Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 194

Одна из версий — экономия. Имея собственную жилплощадь под боком, будет легче и дешевле импортировать рабочую силу издалека. Но, честно говоря, для корпорации, ворочающей миллиардами, это выглядит экономией на спичках. Куда вероятней прицел на повышение производительности: устроив своим сотрудникам не только рабочее место, но и быт, можно с большей уверенностью рассчитывать, что сотрудники будут «выкладываться» полностью. Ведь головы их к моменту прихода в офис будут свободны от бытовых проблем. Вокруг этого аспекта и разгорелись самые жаркие дебаты в прессе и на форумах. 

Скажется ли проживание в Фейсбуквиле на производительности в лучшую сторону? Искать ответ в прошлом бесполезно: рабгородки образца столетней давности — отнюдь не весёлые места. Фактически они были способом привязать работника к компании, сделать его максимально зависимым. Многие даже называли это узаконенной формой рабства: вместо денег рабочим часто платили талонами компании (которые принимались, естественно, только ею самой), да ещё и в таких размерах, что работник был вечно должен.

В Anton Menlo, понятное дело, все иначе, туда будут мечтать попасть. Но представьте на минуту, что вы, пусть и по собственному желанию, оказались в среде, где вашему работодателю принадлежат не только столы, стулья и компьютеры, но и ваша жилплощадь, деревца в саду, бассейн под вашим окнами. Что снимать квартиру вам предстоит на пару с коллегами, и ваши же коллеги будут попадаться вам по пути в магазин, на прогулке в парке, вечером в баре. Не появится ли у вас ощущение, что вы «на работе» всегда, даже когда рабочее место покинули?

Кто-то возразит, что такова уж тяжёлая доля айтишников: мы и так обречены работать всегда и везде, потому что имеем дело с бесплотной информацией. Но вы понимаете беспокойство: в Anton Menlo мысль «Трудись!» будет навязана, ею будет пропитано всё вокруг. Как это скажется на людях?

Существует интересная (хоть, конечно, и спорная) теория, согласно которой инновации есть результат переработки незнакомых, непривычных идей, фактов, ситуаций. Покидая рабочее место, мы погружаемся в эту неизвестную, непредсказуемую действительность (автор «Чёрного лебедя» Нассим Талеб называет город «зоной концентрированной случайности») и возвращаемся на следующий день интеллектуально готовыми к новым свершениям.

Но во что будут погружаться фейсбуковцы, проживающие в Фейсбуквиле, равно как и обитатели следующих дотком-городков? Не случится ли у них в результате дефицита идей? Не наступят ли интернет-компании, строящие свои города, на горло собственной песне? Ведь без людей, способных творить, чего стоит свобода творчества?

К оглавлению

Опубликовано 10 октября 2013

Есть в окрестностях Земли такая область магнитосферы, которая ловит и удерживает заряженные частицы, преимущественно электроны с протонами. Зовётся она радиационным поясом. Школьнику шестидесятых было обидно узнавать, что в англоязычной литературе принято имя Van Allen radiation belt. Дело в том, что пояс этот открыл Джеймс ван Аллен во время полёта первого американского спутника Explorer-I. 

У Соединённых Штатов, отстававших в то время от СССР, достаточно мощного носителя не было. Штурмбаннфюрер СС барон фон Браун, которому поручили дело после ряда неудач американских военных, занялся почти что цирковой эквилибристикой, спешно соорудив комбинацию из жидкотопливной Jupiter-C в качестве первой ступени и пятнадцати твердотопливных Sergeant, которые без всякой системы управления — перед стартом их блок для придания гироустойчивости раскрутили электродвигателем — образовывали вторую, третью и четвёртую ступени. Орбита получилась эллиптической, с изрядным эксцентриситетом 0,14 (стабильная круговая требовала более точного управления). Так что Explorer-I периодически оказывался в зоне, изобилующей заряженными частицами… Радиацию надо было чем-то замерять. Тут помог счётчик Гейгера, смонтированный на борту. Периоды его молчания, когда сигнал забивал мощный поток частиц, дали возможность ван Аллену предположить наличие поясов мощной радиации. И интересно то, что по современным понятиям Explorer-I относился к классу микроспутников (его вес был лишь 8,3 килограмма, ровно в десять раз меньше, чем у отечественного «Спутника»), но благодаря наличию миниатюризованной (для тех времён) электроники смог совершить важное научное открытие.

Но всё это было пятьдесят пять лет назад. А теперь новости о микроспутниках приходят уже из сегмента военной космонавтики, и не от сверхдержав, а от стран, недавно звавшихся «развивающимися», а теперь определённых в группу BRICS. В начале октября Бразилия продемонстрировала микроспутник военного назначения. Называется он MMM-1 – Microsatellite Military Multimission, многоцелевой военный микроспутник. Вес — около десяти килограммов. Диаметр — около тридцати сантиметров. Аппарат будет исполнять функции обеспечения видовой разведки и военной связи. Более подробные данные, по присущей военным ведомствам скромности, пока что не называются. Однако большой интерес представляет структура его разработки.

Генподрядчик, который и осуществлял демонстрацию в Порту-Алегри, — фирма AEL Sistemas. Это бразильское отделение известного израильского разработчика и производителя военной электроники Elbit Systems. Девиз её — «Модернизация авионики». Раньше речь шла о самолётах, вертолётах, дронах… Теперь к этому списку добавляются и космические аппараты. Оплату работ — в размере R$ 43 milhões, то есть 43 млн бразильских реалов, чуть меньше $20 млн — осуществляло Бразильское агентство по инновациям.

Кроме AEL Sistemas, к работам были привлечены несколько университетов штата Риу-Гранди-ду-Сул, где находится фирма, и бразильские военные, которые, насколько можно понять, исполняли функции, аналогичные тем, что в СССР играли «представители заказчика» и НИИ Министерства обороны. Первый запуск MMM-1 намечен на декабрь 2015 года. Осуществлён он будет из Centro de Lançamento de Alcântara, со стартового комплекса Алькантара ВВС Бразилии. 

Итак, попытаемся проанализировать эти новости. Ну, микроспутники сами по себе новостью не являются. «Компьютерра» рассказывала о миниатюрных аппаратах серии CubeSats — скажем четырёхкилограммовом CINEMA (CubeSat for Ions, Neutrals, Electrons, & MAgnetic fields), созданном международным студенческим коллективом («В космос отправятся 11 наноспутников, созданных студентами»). Говорилось и о микроспутниках военного назначения, которые DARPA создает по программе SeeMe («Космические возможности для боевых целей»), сорокапятикилограммовых аппаратах по полмегабакса за штуку («DARPA запускает программу разработки дешёвых военных микроспутников»). Но теперь можно отметить, что технология микроспутников достигла коммерческой зрелости. Прежде всего она теперь доступна не для одного из участников изначальной космической гонки, а для новой индустриальной страны. Доступна за весьма скромные (по военно-космическим меркам) деньги. И — что особенно интересно — в разработке реального военного аппарата активное участие принимают университеты (аналогичная практика существовала в военно-промышленном комплексе СССР, обеспечивая раннее включение студентов в процессы создания новой техники).

Ну а что делает возможным сам феномен микроспутников? Это в первую очередь микроэлектроника, создаваемая и массово выпускаемая благодаря спросу со стороны рынка ИТ. Именно её потенциал и возможности позволяют вместить полезные функции в крохотные корпуса этих аппаратов. Электроника Explorer-I, несмотря на её военное происхождение, проработала на орбите ровно месяц (причём это был коротенький февраль). Современные микроспутники, сделанные студентами с использованием микросхем общего назначения (отнюдь не градации Military, и уж тем более не специализированный Space), причём, похоже, без применения специальной схемотехники для защиты от ЭМИ, работают на орбите по году, а то и больше… Таково качество современной потребительском микроэлектроники, к которому мы настолько привыкли, что уже его не замечаем. 

Иными словами, аппаратная база для создания даже космической техники доступна в современном мире практически всем. Дело в том, чтобы суметь её правильно использовать. А правильно — это значит с той эффективностью, которую дают стандартные решения. Ведь почему завоевал весь мир классический персональный компьютер? Да потому, что он был открытой системой со стандартными шинами. И именно стандартизацией шин сегодня активно занимаются разработчики микроспутников.