Аплодисменты длились, показалось, целую вечность. Наконец Дэвид поднял правую руку.
– Дамы и господа, вам, без сомнения, известно: Марк Кристофер чрезвычайно редко покидает свой дом на вершине холма и полюбившийся маяк в Нью-Гемпшире, ставший символом надежды и названный Башней Успеха. Однако сегодня мы удостоились великой чести поприветствовать…
– За пять миллионов баксов как не удостоить! – выкрикнул кто-то из мужчин из стоящей неподалеку группки приглашенных. Раздался всеобщий хохот, к которому присоединился и Дэвид. Затем снова поднял руку.
– Итак, сегодня мы удостоились великой чести поприветствовать Марка Кристофера и сопровождающую его очаровательную жену. И знаете, раз уж он все равно здесь, то не попросить ли нам его подняться на сцену, чтобы произнести пару слов. Прошу только, не забывайте, это не пресс-конференция. Вопросы тут неуместны. Если после ознакомления с материалами для прессы вы захотите получить интервью, пожалуйста, обратитесь в рекламный отдел издательства «Goliath». Мы постараемся распланировать все наилучшим образом. А теперь, дорогие друзья, позвольте любить и жаловать – мистер Успех… Марк Кристофер собственной персоной!
Последовали бурные аплодисменты, и, сопровождаемый ими, я поднялся на сцену, подошел к микрофону, пожал руку Дэвиду. Ослепленный мощными телевизионными прожекторами, я стоял, взволнованно ожидая, пока стихнут аплодисменты, кивал и старательно улыбался, обозревая темноту перед собой. Не совсем представляя, что следует сказать собравшимся.
– Дамы и господа, полагаю, все мы начинаем свой непростой жизненный путь с мечты, цели, стремления. Лишь немногие счастливчики, преодолевая все преграды и превратности судьбы, достигают поставленных целей. Большинство же бредет неверной дорогой, попусту растрачивая отпущенные им годы, предав забвению надежды и мечты. Что касается меня, то через двадцать пять лет прозябания я реализовал мечту, некогда погребенную в связи со смертью моей благословенной матушки.
Зал затих.
– Сегодня, придя сюда, вы оказали честь не мне, а ей… ведь это была ее мечта. Матушка, надеюсь, ты где-то рядом, прости, что потребовалось так много лет. Просто знай: сын наконец-то осуществил твою мечту.
Несколькими часами позже, когда шампанское еще лилось в бокалы тех, кто не отважился шагнуть в дождливую нью-йоркскую ночь, Дэвид и Чарльз проводили нас до лифта, пообещав позвонить утром до нашего отъезда в аэропорт «Лагуардия». Поднимаясь в лифте, Луиза вздохнула:
– Милый, я так тобой горжусь. Ты был великолепен.
Я приподнял правую руку. Она дрожала.
– Интересно, скольким сегодня пришлось пожать руку?
– Трудно сказать, но боюсь, это только начало.
– Надеюсь, выдержу.
– Выдержишь… а когда рекламный тур закончится, вернешься домой и все будет как в старые добрые времена. Шумиха рано или поздно уляжется. На смену одним национальным героям придут другие, отодвинув прежних кумиров в сторонку.
Повернув ключ в замке и распахнув дверь наших апартаментов, я пропустил Луизу вперед.
– Смотри, Марк, – воскликнула она, указывая на огромную корзину с фруктами на кофейном столике, плотно обернутую в целлофан. – Очень мило со стороны отеля, правда?
Она сбросила туфли, поспешила к фруктам и вдруг отпрянула.
– Марк!
– Что такое?
– Взгляни!
К корзине был прислонен квадратный конверт коричнево-желтого цвета. Синими чернилами каллиграфическим почерком на нем была выведена моя фамилия. Вскрыв его, я быстро прочел краткое послание на открытке с золотыми краями, затем передал Луизе:
Господин Кристофер, вашей матушке прекрасно известно, что вы достигли небывалых высот. Связь детей и их родителей длится целую вечность. Об этом вам следует помнить, когда придет время выбора. До скорой встречи.
А. В. Салом
Луиза в ярости пхнула корзину с фруктами, та полетела на пол.
– Марк, кто бы ни написал письмо, сегодня он был в зале и слышал, как ты говорил о своей матери! Мне страшно.
Далее утаивать от нее о другом послании стало невозможно. Прижав ее к себе, я рассказал о втором письме, полученном в день отъезда из «Аризоны Балтимора».
– Пора это прекратить, – всхлипнула она. – Ничего общего с письмами от сумасшедших, которые приходят на дом, тут нет. Этот человек преследует нас! Каким-то образом ему или ей удалось подложить первое послание в мешки с корреспонденцией в Нью-Гемпшире. Затем этот некто оставил тебе записку в отеле в Аризоне. И наконец, вот это! Что же делать? Может, стоит рассказать завтра об этом Дэвиду… или ФБР… или кому еще. Нам необходима помощь. Нужно выяснить, что нужно этому Авессалому, пока он не свел нас с ума.
У меня мурашки пробежали по телу.
– Что ты сказала? Надо кому?
– Авессалому.
– Луиза, отправителя этих странных посланий зовут А. В. Салом.
– Ну? И как ты это произнесешь?
– Авессалом?
– Видишь!
– Авессалом, Авессалом. Звучит по-библейски.
– Конечно из Библии, – заявила она. – Авессалом, насколько помню из уроков в воскресной школе, был сыном царя Давида… больше ничего не припоминаю.
– И ты полагаешь, имя что-то да значит?
– Кто знает? Единственное, в чем не сомневаюсь – наш таинственный отправитель сегодня побывал в отеле. Боже праведный, может он здесь и номер снял! Держу пари, если проверить запись о доставке, окажется, что ее нет.
Я перезвонил дежурному администратору отеля, и оказалось, что Луиза права. Когда я повесил трубку, она нервно перелистывала страницы Библии, обнаруженной в ящике прикроватной тумбочки. Наконец Луиза прекратила листать и принялась читать про себя, бегая по страницам широко открытыми глазами. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем моя жена осторожно закрыла книгу.
– Ну что?
Она отвела взгляд.
– Все верно, Марк. Авессалом действительно был сыном Давида.
Луиза замолчала. Надолго.
– И? – наконец не выдержал я.
– Он возглавил восстание против собственного отца и был убит одним из военачальников Давида. Царь, узнав о смерти сына, рыдая, повторял: «Сын мой Авессалом! сын мой, сын мой Авессалом! о, кто дал бы мне умереть вместо тебя, Авессалом, сын мой, сын мой!»[21]
МЫ ПРОЛЕТЕЛИ ЧУТЬ ЛИ НЕ ПОЛОВИНУ ПУТИ до Бостона рейсом 23, когда Луиза хлопнула меня по коленке и прервала несвойственное нам и весьма продолжительное тягостное молчание.
– Эй, чего приуныли-то? Будто с похорон возвращаемся, а не со званого вечера в компании воротил издательского мира. Ведь мы счастливейшая пара на свете. Глазом не успеешь моргнуть – и вот ты уже при деньжищах, которых хватит на всю оставшуюся жизнь. Имя твое прославлено и здесь, и за рубежом. Знаменитости клянчат автограф. Миллионы восторгаются, превознося твое творение. А теперь взгляни на нас! Мы зациклились на трех посланиях от придурка, позволив ему в день триумфа изгадить нам настроение!
