Так что никакой зависимости качества жизни от климата вообще не получается! По всем природным условиям Россия должна находиться в одной группе с Канадой, Финляндией, Швецией, Норвегией, а она почему-то оказалась в компании Бразилии, Индонезии и Вануату! Следовательно, гипотезу о климатической обусловленности качества жизни необходимо отвергнуть. Россия бедна не потому, что зима у нас холодная, а по каким-то другим причинам. Эти причины нам предстоит отыскать. Да, наше отставание от передовых стран по качеству жизни, мерой которого служит её средняя продолжительность, огромно. Но русская зима тут ни при чём!
ВАРЯЖСКАЯ СТАРИНА
И вот ещё на какой вопрос нам стоит получить ответ: а всегда ли теперешние богатые и благополучные страны жили хорошо? Ответ будет совершенно определённым: нет, не всегда. Возьмём в качестве примера хотя бы Швецию. По своей культуре она нам как-то ближе и понятнее, чем, например, Япония. Понять загадочную японскую душу нам всё-таки сложно. Например, в Японии до сих пор преобладает 48-часовая рабочая неделя, но японцев это почему-то устраивает и на продолжительности жизни отрицательно не сказывается. А с варягами наши предки общались с древнейших времён и даже призывали их на княжение, что указывает на неплохое взаимопонимание. Так вот, нельзя сказать, что варяги всегда преуспевали и процветали. Очень интересно прочитать о Швеции второй половины XVIII — первой половины XIX века, описанной современной шведской писательницей Герд Реймерс. Она упоминает про визит литератора Аттербума к вдове знаменитого поэта предыдущего поколения Бельмана: «Его удивление также вызывает чистота, которая её окружает; возможно, не совсем обычное качество для погружённого в бедность Стокгольма в 40-х годах 19 века»1.
1 Реймерс Г. В тени гениев. Жёны и музы. 20 портретов / пер. со швед. Н.Е. Френкель. М.: Искус-
ство, 1993. С. 59.
2 Там же. С. 68.
В XVIII веке бедности было ещё больше. В ту пору Швецию единодушно считали если не беднейшей, то одной из самых бедных стран Европы. И, конечно, рука об руку с бедностью шло пьянство. Ему отдал дань и прославленный поэт, что с некоторой неохотой признаёт и Реймерс: «Разное писали об отношении Бельмана к бутылке. Нет, однако, сомнений в том, что в городе с населением в 70 тысяч и 700 кабаками, то есть там, где один кабак приходился на сто человек, он не был поборником трезвости»2. Что ни говори, а нравы Стокгольма того времени — по кабаку на сто жителей, включая грудных младенцев, — впечатляют!
Так жил и спивался шведский народ. А вот как жила интеллигенция, точнее, интеллектуальная элита: профессора Лундского университета. В XVIII — первой половине XIX века в Швеции было всего два университета: Упсаль-ский и Лундский. Причём Упсала занимала ведущее положение в естественных науках, а Лунд — в гуманитарных. К числу профессоров Лунда в начале XIX века принадлежал и крупнейший шведский поэт-романтик Эсайас Тег-нер. «Его положение профессора греческого языка в Лундском университете с социальной точки зрения казалось, конечно, привлекательным, но с материальной было полной катастрофой, потому что он не получал жалованья. Деньги приходилось зарабатывать другими путями — частными уроками, а также с помощью церковного прихода. Большая часть профессуры получала право на доходы из его средств. Это давало Тегнеру в натуре несколько бочек зерна или какую-либо другую снедь»1. Однако! Вам это ничего не напоминает, уважаемый читатель?
И на добавок — ещё про Швецию второй половины XVIII века, на этот раз из Брокгауза и Ефрона: «Из многих существенных недостатков государственной системы наиболее роковым было общераспространённое взяточничество чиновников, позволявшее представителям иностранных держав обеспечивать свои интересы в ущерб самым существенным интересам самой Швеции»2.
Такое ощущение, что это не Швеция, а какая-то другая страна, знакомая нам куда лучше. Интересно, а водились ли среди шведов того времени единомышленники г-на Паршева? Вполне возможно, они там были. И точно так же доказывали, что все беды Швеции — от холодного климата. Ведь зима там действительно заметно холоднее, чем в Германии, Франции, Англии, не говоря уж об Италии!
Но шведы сумели добиться того, что их страна из числа бедных перешла в разряд наиболее благополучных. Заметим, что колоний у Швеции не было. Последний обломок некогда обширной европейской империи — Финляндию — шведы потеряли в ходе русско-шведской войны 1808-1809 годов, то есть до начала экономического подъёма Швеции. Похоже, что утрата империи послужила для этого подъёма необходимой предпосылкой. То же самое можно сказать и о Японии после 1945 года.
1 Реймерс Г. Указ соч. С. 82.
2 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 39. С. 339.
У нас империи тоже больше нет, а потому самое время браться за ум. Мы можем и обязаны обустроить Россию! Но для этого надо понять действительные причины нашей бедности, а затем найти способы её преодоления.
ГЛАВА 2. ХВАТИТ ЛИ ХЛЕБА?
Надо быть гениальным,
чтобы оставить Россию без хлеба.
У. Черчилль
СПОСОБНА ЛИ РОССИЯ ПРОКОРМИТЬ СЕБЯ?
Думаю, что этот вопрос волнует большинство читателей. А должен волновать всех! Потому что если даже Россия с её необъятными просторами не в состоянии обеспечить продовольствием своё далеко не густое население, то человечество, численность которого в текущем столетии должна вырасти до 9-10 млрд, ждёт поистине катастрофическое будущее.
Г-н Паршев в данном случае сперва как будто колеблется и даже не прибегает к своему излюбленному приёму — запугиванию читателей страшилками. Он говорит: «...нашей пашни (около 100 млн. га) едва ли хватит для самообеспечения России хлебом» (с. 42). То есть скорее не хватит, но может и хватить. Однако такой неопределённый ответ не соответствует стилю и приёмам нашего идеолога. Г-н Паршев, подобно Нине Андреевой, любит однозначность.
И вот он уже вернулся на круги своя — к сочинению ужастиков: «В представлении многих мы всё ещё "одна шестая часть суши". Увы, мы уже только "одна седьмая". И суша эта уже не та. Мы потеряли половину пахотных земель (причём лучшую половину) и большую часть минеральных ресурсов» (с. 58). И ещё круче: «Вовлечение экономики России в мировые рыночные отношения ("международное разделение труда") губительно и в короткий срок приведёт её к коллапсу Увы, но территории России не хватит для ведения натурального хозяйства нынешним населением. Демеханиза-ция и дехимизация сельского хозяйства приведёт к тому, что деревня будущего сможет прокормить население не более чем в 1914 году — 90 млн. человек, из них всего 15 млн. горожан. Напомню, и тогда ежегодная смертность от голода и болезней, связанных с недоеданием, исчислялась десятками и сотнями тысяч. А если в селе не будет солярки, а конское поголовье ещё не достигнет уровня 1914 года — ситуация будет хуже, чем в начале века» (с. 207).
