тем Google обрабатывала миллиарды поисковых запросов и просмотров YouTube в день и имела миллиард активных пользователей Gmail, а это значит, что у нее был доступ к большей части сообщений электронной почты в мире {449}. По оценкам некоторых аналитиков, 25 % общего интернет-трафика в Северной Америке проходит через серверы компании {450}. Она не просто подключена к интернету, она и есть интернет.
Google первой представила бизнес-модель совершенно нового типа. Вместо того чтобы платить за услуги Google деньгами, люди расплачиваются своими данными. И сервисы, которые она предлагает пользователям, – всего лишь приманка, чтобы захватить информацию о них и завладеть их вниманием, которое можно продать рекламодателям. Google использовала информацию для построения империи. К 2017 году ее доходы составляли 90 миллиардов долларов в год, а чистая прибыль – 20 миллиардов; 72 тысячи сотрудников с полной занятостью трудились в 70 офисах в более чем 40 странах мира {451}. Ее рыночная капитализация составляет 593 миллиарда долларов, что ставит ее на второе место в списке самых богатых компаний мира после Apple, другого гиганта Кремниевой долины {452}.
Между тем выживание других интернет-компаний зависит от Google. Snapchat, Twitter, Facebook, Lyft и Uber – все они построили бизнесы стоимостью в миллиарды долларов на универсальной мобильной операционной системе Google. Как верхушка пирамиды Google выигрывает от их успеха. Чем больше людей пользуется их мобильными устройствами, тем больше собирается о них данных.
Что знает Google? Что может угадать? Да практически все. «Что в итоге происходит… нам даже не нужно, чтобы вы что-то писали, – разоткровенничался как-то исполнительный директор компании Эрик Шмидт в 2010 году. – Потому что мы знаем, где вы сейчас и где были до этого. Мы можем более или менее догадаться, о чем вы думаете» {453}. Позже он добавил: «Однажды в разговоре мы решили, что могли бы создать систему прогнозирования для фондового рынка. Но решили, что это незаконно, и не стали этого делать».
Такая идея не может не пугать, учитывая, что Google больше не милый стартап, а глобальная корпорация со своей политической программой и обязательством максимально увеличивать прибыль акционеров. Представьте, если бы такие возможности были у Philip Morris, Goldman Sachs или у военного подрядчика вроде Lockheed Martin.
Вскоре после того как Сергей Брин и Ларри Пейдж запустили Google, они решили взять на себя миссию помасштабнее. Они не просто создавали поисковую систему или бизнес таргетированной рекламы. Они занимались организацией мировой информации, делая ее для всех более доступной и полезной. Это видение распространялось и на Пентагон.
Пока Google отвоевывала доминирующую позицию на рынке коммерческого интернета, у компании проявилась еще одна сторона, которую мало кто замечал: Google как государственный подрядчик. Оказывается, платформы и сервисы компании для наблюдения за жизнью людей и сбора информации о них можно было использовать и для управления огромными «угодьями» американского правительства, в том числе его военной машиной, разведслужбами, департаментами полиции и школами. Ключиком, который открыл путь к такой трансформации, стал стартап, который мы сегодня знаем как Google Earth.
В 2003 году в Сан-Франциско компания Keyhole Incorporated находилась на грани краха. Она была названа по имени секретной программы ЦРУ 1960-х годов для спутников-шпионов – «Замочная скважина» – и запущена двумя годами ранее как побочный бизнес производства видеоигр. Ее исполнительный директор Джон Ханке был родом из Техаса и некоторое время работал в американском посольстве в Мьянме. Журналистам он рассказывал, что на создание компании его вдохновила книга «Лавина» Нила Стивенсона – культовый научно-популярный роман, в котором герой взламывает программу, разработанную «Центральной разведывательной корпорацией». Программа называется Planet Earth и представляет собой модель виртуальной реальности, которая «отслеживает всевозможную пространственную информацию, которой владеет, – все карты, данные о погоде, архитектурные проекты и данные спутникового наблюдения» {454}.
Порой жизнь подражает искусству {455}.
Keyhole выросла из технологий видеоигр и развернулась в реальном мире, создав программу, которая сшивала спутниковые изображения и аэрофотосъемку и выдавала бесшовные трехмерные компьютерные модели Земли, которые можно было исследовать будто бы в виртуальном игровом пространстве. Продукт был революционным: любой человек с доступом в интернет мог виртуально облететь весь мир. Единственной проблемой было то, что Keyhole слегка запоздала. Запуск программы состоялся тогда, когда пузырь доткомов лопнул прямо в лицо Кремниевой долине. Финансирование иссякло, и Keyhole с трудом сводила концы с концами {456}. К счастью, как раз вовремя подоспело спасение в лице организации, которая и послужила вдохновением для ее создания, – Центрального разведывательного управления.
В 1999 году на пике доткомовского бума ЦРУ запустило в Кремниевой долине In-Q-Tel, венчурный фонд для инвестирования в стартапы, отвечавшие нуждам управления {457}. Keyhole, казалось, была идеальной находкой {458}.
Неизвестно, сколько ЦРУ вложило в Keyhole; точная сумма остается засекреченной. Инвестиционная сделка была заключена в начале 2003 года при участии Национального агентства геопространственной разведки, крупной разведывательной организации с 14,5 тысячами сотрудников и бюджетом в 5 миллиардов, задача которой состояла в донесении данных со спутников до ЦРУ и Пентагона. У этого шпионского агентства, известного под аббревиатурой NGA, был следующий девиз: «Знать Землю… Указать Путь… Понять Мир» {459}.
ЦРУ и NGA не были просто инвесторами компании – они были также ее клиентами и участвовали в адаптации виртуальных карт Keyhole для своих нужд {460}. Через несколько месяцев после инвестирования In-Q-Tet программное обеспечение Keyhole уже было интегрировано в оперативную службу и использовалось для поддержки американских войск во время иракской операции «Свобода» – ошеломительной кампании, которая привела к свержению Саддама Хуссейна {461}. Представители разведки были впечатлены «игровой» простотой виртуальных карт. Они также оценили возможность накладывать слои визуальной информации поверх уже имеющейся {462}. Возможности ограничивались лишь тем, какие контекстуальные данные можно было вложить и отобразить на карте: передвижение войск, схроны с оружием, онлайн-прогноз погоды на суше и в море, перехваченные электронные письма и телефонные звонки, местоположение сотовых телефонов. Keyhole предоставляла аналитикам, командирам в поле и пилотам ВВС возможности, которые мы сейчас воспринимаем как данность: использование цифровых картографических сервисов на наших компьютерах и мобильных устройствах для поиска ресторанов, кафе, музеев, информации о пробках на дорогах или транспортных маршрутах. «Мы могли хранить эту мешанину информации и открывать нужные источники в считанные часы, а не недели, месяцы или годы», – делился сотрудник NGA несколько лет спустя {463}.
Keyhole была по душе не только военным командирам. Она нравилась и Сергею Брину. Нравилась настолько, что он настоял на том, чтобы лично продемонстрировать
