Оглядываясь назад в исторически оправданном гневе, власть и общество вправе применить самые жесткие оценочные критерии ко многим действующим лицам общественных, политических и экономических процессов от 90-х годов прошлого века до наших дней. Речь идет не только о коррупционерах, но в первую очередь о тех ответственных лицах, которые служили и отчасти служат до сих пор внешнему «хозяину», внедряя объективно выгодные ему, а не российскому обществу решения в области промышленной и военной политики, регионального развития, массового образования, медицинского и социального обслуживания. Эта оценка в первую очередь имеет не правовой, а нравственный аспект. Страна должна знать своих предателей, капитулянтов и двурушников, равно как и непосредственных паразитов. Это не повод для сведения счетов, а необходимое основание для выработки критериев отбора государственных служащих.
Еще недавно влиятельные лица российской экономической элиты ныне пытаются оправдать крупномасштабные налоговые преступления несовершенным законодательством 90-х годов. Однако правовые критерии не исчерпывают содержания ущерба обществу в тот период, когда государство по существу было заложником каприза горстки лиц, получивших в руки колоссальную долю национальных ресурсов и при этом проявивших откровенное и демонстративное безразличие к нужде и социальной беспомощности миллионов соотечественников.
Унижение великой России в маленькой Эстонии, равно как и временный успех «цветных революций» в сопредельных странах, – следствие всего наследия разброда и безответственности, верхоглядства и попустительства в государственных структурах, непосредственно отвечающих как за реализацию внешней политики, так и за организацию экономических процессов, по сей день в значительной мере остающихся в зависимости от инфраструктуры политически враждебных сопредельных государств.
Как известно, эстонские власти оправдывали свои действия в том числе и практикой сноса памятников героям Великой Отечественной войны в самой России. Этот урок также является смысловым поводом для применения как общественных, так и сугубо правовых мер к лицам, покушающимся на историческую память нации. С внесения соответствующих поправок в уголовное законодательство может быть инициирован пересмотр других правовых положений, прямо обусловливающих деятельность граждан России в терминах пользы и ущерба, почета и позора.
Общественное признание защитников страны, создателей и модернизаторов его оборонного щита, ученых, работающих на прорывных направлениях науки, должно получить качественное выражение как в государственных СМИ, транслирующих обществу критерии достоинства и подлости, дерзания и малодушия, блага и вреда, так и в системе распределения материальных благ, в первую очередь в категориях оплаты труда и пенсионирования. Точно так же деятельность граждан страны в паразитических, социально и нравственно неоправданных по существу своего предназначения «отраслях» должна быть удостоена «отрицательного» вознаграждения.
Что же нам следует делать? Именно то, от чего нас так настойчиво стремились отучить наши мировые оппоненты в лице их правящего политического, экономического и военного истеблишмента, – ставить новые цели национального развития. Эта система стратегических целей распространяется как вовнутрь, так и вовне, в историческом и смысловом соответствии с той миссией, которую в мире исполняет Россия, – миссией защитницы, освободительницы и покровительницы слабых.
Россия достаточно сильна и самодостаточна, а прежние диктаторы мировой политической моды достаточно дискредитированы для того, чтобы новое целеполагание в мире утверждалось нами в качестве самоценной цивилизационной модели.
1.3. Идеология – это мысль о национальном развитии
За последнее время многое изменилось. Уже не кажется вычурным тезис о возвращении в нашу жизнь большой национальной идеологии и о необходимости такого возвращения. Постепенно устарели мифы о том, что идеология – это партийное явление, о том, что идеология – помеха на пути к якобы «нормальной», к якобы «цивилизованной» жизни.
Идеология может быть и не дана на вечные времена как единственно верное учение. Идеология может и не быть партийной, может не быть и государственной (тем более что нынешняя Конституция запрещает ей быть официальной), но она может быть тождественна самой мысли о национальном развитии, представлять собой волевую идею такого развития. Она может служить маршрутной картой, генеральным планом и одновременно системой мотивов и целей общенародного похода в будущее, согласованного с волей миллионов людей, волей каждого из этих людей вместе с его личным жизненным проектом. Наконец, идеология может заряжать общество энергией и одновременно управлять этой энергией, направляя ее на творчество и конкретное созидание.
Однако эпоха деидеологизации еще не изжита. Поведение многих наших политиков наводит на мысль, что им в принципе все равно, какую идеологию поднимать на своих знаменах. Значительная часть нашего истеблишмента рассматривает любые идеологические построения исключительно как выборные технологии, политические симуляторы, способы манипуляции массами. Странно при этом, что им не приходит в голову: массы привыкают к данной ситуации, и в них с течением лет, от выборов к выборам, нарастает апатия, вырабатывается своеобразный иммунитет на предвыборный пиар.
Ситуация усугубляется тем, что и сами базовые идеологии современности стремительно мутируют, их смысловые контуры оплывают, их идейные стержни «потекли». Так, например, либерализм, всегда провозглашавший главной ценностью идеал «свободы», эмансипации от сковывающей опеки государственных и традиционных институтов, в нашу эпоху становится инструментом для насаждения самой отъявленной политкорректности. У неолиберализма прорезаются клыки тоталитарности.
Социал-демократы, по идее, должны отстаивать ценности социальной справедливости, главной из которых является древняя заповедь «кто не работает – тот не ест». Однако на деле классическое левое наступление труда на капитал в современную эпоху обернулось формированием нового кастового строя, строя потребителей с диктатурой меньшинств и паразитических слоев общества. Излишне говорить о том, что эта диктатура меньшинств с ее культом толерантности – несправедлива. Однако защитников «новой левой» идеи социальная справедливость, похоже, уже не интересует. Их интересует социализация асоциального , гармония со всеми не трудящимися, всеми отщепенцами и раскольниками, всеми тунеядцами и изгоями общества. Особо уродливые проекции эта идеология получает в обществах более бедных и ущемленных в социальном плане, чем сытый Запад, ведь в бедных и незащищенных обществах несправедливость переживается гораздо острее.
