раб, не прислуга, а такой же сотрудник, коллега, вне зависимости от своего возраста.
Нужно было аккуратно выстраивать грамотную профессиональную коммуникацию. Коммуникацию без страха, с достоинством. Не только с обязанностями, но и с человеческими правами.
— Я тебя с улицы взяла!
Эту фразу мой первый руководитель часто мне проговаривала. Мантра такая. С какой улицы? Почему с улицы? Я не была проституткой. Наоборот, дописала диссертацию в очной аспирантуре, готовилась к защите и находилась в официальном декрете с годовалым малышом.
Человек меня ВИНОВАТИЛ, а себе выбивал безусловную БЛАГОДАРНОСТЬ.
— А по содержанию? Происходила жёсткая эксплуатация за номинальную заработную плату. Отмечу, что у нас в университете было принято вменять дополнительные руководящие обязанности с оплатой 0,25 или 0,5 ставки без дополнительных доплат, то есть «голых», исходя из расчета основной рабочей ставки преподавателя. Таким образом, если я была принята на ставку сначала ассистента, позже старшего преподавателя, то к этому минимуму мне доплачивали мизер, зато по нагрузке подобная работа ненормирована. Горький опыт. А в нищие 90-е нам в деканате вместе с методистом даже приходилось для факультетских документов на свои крохотные зарплаты покупать пачки бумаги для распечатки. Глупо? Однако никто из старших этому почему-то не сопротивлялся. Наоборот, проявляли инициативу, показывая нам, младшим, пример беззаветного и «бессеребряного» служения, рвения и подчинения своему руководству и общему делу. Лицемерили.
С субординацией у меня проблем не было, но, при очередном распоряжении, которое расширяло и без того резиновый список моих обязанностей, приходилось уже жёстко давать отпор, отстаивать себя. Цена: ЗДОРОВЬЕ.
Декан и секретарь «Должностную инструкцию» для меня правили и переписывали прямо на глазах, закручивая намертво последние гайки. Но человеческие силы небеспредельны.
Моё семейное счастье к тому времени уже с кона слетело, что вполне объяснимо и естественно, увы. Мы почти 9 лет с мужем были вместе, но проверку на выносливость отношения не прошли, и я приняла решение «не продлевать семейную подписку».
Очередной раз, когда декан ультимативно велела мне либо остаться после работы, либо взять работу домой — что было уже регулярно, я набралась храбрости и твёрдо сказала:
— Нет, я этого делать не буду. Набор расписания и текстов — это обязанности секретаря.
И ушла с работы вовремя. Первый раз за много месяцев. Шеф и секретарь обомлели от такой «наглости».
С этого дня между шефом и мной началась холодная война. Мы «разговаривали» через секретаря. Поток поручений увеличился настолько, что я почти перестала спать ночами. Я выполняла работу, секретарь декану заносила.
И, получив гору очередной документации с грифом: «Срочно!», я сама зашла к шефу. Честно сказала, что не справляюсь с такими объёмами работы, тем более в сжатые сроки. Моя нервная система дала сильный сбой, возможно, я тогда даже расплакалась. К этому состоянию нужно добавить в тот период подготовку к разводу и судам, обслуживание 3-хлетнего малыша и неустроенный быт. И ещё я преподавала около 10 биологических дисциплин на ставку, а это разработка своих лекций и подготовка к лабораторно-практическим занятиям. Сейчас с трудом понимаю, как это всё можно было выдержать в одиночку. Конечно, для здоровья такая нагрузка и отношение не прошли бесследно.
Шеф удивилась. Сильно удивилась.
— Я ЖЕ НЕ ЗНАЛА, что это всё делала ты. Я думала, что всю работу делает секретарь — она же заносит.
Конечно, это очень слабое враньё. Декан была классический жёсткий профи-управленец, грамотный дирижёр. Она знала абсолютно всё. Секретарь у нас была тоже умная, грамотная, умело манипулировала людьми и никогда бы чужую работу делать не стала.
— Ула, как старшая сестра тебе советую, ты всё делаешь слишком быстро. Учись медленнее работать.
И «старшая сестра» не шутила. Так действительно здесь работают. Важен фасад, не содержание — и такая «деловая ментальность» лишила нас и даже наших детей и внуков вкусных плодов от своего труда. Пустота как дар, сомнительное наследство. Я так и не научилась ни медленнее работать, ни делать вид, что работаю. И делать вид, что живу и живу хорошо, тоже не могу, точнее НЕ ХОЧУ.
Офисная «холодная война» — первый мой серьёзный урок, когда я поняла, что МОЛЧАТЬ НЕЛЬЗЯ.
Нужно сохранять прямой контакт с «противником». Нельзя доверять посредникам. Именно они часто сталкивают людей лбами между собой, манипулируя ситуацией всегда в свою пользу.
Даже если уволят, как «профнепригодного сотрудника» — радуйтесь. Микроинсульты, инсульты, инфаркты… ни одна работа не стоит человеческой жизни. Нашей жизни. Тем более работа с БУМАГАМИ. И, тем более, за такую мизерную заработную плату.
Крепостного права формально нет, но генетическая память у народа сильна.
Оборотень за кафедрой
Коллега Н. чемпион N3 по жизненным урокам для меня. Она по возрасту приблизительно ровесница моих родителей, что сильно осложняло наши рабочие отношения. Здесь старшие привыкли подчинять младших и управлять ими, и с совершеннолетием последних такое «родительское» давление не только не исчезает, а порой агрессивно возрастает в разы.
— Старших надо уважать!
«Дети», вырастая, становятся опасными конкурентами своим же «родителям». Как по классике: «Я тебя породил, я тебя и убью!» и такие трагедии здесь повсеместны. Младшим под давлением старших крайне сложно самореализовываться и проявлять свою самостоятельность. Приходится «танкам» уступать. Давят и душат, беспощадно. Нередко вспоминаю мифического бога Кроноса, который от страха пожирал своих собственных детей.
Уважение по умолчанию и без контекстов. Всех надо уважать, не только старших.
Хитро, тихо и умело, профессионально, коллега Н., «любя», выдавила меня отовсюду, где педагогический труд более-менее нормально оплачивался. При этом искренне удивилась, когда я ушла из-за её же манипуляций из системы дополнительного образования. Но обесценивать мои труды через интриги дальше там было уже просто некуда. Это решение (увольнение из естественно-математической школы) мне далось непросто: более 10 лет работы в этой структуре, обоюдно полезная подработка и сотрудничество. Я сурово и мужественно приняла взвешенное верное решение. Мне не потягаться в интригах, не умею в них и не хочу.
Коллега Н. позже даже приносила извинения. Однако «попросить прощения» — это совсем не означает переосмыслить свои поступки и не повторять их в будущем. У многих здесь в крови ритуальная традиция-практика бессознательного «Прощёного Воскресения».
— Прости меня! И я тебе прощаю!
— А за что вы просите прощения? Чем вы мне сознательно навредили, что вас это так мучает?
–..?
***
Вечером звонок от знакомой, руководителя одной из местных образовательных площадок:
— Ула, привет, ты же помнишь, что завтра идёшь к нам на Слёт на судейство! Мы тебя ждём! Подзаработаешь, мы хорошо заплатим.
— Какой Слёт? Я не в курсе.
— Как не в курсе? Мы же официальное
