Почему люди, которых это не затрагивает или у которых нет аналогичной ответственности, должны испытывать ограничения? Будь это веским основанием для запрета героина, то с тем же самым основанием надо было бы запретить азартные игры, употребление алкоголя, курение, вождение автомобиля, авиапутешествия и другие опасные или потенциально опасные занятия. А это уже откровенный абсурд.
Когда человек женится, он не соглашается отказаться от всех потенциально опасных занятий. Брачный контракт, в конце концов, это не рабство. Брак не препятствует тому, что один их супругов занимается чем- то, что не нравится второму Люди с обязанностями получают инфаркты, играя в теннис. Но никто же не станет предлагать запретить спорт для людей с обязанностями.
Еще один аргумент против наркозависимости: наркоманы становятся абсолютно непроизводительными и тем самым понижают ВНП (валовой национальный продукт), показатель экономического благополучия страны в целом. Таким образом, делается вывод, что зависимость от наркотиков наносит ущерб стране.
Это ложный аргумент, потому что как осмысленное понятие в нем рассматривается благополучие страны, а не благополучие наркомана. Но он неубедителен и сам по себе. Он опирается на эквивалентность ВНП и экономического благополучия, а они вовсе не эквивалентны. Например, ВНП учитывает все государственные расходы как вклад в благополучие страны независимо от того, так это на самом деле или нет. Он не учитывает работу домохозяек по дому. Далее, в нем совершенно неверно толкуется экономический статус отдыха.
Любая оценка экономического благополучия должна придавать отдыху определенную ценность, а ВНП этого не делает. Например, ВНП должен удвоиться, если в полном масштабе будет внедрено изобретение, позволяющее людям удвоить производство реальных товаров и услуг. Но если люди решат использовать изобретение лишь для того, чтобы обеспечить себе тот же уровень жизни, но наполовину сократить рабочий день, то ВНП не изменится ни на йоту.
Верно, что если героиновая зависимость ведет к увеличению продолжительности отдыха, то в результате ВНП понизится. Однако тот же эффект будет иметь увеличение продолжительности отдыха по любой причине. Таким образом, если выступать против наркозависимости на этом основании, мы должны выступить против приятных отпусков, поэтических размышлений и прогулок в лесу. Список запретов может быть бесконечным. Нет ничего плохого в том, чтобы в ответ на увеличение благосостояния увеличивать продолжительность отдыха. И если это снижает ВНП, то тем хуже для ВНП.
Наконец, совершенно не очевидно, что наркозависимость обязательно ведет к снижению экономической активности. По большей части источником наших знаний о поведении наркоманов является исследование тех из них, кто вследствие законодательного запрета на героин и заоблачных цен на него вынужден тратить большую часть времени в мучительных поисках огромных сумм денег. На нормальной работе они работать не могут, потому что тратят большую часть времени на воровство, убийства и проституцию.
Поскольку мы концентрируемся не на социальной, а на личной проблеме наркозависимости, то факты из жизни таких людей к нашей дискуссии не относятся. Чтобы изучить поведение наркоманов, которым закон не запрещает быть производительными, мы должны обратиться к тем немногим, кому достаточно повезло быть обеспеченными стабильным запасом недорогого героина. Эта группа состоит в основном из врачей, которые могут использовать свои полномочия по выписыванию рецептов, чтобы стабильно обеспечить себя героином. Немногочисленные факты, которые дает нам эта маленькая выборка, указывают, что наркоманы, освободившись от принуждения, связанного с запретом героина, могут вести вполне нормальную и продуктивную жизнь. Такие врачи предоставляют услуги так же адекватно, как и другие врачи. По всем признакам они в курсе последних достижений в своей области, в состоянии поддерживать отношения с пациентами, и во всех существенных аспектах их деятельность не отличается от функционирования других врачей.
Врачи-наркоманы предоставляют услуги так же адекватно, как и другие врачи.
Безусловно, будь героин легальным, наркоманы все равно продолжали бы испытывать связанные с ним проблемы личного характера. Оставались бы страх возвращения запрета и относительно ограниченная дееспособность после периодов употребления наркотика. Сохранялся бы риск передозировки, хотя в условиях легализации эта опасность сократилась бы, поскольку распределение наркотиков осуществлялось бы под наблюдением врачей. Сохранялись бы отголоски отмененных запретов, которые проявлялись бы в форме предубеждений против наркоманов.
Впрочем, важно не то, что даже в условиях легализации у наркозависимых людей будут возникать проблемы, связанные с наркотиками. Особым интересам почти всегда сопутствуют особые проблемы; скрипачи всегда боятся повредить пальцы, а балерины должны беречь ноги. Героиновая зависимость не является злом сама по себе. Если героин легализовать, то он не принесет вреда никому, кроме тех, кто его употребляет. Есть люди, которые могут выступать против него, воспитывать людей и отговаривать их, но запрещать героин открытое нарушение прав тех, кто хочет его употреблять.
На первый взгляд, нетрудно ответить на вопрос: «Действительно ли шантаж нехорош?» Единственная проблема, которая при этом возникает, — зачем вообще задавать такой вопрос. Разве шантажисты не... шантажируют людей? И что может быть хуже? Шантажисты охотятся на темные тайны людей, угрожая вытащить их на свет и предать огласке. Они истощают свои жертвы и часто доводят их до самоубийства.
Однако мы придем к выводу, что обвинения против шантажиста не выдерживают серьезного анализа, что они основаны на неизученных предрассудках и глубоких философских ошибках.
Что такое шантаж? Предложение о сделке. Это предложение обменять нечто (обычно молчание) на другое благо (обычно деньги). Если предложение о сделке принимается, то шантажист хранит молчание, а шантажируемый платит оговоренную цену. Если предложение шантажиста отклоняется, то он может воспользоваться своим правом на свободу слова и разгласить секрет. В этом ничего плохого нет. Имеет место только предложение хранить молчание. Если оно отклоняется, то шантажист всего лишь реализует свое право на свободу слова.
Сплетник гораздо хуже шантажиста, поскольку последний даёт шантажируемому шанс обеспечить его молчание.
Единственное различие между сплетником и шантажистом в том, что шантажист воздержится от разговоров за определенную цену. В некотором смысле сплетник гораздо хуже шантажиста, поскольку последний дает шантажируемому шанс обеспечить его молчание. Сплетник же раскрывает секрет без предупреждения. Разве не будет положение человека, владеющего секретом, лучше в руках шантажиста, чем в руках сплетника? В случае сплетника все потеряно, а в случае шантажиста можно даже выиграть или хотя бы не ухудшить свое положение. Если запрашиваемая шантажистом цена ниже стоимости секрета, то его владелец заплатит шантажисту — и это будет наименьшим из двух зол. Тем самым он выиграет разницу между стоимостью секрета для него и ценой шантажиста. Если запрашиваемая шантажистом цена выше стоимости секрета, то он не получит требуемого, и информация будет обнародована. Однако в этом случае положение индивида в ситуации с шантажистом не хуже, чем оно было бы в ситуации с закоренелым сплетником. Поэтому действительно трудно объяснить поношения, которым подвергается шантажист, — по крайней мере в сравнении со сплетником, которого обычно порицают с легким презрением и самодовольством.
