Второй друг торгует бумагой, он представитель среднего класса. В хороший год он зарабатывает $100 000, но экономика нестабильна, и его доход иногда падает до $75 000. Поскольку печатная продукция пользуется все меньшей популярностью в современном мире, он может в любой момент потерять работу.
Третий друг – человек увлекающийся, свободный и творческий, постоянно загорающийся новыми идеями. Он просто не в состоянии каждый день облачаться в костюм и ехать в офис, где заправляет корпоративная бюрократия. Зато этот рисковый товарищ придумал новое потрясающее приложение для iPhone, и ему отчаянно нужен капитал, чтобы доработать свое предложение к моменту встречи с венчурной компанией.
Если следовать стандартной логике, то ясно, что банкир – наиболее надежный заемщик. Имея высокий и стабильный годовой доход, он легко выплатит $50 000 в конце года. Обе стороны понимают, что в этом займе нет риска. Банкир, который планирует продать на четверть миллиона банковских акций, заслуживает 3 %-ной ставки.
Заем торговцу бумагой – это уже более рискованная затея. Технологии постепенно делают его товар все менее нужным, и кредитор об этом знает. Будучи менее уверенным в платежеспособности продавца, он может дать ему в долг под 6 %.
Что касается изобретателя очередного приложения, то, из-за нарастающей конкуренции в этой сфере, давать ему деньги в долг – наиболее рискованное предприятие. И этот риск позволяет кредитору назначить самую высокую ставку – скажем, 12 %.
В конце концов владелец наличных решает, что с каждым из его друзей можно заключить неплохую сделку в зависимости от процентной ставки, которую они будут платить, Он решает, что осторожность не помешает, и распределяет деньги так: $33 500 банкиру под 3 %, $10 000 продавцу бумаги под 6 % и $6500 под 12 % разработчику, заем которому является наиболее рискованным, но и принесет больше всего выгоды в случае успеха.
Проблема государственного дефицита по сути такая же, как и эта история. Американская экономика – самая крупная в мире, а Министерство финансов США ежегодно получает $3 трлн с налоговых сборов. Для США должно быть легко справляться с большим дефицитом бюджета.
США не единственное государство в мире, способное с относительной легкостью справляться с долгами. Следом за США по величине бюджетного дефицита идут Япония, Англия, Китай и Франция{46}. Неудивительно, что страны, чьи казначейства буквально ломятся под тяжестью собранных налогов, могут позволить себе большой дефицит бюджета. Иными словами, у богатых стран не возникает трудностей с займами на кредитных рынках, которыми заправляют наиболее успешные инвесторы со всего мира.
Бедным странам, напротив, доступ к кредитным рынкам, как правило, закрыт. У Никарагуа и Гондураса практически отсутствует долг, погашаемый ежегодными взносами, а в перманентно отстающем экономически Зимбабве доходы бюджета частенько оказываются выше расходов. Ни один нормальный инвестор не станет полагаться на правительство страны с такой слабой экономикой. И неважно, какие оно вводит налоговые ставки – ведь там практически нечего облагать налогами.
Давайте снова ненадолго вернемся к Apple и Google. Обе эти компании, принадлежащие частному сектору, работают гораздо более эффективно, чем американское правительство. Почему же они должны платить за займы немного больше? Потому что у них может выдаться плохой год – или годы. А у правительства не бывает плохих лет. Несмотря на то, что его доходы растут или падают вместе с экономикой, денег у него всегда так много, что инвесторы рассматривают заем правительству как сделку с нулевой степенью риска. Покупатели правительственного долга полагаются на способность американского частного сектора создавать средства, необходимые для выплаты взятых в долг денег. Парадоксально, но ужасающий дефицит бюджета – это сигнал для рынка, что инвесторы вполне уверены в стабильном экономическом будущем США.
Удачливый игрок ссудил бы большую часть своих денег по самой низкой процентной ставке банкиру, меньшую часть по более высокой процентной ставке – торговцу, работающему в ненадежном секторе продаж, а самую маленькую часть по самой высокой процентной ставке – предпринимателю-изобретателю. Точно так же опытные инвесторы распределяют кредиты между компаниями и правительством с учетом рисков, на которые они идут. Те, чья будущая платежеспособность не вызывает сомнений, могут получать крупные займы по самой низкой цене, а те, чьи перспективы кажутся менее радужными, должны соглашаться на грабительские процентные ставки, чтобы привлечь кредиторов.
Но хотя опытные кредиторы выстраиваются в очередь, чтобы получить привилегию дать взаймы Министерству финансов США по самой низкой процентной ставке в мире, полным-полно экспертов, которые десятилетиями пророчат финансовый крах США. Что еще более странно, многие из этих специалистов согласны с тем, что рынки поступают мудро.
Ниал Фергюсон – известный британский историк, экономист и аналитик, написавший много отличных книг по истории экономики. Описывая дефицит американского бюджета в октябре 2013 г., Фергюсон предупреждал:
«В финансовом отношении позиция федерального правительства сегодня на самом деле гораздо хуже, чем принято считать. Каждому, кто читал последний отчет по планированию бюджета, опубликованный месяц назад Бюджетным управлением Конгресса и практически не замеченный СМИ, понятно, что вопрос не в том, может ли случиться такое, что США окажутся неспособными выплатить долги, а в том, когда это случится и какие именно из долговых обязательств сыграют в этом решающую роль»{47}.
Популярный экономический обозреватель, сторонник развития свободной экономики, Марк Штейн писал в книге «После Америки»: «Господствующие политические реалии США не позволяют провести сколько-нибудь значительную корректировку политического курса… Без значительной корректировки политического курса Америка обречена»{48}. А автор журнала National Review Кевин Уильямсон объявил в опубликованной в 2013 г. книге «Конец близок, и это прекрасно», что непреодолимый дефицит бюджета США приведет нас к краху.
Возможно, Фергюсон, Штейн и Уильямсон правы. Но пессимисты предсказывают крах Америке с тех пор, как она стала независимым государством. И хотя каждый из них согласится, что в целом рынки работают разумно, их позиция подразумевает, что рынок госдолга устроен глупо. Однако мне так не кажется. Чрезмерные расходы правительства безусловно вредят экономическому росту, но те, кто работает на кредитных рынках, тоже не лыком шиты. Кредиторы государства не менее осторожны чем те, кто одалживает деньги частным лицам.
