Как и следовало ожидать, Англия, являвшаяся тогда наиболее развитой капиталистической страной в мире, стала инициатором борьбы за уничтожение торговых барьеров в Восточной Азии. Ее сильный конкурент в области судоходства, Соединенные Штаты, которые лишь на немного отставали от Англии по тоннажу морских перевозок[28], к этому времени начали проявлять большой интерес к Дальнему Востоку и стремились приобрести определенные договорные права, обеспечивающие интересы американских судоходных компаний на Дальнем Востоке. Коммодор Пэрри незадолго до своей экспедиции в Японию писал: «Когда мы смотрим на восточные владения нашего сильного морского соперника — Англии, на непрерывный и быстрый рост числа ее укрепленных портов, мы убеждаемся в необходимости принять неотложные меры… К счастью, Японские и многие другие острова в Тихом океане еще не затронуты этим бессовестным правительством (то есть Англией), некоторые из них расположены на великом торговом пути, который неизбежно приобретет исключительное значение для Соединенных Штатов. Не теряя ни одной минуты, следует принять самые решительные меры для закрепления за США достаточного количества портов». Дальневосточная политика США к этому времени уже обнаружила свои характерные черты, а именно, стремление и настойчивые попытки подготовить условия для осуществления своих будущих планов. В поисках портов и торговых опорных пунктов в западной части Тихого океана Пэрри и другие американцы выдвигали планы захвата Формозы, а также островов Рюкю и Бонин[29] {17}. Пока Франция, Англия и Россия были поглощены спорами по турецкому вопросу, приведшему к Крымской войне 1854–1856 гг., а Англия и Франция, кроме того, старались извлечь максимум выгоды из недавно заключенных неравноправных договоров с Китаем, Соединенные Штаты Америки начиная с 1853–1854 гг., то есть после «открытия» Японии{18}, настойчиво стремились навязать свои требования бакуфу и в конце концов достигли своей цели: в 1858 г. американец Таунсенд Гаррис добился того, что Япония, уступив иностранному давлению, заключила первый торговый договор с западной державой{19}. Вслед за этим неизбежно должно было последовать установление постоянных дипломатических связей с другими странами. Эта уступка со стороны бакуфу привела к усилению антииностранных настроений среди японцев. В то же время, разрешив иностранным купцам въезд в Японию, правительство тем самым ускорило разрушение феодальной экономики. В результате заключения торгового договора во внешней торговле Японии произошел резкий скачок: в 1863 г. японский экспорт, главным образом сырья, составлял 4 751 631 иену, а в 1865 г. эта цифра увеличилась до 6 058 718 иен, в то время как импорт за этот же период соответственно составлял 4 366 840 и 5950231 иену. Вследствие того, что договором были установлены низкие пошлины на импортные товары, началось наводнение Японии иностранными промышленными товарами. Такое фантастическое соотношение цен золота и серебра, как 1:6 или 1:5 при мировом соотношении 1:15[30], привело к большой утечке золота, что расстроило японскую экономику, но зато принесло громадные прибыли иностранным купцам. В 1860 г. бакуфу начало понижать ценность монеты путем уменьшения в ней содержания золота более чем на 85 %. Последовавшая затем инфляция еще больше усилила экономическую разруху, вызвав стремительный рост цен на предметы потребления. Рост цен на товары наряду с резким колебанием цен на рис[31] имел катастрофические последствия для сёгуната, даймё и находившихся на их содержании самураев, размеры рисовых стипендий которых хотя и были твердо установлены, но при переводе на деньги фактически сокращались вследствие роста цен на товары.
Сёгунат, финансы которого находились в чрезвычайно неустойчивом положении, теперь вынужден был принять на себя еще тяжесть чрезвычайных расходов по строительству фортов, чугунолитейных заводов, а также расходы по компенсации за нападения на иностранцев и на отправку представителей за границу. У правительства не было других источников для покрытия этих расходов, кроме как усиление обложения сельского населения и выколачивание принудительных займов— гоёкин — с купцов[32]. Новые налоги, которые сёгунат и даймё взимали с крестьян, вызывали еще более сильные крестьянские восстания[33], в то время как разросшаяся армия ронинов, разорившихся крестьян, бродяг и нищих устремлялась в города, усугубляя царивший в стране хаос. Бедственное экономическое положение самураев низших рангов, обостренное катастрофическим ростом цен, привело их к отчаянной нужде и усилило их ненависть к бакуфу и его внешней политике. Виновниками своего тяжелого положения самураи считали иностранных варваров и их коммерческие операции[34]. Начиная с убийства в 1860 г. Ии Наосукэ{20} — сторонника «открытия» Японии для иностранцев, покушения на руководящих деятелей бакуфу становятся частым явлением. Террор был направлен также и против купцов, которые наживались на ростовщических операциях, а также на спекуляции, используя колебания цен на рис[35].
Прежде чем перейти к рассмотрению преобразований, происшедших во время реставрации, уместно поставить вопрос, почему Япония не стала колонией или страной с ограниченным суверенитетом, как, например, Китай того периода. Опасность подчинения Японии одной или нескольким западным державам была вполне реальной. Внутреннее социальное и экономическое разложение достигло такой степени, что приходится удивляться, каким образом Япония избежала участи Китая. Англия и Франция перекосили свои колониальные опорные пункты все дальше подальше на Восток. К счастью для Японии, их внимание было поглощено значительно более богатой добычей — Китаем, «усмирением» которого они были заняты в течение нескольких десятилетий, начиная с 1840 г. Англия особенно пристально следила за могучим восстанием тайпинов, которое вспыхнуло в 1850 г. и продолжалось около пятнадцати лет, а затем приняла участие в подавлении этого восстания. Период с 1860 по 1865 г., то есть канун реставрации Мэйдзи, был наиболее критическим для Японии. Бакуфу отступало по всему фронту перед своими политическими соперниками; экономическая разруха достигла исключительной остроты в результате хронического аграрного кризиса и, наконец, вся прогнившая система феодализма рассыпалась в прах под воздействием западной торговли и западной идеологии.
Франция при Наполеоне III обнаружила стремление к приобретению новых территорий и славы. К тому времени, когда Наполеон выпутался из своей мексиканской авантюры, увенчанная шлемом фигура Бисмарка бросила зловещую тень на Вторую империю, угрожая ей войной и удерживая Наполеона от посылки войск на край света. Тем не менее Франция, несмотря на свою слабость, вновь обратила свой взор на Дальний Восток, пытаясь добиться успеха если не путем завоеваний, то хотя бы при помощи интриг. Леон Рош, французский дипломатический представитель в Японии, прошедший большую школу колониального управления в Алжире, был находчивым дипломатом, типичным для периода, предшествовавшего «телеграфной» дипломатии. Его пребывание в Японии было ознаменовано установлением теснейших связей с бакуфу и соответствующей враждебностью по отношению к антиправительственной клановой коалиции.
