Любовь внутри. Путь от одиночества к по-настоящему близким отношениям - Юн Кан Чэнь

Когда у нас есть подобные убеждения, мы обычно уходим в себя и сами себя изолируем, не давая другим никакой возможности узнать нас получше. В каком-то смысле мы принимаем решение за них на основании того, что нам доводилось наблюдать, и приходим к выводу, что они не хотят с нами общаться.

Хотя некоторым людям бывает проще налаживать связи, это не означает, что они не заинтересованы в том, чтобы общаться с нами. Да, у них могут быть свои предпочтения в отношении того, с кем им нравится разговаривать, но большинство из нас хотят в своей жизни разнообразия. Нам нужны разные друзья – те, с кем мы можем вести глубокие беседы, те, кто разделяет наши интересы, и те, с кем мы регулярно общаемся. Дайте людям возможность выбрать, с кем они хотят общаться, не решайте за них и не скрывайте свое желание наладить связь.

Бывает полезно также проверить, нет ли тут каких-то скрытых эмоций, кроме чувства одиночества. Как вы приходите к выводу, что без вас людям лучше? На чем строится это убеждение, на стыде или на зависти? Примеры убеждения, построенного на стыде, могут быть такими: вы больны или в депрессии и не хотите быть обузой для других людей. Возможно, в прошлом с вами жестоко обращались и вы чувствуете себя недостойным. Если ваше убеждение произрастает из зависти, это может быть вызвано тем, что вы сомневаетесь в собственной желанности и не уверены в себе и своем месте в сердце других людей, возможно, чувствуете, что вам что-то угрожает. Вам представляется, что люди ладят между собой гораздо лучше, нежели с вами.

Даже если кажется, что это убеждение касается в первую очередь других людей, оно указывает на ключевую проблему, которая кроется в глубине души у многих из нас: мы не верим, что нас могут полюбить. Мы убеждены, что другие постоянно будут нас отвергать, поэтому мы отказываемся от отношений, стоит показаться лишь малейшему намеку на неприятие. Когда мы чувствуем себя недостойными любви, то обычно ведем себя пассивно и ждем, пока другие нами заинтересуются или пригласят нас в свою компанию, вместо того чтобы проявлять инициативу и развивать отношения. Прежде, чем решиться вкладываться в отношения, мы хотим, чтобы люди подтвердили, что нас можно любить.

Однако это убеждение, как и большинство прочих, обычно становится самосбывающимся пророчеством. Когда вы уходите в себя, люди могут полагать, что вы не заинтересованы в общении с ними, поэтому они оставляют вас в покое. Таким образом вы получаете еще больше доказательств, подтверждающих ваше убеждение, что без вас им лучше.

Я всюду изгой

Другие схожие убеждения:

● я слишком отличаюсь от других;

● таких, как я, больше нет;

● они не понимают моих переживаний;

● я не могу наладить связь с другими на более глубинном уровне;

● я не в состоянии понять тех, кто меня окружает.

Это убеждение связано с нашим негативным восприятием такого понятия, как отличие от других. Вместо того чтобы ценить собственную уникальность, мы полагаем, что не нравимся людям, или нам бывает трудно вписаться в компанию и быть как все, поскольку мы слишком сильно отличаемся от других.

Каждый человек по-своему уникален. Двух одинаковых людей не найти. Если мы намерены искать различия, мы наверняка найдем их, и немало. В том, чтобы отличаться от других, нет ничего плохого, но, если мы сосредоточимся только на том, как сильно мы непохожи на других, это не поможет нам наладить с ними связь. Социальные связи заключаются в том, чтобы найти что-то общее, что сближает вас с другими людьми.

Однако большинство из нас не получали в детстве отзеркаливания в достаточной степени. Наши ранние контакты с родителями строились на контрастах, а не на сходстве. Нас приучили к тому, что нам нужно выделяться и быть особенными, чтобы родители нас замечали. Попытки найти то, что роднит нас с другими людьми, лишь напоминают нам о той боли, которую мы испытывали в детстве, когда родители не могли с нами сблизиться.

Кроме того, попытки оправдать родительскую нелюбовь тем, что родители не ощущают с нами связи из-за слишком выраженных различий между нами, помогают уменьшить еще более острую боль от того, что мы не любимы. С этой мыслью ребенку смириться легче. По крайней мере над этим мы можем поработать, то есть сделать так, чтобы родители поняли уникальность нашей личности. Мы убеждены, что, когда наши родители наконец сумеют нас понять, мы почувствуем ту любовь, о которой так тоскуем, и эту убежденность мы несем с собой во взрослую жизнь. Чего мы при этом не осознаем, так это того, что, подчеркивая, насколько сильно мы отличаемся от других, мы тем самым затрудняем для них связь с нами. Наше постоянное желание заставить людей понять нас и принять наши отличия отталкивает их, а не привлекает. Другие либо считают нас эгоистичными и самовлюбленными, либо не способны понять нас так полно, как мы того хотим. В итоге это приводит нас к еще большему одиночеству.

Наконец, разуму нравится играть в такую игру, как подстройка под других. Наш разум постоянно оценивает, свои мы в той или иной компании или нет. В прошлом было жизненно важно быть частью племени, ведь если мы не входили в какое-то племя, мы вынуждены были выживать в опасной обстановке совсем одни и могли стать добычей хищников. Но в наше время такой опасности нет, и все мы развиваемся в своем темпе. В какой-то момент мы можем быть в группе своими, а в следующий момент уже станем чужими. Мы объединяемся, когда у нас есть общая цель, а когда нас больше ничто не удерживает вместе, расходимся. Постоянно оставаться членом одной и той же группы или компании не всегда полезно. С точки зрения разума мы либо вписываемся, либо отличаемся. Промежуточного положения нет. На самом же деле истинное чувство сродства и значительности относится к сфере абстрактного, когда у нас есть глубинная связь с собственным духом и с космосом. Оно не связано с необходимостью подстраиваться, чтобы быть своим, или отличаться, чтобы нас заметили.