Государственная власть сначала возникает, как общественно-государственная власть, опирающаяся на природные инстинкты выстраивания гибкого взаимодействия членов родоплеменных отношений. Но в плодородных долинах крупных рек, где появлялись крупные государства из многих земледельческих племён, государственная власть быстро превращалась в деспотическую кастовую власть, которая благодаря наследственному разделению труда и обязанностей отчуждалась от чисто природных, чисто стайных способов выстраивания взаимодействия между членами государствообразующего сообщества. Верхние касты, используя государственную власть, стремились предельно ослабить влияние на себя традиций родоплеменных отношений. Как доказывает история всех государств, для осуществления своего господства над носителями традиций родоплеменных общественных отношений они постепенно, с течением времени создавали учреждения из необщественной прослойки чиновников и полиции. И эта прослойка населения, таким образом, порождалась для обслуживания интересов только и только правящих прасословий, а затем каст государственной власти и была заинтересована в необщественной власти как таковой. Необщественный смысл обязанностей чиновников и полиции подтверждался тем, что в их число широко вовлекались и рабы. Пример библейского Моисея, из которого в Древнем Египте сделали высокопоставленного чиновника по прихоти дочери фараона, показывает, что чиновничество той поры уже явно отчуждалось от египетского земледельческого сообщества, обслуживало интересы государственной власти как особый слой получающих образование высокопоставленных рабов. Однако в этнических государствах языческого мира противоречия между правящими кастами и земледельческими общинами не становились антагонистическими, поэтому чиновничество и полиция не приобретали самостоятельного значения, не рассматривались в качестве союзника правящих каст.
Иначе говоря, образовавшие государственную власть первое и второе прасословия, приобретая опыт преследования собственных целей существования, развивали разные средства осуществления этих целей, добиваясь их в том числе посредством создания слоя чиновников и поддерживающей текущий порядок полиции, отчуждённых от этнических интересов государствообразующего сообщества. В конечном итоге это приводило к такой управленческой, не связанной с общественным самоуправлением упорядоченности государственных отношений, при которой подавлялись всякие возможности для проявления жизненной силы, заложенной в природных этнических родоплеменных инстинктах стайного поведения человека. Подавление жизненной силы в каждом подданном совершалось через регламентированное государственной властью подавление воли к её проявлению, вследствие чего со сменой поколений умерщвлялась жизненная сила и воля к общественной борьбе за существование у всех слоёв цивилизованного сообщества. Изобретение орудий труда и разделение труда было едва ли не самым важным проявлением огромной жизненной силы и воли к борьбе за существование первобытного общества как такового. А когда эти силы и воля угнетались из поколения в поколение, у цивилизованного сообщества исчезали генетические творческие задатки, побуждающие к дальнейшему совершенствованию орудий труда и углублению разделения труда. То есть исчезали задатки к творческому развитию производительных сил и производственных отношений, как раз и приводившие к застою и упадку.
К чему вела потеря непосредственной бессознательной связи правящих каст земледельческих цивилизаций с остальными носителями родоплеменных общественных отношений, с земледельческими общинами, показывает лишь один пример из истории Древнего Египта. Кочевые племена гискосов захватили огромнейший Египет только потому, что государственные отношения в стране полностью потеряли общественный характер, в том числе вследствие роста влияния многочисленного необщественного чиновничества. Отчуждение огромных масс земледельцев, главных хранителей традиций родоплеменных отношений, от влияния на власть вызвало всеобщую потерю интереса к общественной жизни страны, разрушало традицию общественного взаимодействия в чрезвычайных условиях, в том числе, когда требовалось отразить нападение врага. Поэтому стало возможным, захватив ключевые рычаги управления учреждениями чиновников и полиции, посредством этих рычагов установить контроль над всем государством. Чем и воспользовались гискосы. Для порабощения Древнего Египта и быстрого налаживания управления страной, им понадобилось только заменить собой воинскую касту, то есть стать кастой владельцев основной части земельной собственности Египта.
Гискосы оказались расово и этнически чужеродным явлением для египетского земледельческого населения. Даже переняв традиции ритуалов воинской касты покорённого государства, они не могли стать приемлемыми для земледельцев и главных разработчиков идеологии государства, касты жрецов, доступ к эзотерическим знаниям которых чрезвычайно трудно было получить непосвящённому, а без которых невозможно было обойтись при управлении огромным населением страны. Поэтому гискосы вынуждены были постоянно укреплять необщественную составляющую власти, повышать значение чиновников и полиции, подавлять недовольство земледельцев и жрецов посредством необщественного усиления карательных учреждений власти. Тогда впервые в истории Египта стал набирать силу кастовый антагонизм, который заставлял военную касту главных собственников земли укреплять государственную власть, но при этом надрывать ресурсы страны, усиливать эксплуатацию её земледельческого населения и тем самым углублять пропасть кастового антагонизма. Подтверждением тому стали кровопролитные восстания земледельцев против господствующей касты владельцев земельной собственности. В конце концов, чужеродные гискосы были свергнуты. Но ставший причиной их свержения непримиримый кастовый антагонизм был вызван этническим и расовым антагонизмом, стал его следствием.
Подъём родоплеменного общественного сознания, который проявился при гискосах, после их изгнания из Египта уступил место традиционным кастовым противоречиям. Однако восстановление благотворного влияния родоплеменных традиций общественных отношений на государственную власть было временным. Задачи налаживания обычной хозяйственной жизни на основе поливного земледелия неизбежно вели к усилению учреждений управления государства, которое совершалось через укрепление необщественной составляющей власти, что влекло египетскую цивилизацию на путь продолжения застойного существования и генетического закрепления соответствующего поведения среди земледельческого населения. А потому любые изменения, любые толчки к дальнейшему цивилизованному развитию Египта стали следствием жизненной силы и воли внешних завоевателей.
