бедность или наркомания? Если говорить о старшей школе и отбросить фразы типа «дети есть дети», разве нет других способов решать проблему трудных подростков, кроме как криминализировать школы и усиливать полицейский контроль?
На это Брантингем отвечает, что PredPol не пытается исправить общество, просто помогает копам предотвращать преступления: «PredPol не борется с глубинными причинами преступлений. Система представляет собой инструмент, благодаря которому совершить преступление становится сложнее. Но это не значит, что не нужно бороться с наркозависимостью. С ней как раз нужно бороться». Короче говоря, кто-то другой должен брать на себя тяжелый труд по улучшению общества и бороться с глубинными социальными и экономическими причинами преступности. PredPol лишь помогает полиции с большей эффективностью поддерживать порядок в хаосе сегодняшнего дня.
В 2014 году PredPol была одной из многих компаний, конкурировавших за молодой, но быстро развивающийся рынок полицейских технологий прогнозирования {431}. Крупные влиятельные корпорации, такие как IBM, LexisNexis и Palantir, все предложили свои продукты прогнозирования преступлений. Тем не менее скромная PredPol сумела набрать контрактов с департаментами полиции по всей стране: Лос-Анджелес, округ Ориндж в центральной Флориде, Рединг в Пенсильвании, Такома в штате Вашингтон {432}. Местным газетам и телевидению нравилась история PredPol: чудо хай-тека приносит спасение, которого так ждали ограниченные в ресурсах полицейские департаменты. Это помогло правоохранительным органам понизить уровень преступности без больших затрат. В зависимости от численности населения, городская полиция платила PredPol от 25 до 250 тысяч в год, что казалось весьма выгодной сделкой.
Технологии полицейского прогнозирования только выходили на рынок, но уже подвергались критике со стороны активистов и социологов, так как те видели в них старую тактику расового и экономического навешивания ярлыков, пусть даже поданную в новой блестящей обертке «объективности и больших данных» {433}. Казалось, богатые районы и их обитатели никогда не были целью полицейского прогнозирования, так же как и коррумпированные бизнесмены и политики. Журналисты и криминалисты осуждали PredPol, в особенности за то, что компания давала обещания, которые не могла выполнить {434}.
Несмотря на критику, у PredPol были сторонники и поклонники в Кремниевой долине. В ее совет директоров входили серьезные игроки: руководители Google, Facebook, Amazon и eBay, а также бывший управляющий директор In-Q-Tel, венчурного предприятия ЦРУ в Кремниевой долине {435}.
У себя в кабинете Брантингем фактически не упоминал о связях с этими интернет-гигантами. Другой руководитель PredPol сообщил мне, что в закулисье Google была одним из самых горячих сторонников PredPol, стремящихся к сотрудничеству. «На самом деле ребята из Google сами к нам пришли, – сообщил мне в телефонном разговоре Донни Фаулер, директор по бизнес-развитию в PredPol. – Это был не тот случай, когда стартап обращается к гиганту вроде Google, потому что зацепиться за него – единственный способ выжить. В нашем случае это были очень взаимовыгодные отношения» {436}.
Он хвастался, что, в отличие от других компаний, PredPol не просто покупала лицензию на технологию Google и пользовалась встроенной картографической системой, но две компании работали сообща над разработкой новых функций, в том числе «создавали новые дополнительные компоненты и даже инструменты для правоохранительных органов». Он не скрывал, почему Google была так заинтересована в работе с его компанией: «Для них последний рубеж был – продать свою технологию государству. Частные пользователи уже были у них в кармане. Как и бизнес». И сотрудничество с PredPol казалось идеальным рекламным ходом – мощным примером того, как департаменты полиции используют технологии Google для защиты граждан. «Один из ребят в Google сказал мне: „Вы дополняете нас“», – заявил Фаулер с чувством удовлетворения.
Копы? Подрядчики правительства? Управляемая данными технология контрпартизанской борьбы? Прогнозирование преступлений на универсальной интернет-платформе? Он точно говорил о Google? Или скорее об одной из тех кибернетических систем времен холодной войны для борьбы с повстанцами, о которых так давно мечтал Пентагон? Была ли разница?
Я пожимаю руку Брантингема и выхожу из кабинета. По дороге от университетского кампуса до машины я думаю о нашем разговоре. Если отталкиваться от того, что я уже узнал, изучая сферу частного наблюдения в Кремниевой долине, то меня не удивляет, что Google заодно со стартапом, предлагающим услугу прогнозирования преступлений и возникшим на базе исследований для борьбы с повстанцами.
Интернет прошел длинный путь с тех пор, как Ларри Пейдж и Сергей Брин превратили свой стэнфордский диссертационный проект Google в компанию стоимостью в миллиарды долларов. Но во многих смыслах он не так сильно изменился со времен ARPANET. Просто стал мощнее.
Самое большое развитие произошло на потребительском фронте. Коммерческий интернет, каким мы знаем его сегодня, сформировался в начале 1990-х, когда Национальный научный фонд передал NSFNET в частные руки. За два десятка лет сеть из простого информационного и телекоммуникационного средства связи выросла в глобальную интерсеть компьютеров, смартфонов, приложений, оптоволоконных кабелей, сотовых сетей и таких огромных центров хранения информации, что они могли бы вместить в себя целый Манхэттен.
Сегодня интернет окружает нас повсюду. Он пронизывает современную жизнь. Мы читаем книги и газеты в интернете, тратим и храним деньги, покупаем вещи, играем. Мы находимся в нем, когда говорим по телефону, слушаем лекции, ищем работу, флиртуем, работаем, слушаем музыку и смотрим фильмы, записываемся к зубному, консультируемся у психолога. Кондиционеры, телефоны, устройства кормления животных, радионяни, автомобили, холодильники, телевизоры, электролампы – все они тоже подключены к интернету. В самых бедных уголках земли может не быть водопровода и электричества, но наверняка будет доступ в интернет.
Интернет подобен огромному невидимому шару, который охватывает весь современный мир. И, как верно понимали Пейдж и Брин, запуская Google, скрыться от него невозможно: все, что совершается людьми онлайн, оставляет след данных. Эти следы при правильном сохранении и использовании – настоящие золотые копи информации, позволяющие узнать многое о человеке на уровне индивида, а на макроуровне уловить важные культурные, экономические и политические тренды.
Google была первой интернет-компанией, которая в полной мере овладела этим кладезем и построила свой бизнес на информации, которую оставляют после себя в сети пользователи. Но она недолго оставалась в одиночестве. Технологии подтолкнули многие компании в этом направлении. Случилось это практически на всех уровнях – от маленьких приложений до самой разветвленной сети.
Netflix отслеживала фильмы, которые смотрят люди, чтобы предлагать им другие, а также для закупки лицензий и производства новых передач {437}. Angry Birds, финская игра, которая мгновенно распространилась по сети, собирала данные со смартфонов для составления профилей пользователей с указанием возраста, пола, дохода, семейного положения, сексуальной ориентации, национальной принадлежности и даже политических взглядов, чтобы затем
