не было. Чёрт попутал. Надо отдать, но как?
— Ну, чего замер, как будто аршин проглотил?
— Аршин, какой аршин? Я ничего не делал, я книгу смотрел. Поразительная книга, хотел у тебя попросить.
— Да, книга классная, только дать я её не могу. Отец запретил из дома выносить, никому не даёт. Говорит, смотрите сколько хотите, а выносить не разрешает.
— Ну да, я так и думал. Книга-то, дорогая, наверное? Вообще-то, я просто так зашёл. Хотел спросить, ты пойдёшь на выставку, что завтра открывается?
— На выставку? — задумался Димка.
— Ну, ладно, пойду я, пора мне уже.
— Ты что, обиделся что ли? Не торопись, давай чаю попьём, я сушки принёс. Пойми, книга не моя!
В этот момент больше всего мне хотелось смыться. Вдруг Димке стрельнёт кисточками новыми похвастаться, а они у меня в сумке.
— Да я-то понимаю, что книга не твоя. Я без претензий. Нельзя, значит, нельзя.
— Ну вот, обиделся, — Димка выглядел расстроенным.
— Ладно, я побежал. Увидимся в училище, завтра.
Выскочив за дверь, я вытер пот со лба. Только бы он сейчас про свои кисти не вспомнил, а то сразу на меня подумает. Надо подловить момент, и подбросить их обратно…. Однако, таскать коробку с кистями с собой, я боялся. Вдруг случайно найдут, залезут в сумку, под любым предлогом, и найдут. Тогда всё, катастрофа. Что делать с кистями я не знал. Не то, что пользоваться, открывать боялся. Хотел выбросить, но не смог, стало жалко. Я прятал их в своей комнате, перекладывал с места на место, опасаясь, что случайно найдёт мама, и станет задавать вопросы. Откуда?… Откуда?… Из Японии, вот откуда!
Каждый день, встречаясь с Димкой в училище, я ждал что он спросит, — а не брал ли ты мои кисти? Одно его появление портило настроение на весь день. Но ничего не происходило, и я вынужден был «дружить!» Постепенно та история стала забываться, Димка молчал. Вначале мне казалось это подозрительным, казалось, что он всё знает и просто играет со мной, ждёт подходящего момента. Порой, я сам хотел заорать, — хватит играть! Я знаю, что ты знаешь! Я начал понимать, что в этом и есть его потаённый смысл, медленно отравлять мне жизнь. Чтобы я мучился, сожрал себя изнутри. Хотелось ударить его. Но, нет! Я выдержу, ты меня не расколешь. Посмотрим, кто кого переиграет. Это было невыносимой пыткой. Учёба подходила к концу, я ждал, что вот-вот Димка нанесёт удар. Но он молчал.
— Ну, что ты там тырился, — не выдержал я, — узнал что-то?
— Я, когда назад шёл, бидоны с молоком на трактор грузили. Краем уха слышал, как сказали, — «наш, кажется, попал…». Кто попал, куда попал, я не понял. Вроде, тот грузовик с картошкой, стопорнули где-то. Я значения не придал. А тут, вижу все злые какие-то. И милиционер этот, припёрся. Высматривает что-то.
— Он же за чернилом приезжал….
— Может, они думают, что это мы стуканули. Ты же хотел…, — Димка посмотрел мне в глаза.
— Что хотел? — по спине поползли мурашки, — ничего я не хотел! Не придумывай.
— В общем, так, если они решат, что это мы, могут подставить. Так всегда делают, мне отец рассказывал, чтобы замазать. Теперь нужно в оба смотреть, — Димка явно не шутил.
— Давай уйдём отсюда, — ноги сами понесли.
Но Димка остановил.
— Сейчас, уж точно уходить нельзя. Сразу на нас подумают.
— Причём тут мы? А, я понял, это ты вчера куда-то смылся! Ты настучал! Я при чём тут? Не впутывай меня в свои дела! — обложили, внутри меня всё затряслось. Роза, шлюха эта, нажалуется. Меня крайним хотят сделать, подлецы. И синяк на лице — доказательство! А-а….
— Да не трясись ты так, ничего ещё неизвестно. Это только предположение.
— Не понимаю, почему я? В смысле, почему мы, что мы им сделали?
Если из училища выгонят, мать не переживёт. Что делать, что делать? Может, сказать им, что это Димка? Говорит, что не он, может, врёт? Стрелки переводит….
— Мы, потому, что не пьём, подозрительно, — тихо говорил Димка, — мы — чужие, а они тут все свои. И пьяные, лыка не вяжут. Милиционер явно в теме, прикормленный….
Да, Димка прав, так и есть, надо спасаться. Забыв про него, я побежал обратно. Картошку ещё не привезли. Димка бежал за мной пытаясь остановить. Подожди ты, подожди….
— Можно мне, глотнуть? — подбежал я к шофёру.
— Ты же, не пьёшь, — шофёр ехидно улыбался.
— Хочу попробовать, Вам что, жалко?
— Пробуй, сколько хочешь, не жалко. У меня ещё много, всем хватит, — водитель протянул открытую бутылку.
Я сделал два больших глотка. Чернило было тёплым и сладким, с запахом гнилых яблок.
— А ты, будешь? — спросил Димку шофёр.
— Нет, я не могу, я же говорил, понос у меня.
Не успел он сказать, как я почувствовал, что понос уже и у меня. Сунув банку Димке в руки, я рванул к лесу. Это, наверное, от волнения, такое бывает. Только бы добежать. «Кальсоны есть запасные?» — вспомнил я тётку-молочницу. Не дай бог, в доме водопровода нет. Что же я в тазике мыться буду, где в доме только одна общая комната…. Пока сидел в ложбинке, развезло. Чернила ударили в голову. Но, стало спокойно, чего это я испугался? Урку- шофёра? Да кто он такой? Они воруют, а я бояться должен? Сволочи! Вот пойду сейчас, и скажу ему в лицо, что он вор! А Димке скажу, что он трус! А Розке скажу, что она шлюха!
— Так, у кого из вас понос, студенты сраные? — спросил шофёр, завидев меня и растянув рожу в своей мерзкой улыбке. Скрестив руки на груди, он, как на показ, выставил свои татуировки.
— Можно мне, с собой вина взять? Хочу девушек угостить, — я не знаю, почему это сказал, ведь хотел сказать совершенно другое.
— Девушек? Девушек можно. Слышь, ты меня познакомь, я с тобой пойду. Возьмём чернила, погудим. Девки-то, хорошие? Подержаться, есть за что?
Кто меня за язык тянул. Увяжется сейчас за нами, урка. Димка выпучил глаза, ишь как разволновался, за свою Розу. Посмотрю я на тебя, когда не ты, а этот урка «баловаться» с ней начнёт.
— Ай, жалко, не получится. Мне после погрузки сказали сразу сваливать, — шофёр искренне расстроился, — бери вино, возьми банку. Передай девчонкам, что это от меня, скажи, от Шурупа, пусть запомнят. Эх, люблю тёлочек молоденьких.
Ну, урод. У меня отлегло.
— Ты чего, козёл, делаешь? — шипел Димка, — с ума сошёл?
— Сам ты козёл! Всё из-за
