Сравнение с Xfce не столь однозначно. Можно лишь утверждать, что последняя не выказывает подавляющего превосходства. И вообще, тут дело скорее зависит от конкретной сборки. Во всяком случае, GNOME в Fedora 11 по «реактивности» ничуть не уступает Xfce из Zenwalk'а 6.0, несколько превосходя её же из Xubuntu 9.04.
Итог же этой заметки таков: жизнь есть везде, даже в подземельях Мории. То есть в среде GNOME.
GNOME Shell: оценка юзерофильности
Октябрь 12, 2009
Едва в предшествующей заметке, «GNOME: сдержанная апология», я успел пропеть хвалебную драпу GNOME... впрочем, нет, скорее, флокк... Как разработчики этой среды вспомнили, видимо, что любая хвалебная песнь требует адекватного отдарка в виде золотых обручьев, драгоценного оружия, а то и цельного драккара (см. «Исландские саги» в любом издании). И решили не давать ни малейшего повода себя хвалить, выпустивши GNOME 3 с его GNOME Shell'ом. О котором далее и пойдёт речь. Правда, ещё о пре-релизной версии, в которой GNOME Shell' ещё не развернулся во всей красе. И которая вызывала надежду на исправление очевидных огрехов – увы, не оправдавшуюся.
Как известно, главным вопросом нашей социалистической сексологии был вопрос о любви Партии и Правительства к Советскому народу. В наши дни более актуальным стал другой вопрос: о любви разработчиков и их продукции к конечному пользователю.
В вечной и неизменной любви к нему клянутся Linux-дистрибутивы, графические среды, прикладные программы. Не будет тут исключением и GNOME Shell, который, кроме любви до гроба, обещает заодно и и революционизировать наш секс быт. В связи с чем возникает один из извечных вопросов русской интеллигенции:
Марья Петровна, кто кого... эээ... любит, я Вас или Вы меня?
Для начала – о революционности. Она заключается в наличии двух принципиально разных режимов:
• оверлейного, из которого можно только запускать приложения или открывать файлы, и
• «рабочего», в котором можно работать с файлами уже открытыми.
Это действительно совсем разные режимы: в оверлейном ничего нельзя делать практически, кроме как открывать и закрывать, в «рабочем» – можно почти только работать. Запускать программы и открывать файлы (вне запущенных приложений) тоже можно – но фактически только через командную строку минитерминала. Меня лично это не напрягает – но объекту любви, пресловутому сферическому юзеру в вакууме, может и не понравится.
Удобно ли само по себе наличие двух режимов? В общем случае, видимо, вопрос привычки. Меня поначалу напрягала дистанция мышепробега, необходимого для переключения между режимами и затем – между рабочими местами. Пока я не обнаружил соответствующих клавиатурных переключателей. После этого жизнь стала несколько легче, несколько веселей.
В принципе, на большом экране большой разницы между традиционным интерфейсом GNOME и двухрежимным интерфейсом GNOME Shell я не заметил. А вот на маленьких дисплеях нетбуков второй, за счёт отказа от перманентно присутствующих панелей может быть удобнее: в этом случае каждое приложение можно запускать на собственном рабочем месте в полноэкранном отображении.
Впрочем, нетбука у меня в тот момент не имелось, так что это было чисто теоретическое рассуждение. Не прошедшее испытания временем.
А вот что мне очень не понравилось – так это сочетание фона и текста в сайдбаре при оверлейном режиме. Шрифт, во-первых, очень маленький для моих глаз. Во-вторых, по моему глубокому убеждению, выворотка (то есть светлый текст на тёмном фоне) вообще приемлем только при использовании полужирного шрифтоначертания. Так что разглядеть что-либо на сайдбаре можно только с большим трудом.
Это было бы полбеды, если бы имелись хоть какие-нибудь средства настройки внешнего вида в оверлейном режиме. Однако таковых я не обнаружил – ни методом научного тыка, ни в документации (кстати, достаточно скудной).
Вообще-то, доступ к настройкам можно получить из «рабочего» режима шелла – через меню, вызываемое щелчком на имени пользователя верхней панели.
Однако таким образом вызывается обычный Центр управления GNOME, позволяющий настроить вид окон и приложений, но не оказывающий ни малейшего влияния на сайдбар оверлейного режима:
Правда, через то же меню сайдбар можно вывести и в «рабочем» режиме в виде почти обычного окна. Однако по сравнению с сайдбаром оверлейного режима он, во-первых, урезанный, во-вторых, урезает «полноэкранность» рабочих мест, а в-третьих, точно также не может быть настроен. Хотя по умолчанию воспринимается несколько лучше:
Хочется верить, что невозможность настроек оверлейного режима – явление временное, и будет ликвидирована к моменту обретения GNOME Shell'ом статуса релиза. А пока он находится в состоянии активной разработки, и при каждом плановом обновлении системы в нём что-нибудь, да меняется.
В заключение коснусь двух моментов, вызывающих обоснованные опасения. Первый касается быстродействия. Так вот, тут бояться нечего – даже на моей хилой (с точки зрения 3D) видеоподсистеме (интегрированный Intel) ни малейшего торможения при переключении режимов и рабочих мест, сопровождающемся эффектом «разворачивания» (не знаю, как это назвать более наукообразно – но тот, кто видел, поймёт) не наблюдается. Нет его, торможения, и нигде вообще.
А вот второй момент – о революционности нового интерфейса, о которой столь много говорят разработчики. Хвала Аллаху, они сильно преувеличивают – ничего ультраааа-революционного в нем я не углядел, все действия выполняются достаточно просто и привычно. За что им отдельное спасибо.
В общем, подведу итог: даже в современном своём виде GNOME Shell пригодится линуксоиду не только для того, чтобы погубить красивую вендузяднецу, но и для выполнения самой простой и обычной работы. Так что пользователя новый интерфейс любит в меру...
Февраль 11, 2012
Противостояние интегрированных сред KDE и GNOME длится с первого дня существования второго участника. И даже с более раннего времени, ибо проект GNOME и зародился как свободная антитеза KDE, основанной на библиотеке Qt, которая в то время не вполне отвечала идеалам свободы. И с тех пор накал страстей в противостоянии этих десктопов (точнее, их пользователей) не ослабевал ни на мгновение.
Поучаствовал в тех клавиатурных баталиях и ваш покорный слуга. Причём тогда он был и гневен, и пристрастен. Почему гневен – скажу чуть позже. А пристрастен – потому что использовал KDE на протяжении десяти лет, почти с момента его появления (точнее, с появления на нашем горизонте дистрибутива Mandrake, распространявшегося IPLabs Linux Team, будущим Altlinux, в сопровождении пакетов русификации), и до выхода KDE 4.0.
Не то чтобы без перерывов – на машине, где основная работа происходит в консоли, а Иксы служат исключительно для запуска GIMP или OpenOffice, интегрированная среда выглядит как седло на корове. Так что я перепробовал я и массу оконных менеджеров, от суперминималистического FLWM до изобильных функционалом IceWM и WindowMaker. Но везде, где интегрированный десктоп был уместен, я устанавливал KDE.
Пытаясь быть объективным, я не один раз за этот период пытался и приобщиться GNOME. И каждый раз оставался в недоумении: как этим вообще можно пользоваться? Системой с убогим функционалом, являющей собой эклектику разнородных компонентов, слепленных на живую нитку, да ещё раз в три-четыре года с завидной регулярностью меняющей вектор своего развития. Фактически лишённой собственных приложений, и подбирающей их с миру по нитке. Да ещё, поначалу, и тормозной донельзя. Помнится, первые версии GNOME хорошо справлялись только с одной задачей – свопированием на диск его самого. Поневоле приходила в голову мысль о тех самых мышах, что грызли кактус. Потому что всем этим пользовались. И мало того, что пользовались – активно пропагандировали как величайшее достижение научно-технической мысли для истинно свободного мира.
С другой стороны, KDE, при всех его многочисленных недостатках (а старым верным пользователям этого десктопа они были известны лучше, чем любым критикам), обладал тремя несравненными достоинствами:
1. обильным функционалом в отношении управления окнами и приложениями;
2. абсолютной настраиваемостью всего и вся;
3. набором штатных приложений и приложений от примкнувших сторонних разработчиков.
Функциональность KDE передать словами довольно сложно. Но достаточно было поработать подряд за KDE- и GNOME-машиной, как у матросов не становилось вопросов. Если, конечно, матросы не были уже заражены большевистской пропагандой фанатиков GNOME.
За средства настройки KDE подвергалась критике. И местами справедливой: они были запутанными, интуитивно не очень понятными, настройки связанных, казалось бы, параметров, часто оказывались раскиданными по противоположным пунктам меню. Но они были – и охватывали абсолютно все опции системы. Причём всё это поддавалось конфигурированию штатными средствами: необходимости в ручной правке конфигов практически не возникало.
