Япония после войны столкнулась с такими же проблемами. Человеческий капитал – это единственный, самый важный компонент, необходимый для экономического роста, – ничто остальное даже приблизительно не может с ним сравниться. А Япония потеряла по крайней мере целое поколение лучших, умнейших представителей. Атомные бомбы превратили два крупнейших города страны в развалины. Однако в течение нескольких лет после окончания войны Япония восстановилась. И «через несколько лет, – писал Кершнер, – Германия стала самой процветающей страной в Европе, а может быть и в мире»{330}. С каким бы экономическим сдвигом ни столкнулись США в конце 2008 г., это нельзя сравнить с тотальной экономической разрухой, с которой столкнулись Германия и Япония в конце 1945 г., однако эти две страны очень быстро смогли вернуться на путь процветания. Кроме того, те банки, что Бернанке считал необходимыми для экономического роста Америки, в 2008 г. выдавали всего лишь 20 % всех займов{331}. На самом деле большинство займов выдается за пределами банковской системы, от компании к компании, а также от компании к клиентам.
Представление Бернанке о том, насколько срочно нужно было спасать те неблагополучные банки, было сильно преувеличено. Действия, предпринятые Бернанке, президентом Бушем, министром финансов Генри Полсоном[41] (не путать с Джоном Полсоном!) и Конгрессом США, не только подорвали силы банковской системы, которую они пытались спасти. Они породили кризис, не имевший ничего общего с финансами и являвшийся целиком и полностью правительственной ошибкой.
Поэтому каждый, кто говорит, что предвидел «финансовый кризис», заслуживает более чем скептического отношения. В действительности предвидеть и предсказать никто ничего не мог. Еще в середине 2006 г. и много раз после этого я писал о притоке финансов в жилищный сектор в разных городах, квалифицируя это явление как плохой экономический сигнал. В статье, опубликованной 12 июня 2006 г., я писал, что жилищный бум эпохи Буша превратил экономический климат во что-то похожее на ту ситуацию, что царила в эпоху Джимми Картера{332}. Вот что я писал в октябре 2007 г.:
«И наконец нужно помнить, что такое успешное для активов жилищного сектора десятилетие наступило в результате инфляционного, болезненного десятилетия 1970-х гг. При плавающем курсе доллара жилищный сектор послужил классическим укрытием для не имеющих опыта инвесторов, стремящихся защитить свой капитал от падения американской валюты. То, что недвижимость стала самым популярным активом нового тысячелетия, отнюдь не свидетельствует о расцвете экономики. Скорее это результат нового витка политики слабого доллара, которая заставляет американцев избегать рисков»{333}.
Предвидел ли я финансовый кризис? Ни в малейшей степени. Все, что я предвидел – это основные законы экономики.
Джон Полсон создал хедж-фонд с капиталом $147 млн, чтобы покупать страхование по ипотеке и ипотечным ценным бумагам, которые, как он подозревал, в конце концов обанкротятся. В итоге Полсон сумел заработать миллиарды, но предвидел ли он финансовый кризис? Нет. Ипотека, жилищное строительство, покупка жилья – это все потребление. Полсон просто предвидел выгодную коррекцию рынка. Массовое потребление в сфере жилья обычно сигнализирует о дефиците капитала для бизнеса, который стремится получить деньги, необходимые для стимуляции роста. Следовательно, состояние Полсона не было причиной кризиса, но подало важный сигнал рынку о том, что дальнейший рост потребления в жилищном секторе и инвестиции в ипотечные ценные бумаги ни к чему хорошему не приведут.
А как насчет тех, кто утверждал, что жилищный сектор обречен на провал еще до 2007–2008 гг.? Они предвидели кризис? Нет. Чтобы крах рынка потребительских товаров вызвал такого рода кризис, нужно отменить базовые законы экономики.
Перефразируя Джозефа Шумпетера, без капитала не существует предпринимателей, поэтому любая коррекция такого безумного потребления вряд ли могла привести к кризису. И вопреки большинству сегодняшних публикаций в прессе, к 2007–2008 гг. цены на жилье не так уж сильно скорректировались. Как писал Майкл Льюис в «Большой игре на понижение», для того, чтобы ипотечные скептики, игравшие на понижение, в итоге получили какую-то прибыль, «ценам на жилье даже необязательно снижаться. Они просто должны перестать расти такими небывалыми темпами, как в последние несколько лет, из-за чего множество американцев объявили себя банкротами по ипотечным кредитам»{334}.
Но если не коррекция ипотечного рынка и рынка жилья привела к финансовому кризису, тогда что? Во-первых, я хочу еще раз подчеркнуть, что в этом кризисе не было ничего «финансового». Чтобы предвидеть «финансовый» кризис, нужно было бы предвидеть крах Bear Stearns или другого финансового учреждения. А предвидя это, нужно было бы предвидеть операцию по спасению Bear или другого банка. Вдобавок нужно было бы предвидеть, что рынки будут рассчитывать на спасение всех и каждого, а также панику, которая распространилась, когда рухнуло более крупное финансовое учреждение (им оказался банк Lehman Brothers), и никто не бросился его спасать. Крах Lehman заставил рынки содрогнуться только потому, что рынки не ожидали, что кому-то позволят обанкротиться. Инвесторы впадают в панику, когда они не понимают, что происходит. Lehman стал кризисом только для инвесторов, которым была совершенно непонятна политика злополучной администрации Буша в отношении финансовых учреждений.
Но, чтобы предсказать кризис, далее вы должны были бы за несколько месяцев почувствовать, что администрация Буша не только позволит провести операции по спасению, которые не принесут никакой пользы, но и запретит рынку играть на понижение, что еще больше усугубит ситуацию. А затем, предугадав еще целую серию ошибок в духе антикапитализма, вы должны были бы увидеть горькие последствия этого непродуманного вмешательства для мировой экономики, а также, что правительство быстро почувствует потребность в новом массовом урегулировании экономики, что еще больше напугает рынки. И наконец, вы должны были бы знать, что власти сделают все возможное, чтобы воспрепятствовать коррекциям рынка, которые смогли бы оживить мировую экономику. Никто не мог предсказать все эти ошибки правительства, отреагировавшего на попытки рынка внести необходимые изменения. Вот почему нет таких людей, кто предсказал «финансовый кризис».
Считается, что знаменитый Нуриэль Рубини якобы предвидел всю эту расправу. Он не предвидел ошибочных действий правительства, которые довели рынок до конвульсий, но верно усмотрел связь между ростом жилищного рынка и «кризисом» как результатом этого роста. Проблема в том, что Рубини перевернул с ног на голову то, о чем писали Адам Смит и Джон Стюарт Милль. По его мнению, конечное снижение цен на жилье или крах жилищного рынка сами по себе разрушили бы финансовую систему и экономику.
