уходило в среднем 9,8 часа рабочего времени сотрудников (это среднее значение для всех агентств, предположительно, у более крупных департаментов цифры выше). Тем не менее большая часть отснятого материала остается непросмотренной. Крис Фишер, исполнительный директор по стратегии Департамента полиции Сиэтла, сказал мне, что в целом просматриваются лишь около 5 % из миллионов часов видеокадров, снятых его коллегами. Но 5 % от миллионов – это все равно минимум сто тысяч.
Без сомнения, машинное обучение и аналитика на основе искусственного интеллекта сократят количество времени, которое люди вынуждены тратить на просмотр отснятого нательной камерой материала. Axon готовит средства редактирования, рецензирования и отчетности на основе ИИ. Благодаря ИИ полицейские будут тратить меньше времени на некоторые из наиболее утомительных задач, в том числе на расшифровку записей и размытие лиц прохожих в кадрах, предназначенных для открытого доступа. Однако столкновения с гражданами, фиксируемые такими камерами, часто бывают сложными и разворачиваются стремительно. Разумным первым шагом могут стать автоматизированные платформы для поиска видео- и фотоизображений. Но немыслимо, чтобы некое отделение полиции в ответ на запрос об открытии записи выдало отредактированное машиной видео без окончательного одобрения человеком. Или чтобы прокурор использовал видеозапись какого-либо оперативника в суде без предварительного изучения как самой записи, так и других видеоматериалов с участием этого оперативника – для определения достоверности и привычек.
Политика применения камер широко варьируется от отдела к отделу. Само по себе это неудивительно и правильно. Все-таки американская полиция управляется на местном уровне – федеральное правительство только предоставляет финансы и дает советы. А если обнаружится, что некий департамент имеет тенденцию нарушать гражданские права, федералы устраивают проверки и рекомендуют реформы. Но они не могут и не должны диктовать местным офицерам правила использования нательных камер – как и униформы, и служебного оружия.
Тем не менее некоторые правила лучше других. Еще в 2014 году ветеран полицейского управления Бостона Чак Векслер, который в настоящее время возглавляет Исследовательский форум руководителей полиции, писал: «Если полицейские управления будут использовать нательные камеры без хорошо разработанных правил, без надлежащей практики и подготовки офицеров для поддержания этой инициативы, они неизбежно окажутся втянутыми в сложные публичные баталии, которые подорвут доверие общества к полиции» [58].
Даже когда нательными камерами пользовались всего шестьдесят три из пятисот опрошенных департаментов, в отчете Министерства юстиции выражалось беспокойство, есть ли у этих департаментов надлежащие правила защиты частной информации. Когда оперативники должны снимать? Кто может смотреть отснятый материал? Насколько доступными для публики должны быть записи? Видеосъемка перестрелки, оспариваемой в суде, мало кому поможет, если ее не увидит общественность. Но полиция часто приезжает по вызову в личные домовладения, должен ли каждый желающий иметь возможность видеть эти интимные домашние кадры?
Большинство отделений не записывают особо деликатные разговоры, например с детьми, а также с жертвами сексуального или домашнего насилия. Но, повторяя опасения шефа Эмброуза, спросим: если записывать каждое столкновение, не рискуем ли мы сделать неудобными или невозможными бытовые разговоры, которые так необходимы для укрепления хороших отношений между обществом и полицией? Должен ли офицер перед записью любого разговора получить разрешение собеседника?
Четыре года спустя другой отчет PERF обнаружил большие различия в том, когда именно сотрудники включают свои камеры. А 55,7 % агентств требуют записывать взаимодействие полиции с гражданином (правоохранительная деятельность, приезд по вызову), 19,3 % требуют записывать просто любые взаимодействия с гражданами, 9,8 % оставляют решение на усмотрение оперативника, а 6,4 % вообще не придерживаются никакой четкой политики [59].
В ноябре 2017 года коалиция групп по защите гражданских прав, возглавляемая Конференцией лидеров по гражданским правам, вместе с некоммерческой организацией Upturn (специализируется на технологиях и проявляет большой интерес к реформе уголовного правосудия) составили таблицу показателей для оценки политик использования камер наблюдения в 75 крупнейших департаментах Америки [60]. Есть несколько ярких моментов: большинство департаментов четко определяют, когда офицеры должны вести запись. В большинстве департаментов предусмотрены некоторые меры по защите уязвимых лиц. Например, людей, считающих себя жертвами сексуальных преступлений, от съемки без их согласия. Но видны и пробелы. Например, в полицейском управлении Бостона не было общедоступной политики использования нательных камер. Сотрудник сам решал, когда начинать и останавливать запись. Полицейские могли перед написанием отчета просматривать отснятый материал, ограничений на его хранение не существовало, и офицерам не запрещалось редактировать или удалять готовые видеокадры.
И Бостон не исключение. Большинство отделов не устанавливает ограничений на хранение данных, и лишь немногие защищают отснятый материал от корректировки или удаления. Подавляющее большинство позволяет беспрепятственно использовать биометрические технологии, такие как распознавание лиц для идентификации людей на видеокадрах. Многие не предоставляют записи людям, подающим жалобы на неправомерные действия полиции. Опрос PERF показал: хотя в 79,2 % агентств приняты правила, требующие передавать общественности отснятые материалы, почти все агентства (кроме двух) допускают исключения. А 17 % агентств вообще не обязаны передавать материалы кому бы то ни было.
Сложно определить, какой должна быть идеальная политика применения нательных камер. На мой взгляд, следует нацеливаться на раскрытие информации, особенно в случае достоверных сообщений о неправомерных действиях. Но всегда будет необходимость делать исключения. Сложно выяснить, какими должны быть эти исключения, кто их объявляет.
Это не простые вопросы. Но отсутствие очевидной политики и затруднение доступа общественности к отснятому материалу противоречат принципам прозрачности и подотчетности, для соблюдения которых разрабатывались нательные камеры. Представьте себе случай, когда офицер появляется в местной тюрьме в четыре часа утра и приводит арестованного – молодого человека с окровавленным носом, порезом над глазом и больным плечом. Полицейский говорит, что это агрессивный пьяница, он напал на него возле бара сразу после закрытия. А молодой человек настаивает, что он всего лишь слишком медленно шел (на взгляд офицера). Задержанный пишет жалобу. Если инструкция разрешает офицеру просматривать кадры с нательной камеры до составления отчета и дачи показаний, но к задержанному такой же любезности не проявляет, нательная камера больше похожа на страховой полис для правоохранителей, чем на программу, предназначенную для обеспечения прозрачности, подотчетности и законности.
Многие исследования доказывают, что человек под наблюдением склонен вести себя по-другому. Это одна из надежд, лежащих в основе повсеместного внедрения нательных камер, что граждане будут вежливее, а полиция – с большей вероятностью следовать установленной процедуре. Но рандомизированное контролируемое исследование с участием 2224 полицейских в Вашингтоне (округ Колумбия) показало: ношение нательных камер не вызвало статистически значимых изменений ни в области применения силы полицией, ни в сфере жалоб гражданских лиц. Начальник полиции Вашингтона в беседе с репортером Национального общественного радио объяснил эти результаты тем, что его подчиненные изначально действовали правильно, а назначение нательных камер выходит за рамки параметров исследования. Он
