы производить, скажем, не десять, а двадцать миллионов легковых автомобилей, можно увеличить в два раза – пусть до двух миллионов – число занятых в автомобильной промышленности. Но можно поступить и иначе: при помощи нескольких тысяч новых креативных работников поднять в два раза производительность труда. А можно вообще предложить новый путь решения транспортной проблемы, уйдя от личных машин с двигателем внутреннего сгорания и перейдя к общественному электротранспорту, радикально сократив затраты в материальном производстве и успешно решая экологические проблемы.
Вот почему ключевым сектором экономики ближайшего будущего станут сферы производства инноваций плюс «отрасли», занятые формированием креативного потенциала человека – обучение и воспитание (причем через всю жизнь!), искусство, спорт и т. п. Это рождающееся уже сегодня «первое подразделение» постиндустриальной экономики – аналог промышленности для экономики XXI века. Формула производства будущего проста: если экономика является постиндустриальной, то 20 % занятых в материальном производстве производят больше, чем 80 в индустриальной.
Но вот вопрос: а чем в этом случае будут заняты остальные 80 % ?
Ответ на него автор уже дал выше. Для того чтобы 20 % населения смогли полностью обеспечить высококачественными материальными благами и оборудованием новое общество, каждый из этих работников должен иметь как минимум 15–20 лет образования и переучиваться раз в пять лет. Он должен быть человеком высококультурным и здоровым. И жить лет 80, а то и 100 в среднем. Иначе ничего не получится. Иначе мир XIX – начала XX века. А чтобы такие образование, культура, здравоохранение стали реальностью, необходимо огромное количество высококвалифицированных, творчески относящихся к делу воспитателей детских садов и школьных учителей (чтобы группы в обычном садике и классы в обычной школе были по 7–10 человек), нужно, чтобы более половины работников имели магистерские дипломы, нужны миллионы и миллионы людей, занятых рекреацией общества (проблемами тех, кто не может и/или не хочет ни учиться, ни работать) и природы…
И здесь дело найдется каждому, ибо общество и даже экономисты быстро поймут, что социальный эффект и даже коммерческая выгода в экономике будущего, получаемые от доброй нянечки в яслях, не меньше, чем от финансового спекулянта, ворочающего миллиардами.
«Съест-то он съест, да кто ж ему даст?»
В детстве я слышал такой анекдот. Мальчик приходит с папой в зоопарк и видит огромного слона. «Папа, – спрашивает мальчик, – а слон десять булок хлеба съест?» – «Съест», – отвечает папа. «А сто булок?» – «Съест». – «А грузовик булок съест?» – «Съест-то он съест, да кто ж ему даст?» – раздраженно заключает отец.
