После протестантской Реформации на каждом витке революционного усложнения производственных отношений, оказывавшихся необходимыми для усложнения производительных сил развивающегося промышленного производства, обязательно поднималась волна ожесточающегося расизма в его конфронтационном антагонизме к другим расам, чуждым этике корпоративных производительных интересов. Наиболее очевидно это проявлялось тогда, когда в каждом конкретном государстве городские производительные интересы распространялись на всю страну, и по причине их особых политических требований к организации общественного бытия происходили буржуазно-демократические революции. Буржуазные революции с помощью либеральных идей Прав Человека уничтожали всяческие паразитарные привилегии, но при этом создавали предпосылки захвата собственности и власти теми расовыми элементами, которые оказывались склонными к спекуляции. Борьба с господством коммерческих спекулянтов оказывалась невозможной без пробуждения расового самосознания государствообразующего этноса, подъём которого позволял совершать Национальную революцию, разрушавшую разделение всякой конкретной страны на столицу и провинции, чтобы создать национально-корпоративное общественное сознание, необходимое для политического господства производительного интереса в условиях рыночных отношений. Совершавшие Национальные революции городские мелкобуржуазные националистические силы из задач превращения промышленного интереса в главный государственный интерес поощряли расовый национализм настолько, насколько это оказывалось необходимым для подавления коммерческого интереса в конкретных обстоятельствах данной страны. Поэтому степень расизма и шовинизма государствообразующего этноса во время Национальной революции была для каждой страны своей, отражавшей уровень ожесточения политической борьбы промышленного и коммерческого интересов именно в этой стране.
Национально-государственный промышленно-производительный интерес первых буржуазно-капиталистических стран породил законченную форму самосознания европейской промышленной цивилизации, как совершенно особой цивилизации, для которой всякая другая мировая цивилизация прошлого и настоящего была социально отсталой, неразвитой, неспособной воспринять этику промышленного производительного труда. А потому все другие цивилизации озлоблялись против европейской промышленной капиталистической цивилизации, готовы были восстать для её разрушения и, следовательно, оказывались действительно варварскими по отношению к ней. Цивилизаторский колониальный империализм Европы, вернее, европейских буржуазно-капиталистических держав недавнего прошлого, вдохновляемый белым расизмом и шовинизмом, становился поэтому исторически прогрессивным и неудержимым, изменяющим ход мировой истории.
Национально-корпоративные общества возникали только как этнократические общества, а потому производительность промышленного производства оказывалась прямо зависящей от численности государствообразующего этноса, от размеров территории конкретного государства. С усложнением производительных сил промышленное производство на каком-то этапе своего укрупнения не могло больше развиваться внутри конкретного национального государства, и тогда лидерство в дальнейшем усложнении промышленного производства, углублении и расширении воздействия на него науки переходило к другому, более крупному национальному государству. Именно это государство становилось передовым в становлении промышленной цивилизации, а отставшие государства постепенно опускались к относительно враждебному антагонизму к нему, то есть накапливали проявления варварства в сравнении с ним.
Так, ещё три-четыре десятилетия назад Западная Европа снисходительно презирала отсталость Японии. Но сейчас именно Япония вырвалась в лидеры мирового развития европейской промышленной цивилизации, тогда как Западная Европа отстаёт от темпов её технологической модернизации с каждым десятилетием всё более явственно и становится консервативно брюзгливой, не имея мужества признаться в собственной цивилизационной отсталости. По этой причине ориентация восточноевропейских сателлитов бывшего СССР на европейский союз вне России, враждебный России, есть ориентация на вчерашний день исторического прогресса, а потому окажется временным явлением, полностью зависящим от политических тенденций внутри России.
Сейчас только Россия среди европейских государств имеет демографические и территориальные условия для того, чтобы стать лидером дальнейшего усложнения промышленного производства, то есть стать лидером перспективной цивилизованности, по отношению к которой остальная Европа предстанет носительницей варварских инстинктов и интересов. Но поворот к такому развитию событий произойдёт лишь в случае успешного свержения русским национализмом нынешнего режима власти, режима диктатуры коммерческого космополитизма, и краткосрочного осуществления социально-политических задач Национальной революции, которые будут определяться целью мобилизационно восстановить на новом технологическом уровне крупное промышленное производство, а затем посредством ускоренного развития современнейшей науки обеспечить его самыми перспективными технологиями ХХI века.
Русский революционный национализм является в нынешней России единственным подлинно цивилизованным политическим движением, и он вынужден бороться с самой злобной ложью самых варварских сил современного мира, среди них сил, что захватили власть в России и установили в ней разрушительную диктатуру коммерческого космополитизма. Для своего политического успеха, для поворота промышленной цивилизации к новым цивилизационным устремлениям, он на определённой ступени борьбы должен будет поднять расовое самосознание русского этноса до того уровня, который понадобится для победы над всеми своими противниками.
5.
Русскому национализму предстоит осознать себя радикально цивилизационной политической силой и проводить революционную политику разрыва с пуповинами, которые традиционно связывали российскую государственность со всяческими пережитками варварства как внутри страны, так и вне неё. Внутриполитические задачи напряжённой и жестокой борьбы за спасение государства, за становление перспективных социально-корпоративных национальных производственных отношений неотвратимо диктуют русскому национализму именно такой, радикальный характер осознания своей цивилизаторской миссии в судьбах России и остального мира. Русский национализм сможет придти к власти и спасти государство тогда только, когда он идеологически возглавит ведущуюся в мире борьбу за коренные требования европейской промышленной цивилизации в обстоятельствах нарастающего давления на человечество экологического, энергетического, продовольственного, демографического кризисов, повсеместно обостряющейся проблемы нехватки воды.
