Алим Тыналин
Отдел возмездия
Глава 1. Сверхсекретный объект
Поначалу казалось, что убийство пройдет по плану. Без сучка и задоринки, как говорится.
Я ждал объект на улице. Сидел на мопеде, в джинсах и кожаной куртке, сзади прямоугольная желтая сумка курьера службы доставки. На голове мотоциклетный шлем. В руке смартфон, приложенный к уху через шлем, типа не могу дозвониться до клиента. Не берет трубку, падла.
Находился я во дворе многоэтажного дома. Вернее, четырех домов. Новостройки, центр Москвы, все благоухает чистотой и свежестью. Детская площадка, огороженное поле для баскетбола.
Раннее утро, народу почти нет. Только неподалеку прогуливался пенсионер с белой болонкой, да еще дальше, возле соседнего дома, мерно гудя, катилась мусороуборочная машина на электроприводе.
Стукнуло, открываясь, окно на втором этаже дома напротив, в глаза ударил блик весеннего солнца. Из окна высунулся парень, тут же нырнул обратно в квартиру.
Дверь подъезда открылась и вышел объект. Бизнесмен Андрей Воронов, владелец двух казино в центре Москвы. Не захотел поделиться добровольно бизнесом с моими заказчиками, пришлось его наказать. Вернее, заказать мне, Михаилу Сольникову, человеку крайне специфического ремесла. Последней инстанцией для решения щекотливых вопросов.
Вот только решить сейчас ничего не удастся. Вот суки, я же предупредил, что не работаю по детям. А заказчик уверял, что Воронов в разводе и с детьми не общается.
Как же это не общается, когда он вышел из подъезда, ведя даже не одного, а сразу двоих детей, мальчика лет десяти и девочку лет пяти! Вы издеваетесь, что ли?
Я обычно человек хладнокровный и знаменитый своей выдержкой, за что и получил в некоторых кругах прозвище «Удав», но сейчас мгновенно вспотел от волнения. Рука, метнувшись в карман за пистолетом с глушителем, застыла на месте. Ну уж нет, свои принципы я нарушать не собирался.
— Вы не подскажете, как можно у вас заказать суши «Красный Октябрь»? — спросил рядом дребезжащий старческий голос.
— Чего? — я резко обернулся.
Оказывается, это ко мне подошел пенсионер с собачкой. От моего движения животное испугалось, дернулось назад на поводке, заливисто залаяло. Привлекая к моей персоне ненужное внимание, в общем. Ох, откуда-то вдруг повылазили многочисленные сучки и задоринки, все не по плану, все наперекосяк.
— Дед, тебе надо о вечном думать, о благом, а не о чревоугодии, — ответил я и завел мопед. — И суши поменьше кушай, лучше зелень и овощи.
— Тебя забыл спросить, что мне кушать, — сердито сказал пенсионер, удерживая бешено хрипящую собачку на поводке. — Тихо, Лайка, тихо, моя хорошая…
В этот момент раздались выстрелы. Сначала я не понял, откуда стреляют, а потом увидел, что это делает уборщик, высунувшись из-за своей машины с пистолетом в руке. Воронов при звуке выстрелов затравленно оглянулся, подхватил девочку на руки и помчался вперед, за угол здания. Отчаянная попытка, но обреченная на провал.
Ведь из окна второго этажа дома напротив высунулся тот самый парень, только уже с автоматом и тоже принялся поливать пулями бегущего с детьми Воронова. Ох, как же должен был прищемить хвосты кому-то из небожителей несчастный предприниматель, раз на него устроили такую облаву. Ведь не только меня поставили, довольно известного киллера, но и еще двоих, как минимум.
Убежать от перекрестного огня чертовски трудно, особенно когда ты весь на ладони во дворе многоэтажки. Пули настигли Воронова, когда он почти добежал до угла.
Прошили насквозь и мужчина упал на усеянную газоном землю, а рядом повалились сынишка и дочка. Твою же мать, ну разве так можно? Дети причем?
Оба моих коллег продолжали обстреливать упавшую жертву и тихий мирный двор наполнился грохотом и пороховым дымом. Пенсионер, согнувшись, помчался прочь, таща перепуганную Лайку за собой на поводке. Собачка упала набок и отчаянно вертелась, пытаясь вскочить на ноги.
Поскольку выстрелы не переставали греметь, я обернулся и выстрелил в мнимого уборщика. Попал в него первым же выстрелом, он тут же упал за свою машинку и застыл в неподвижности.
Я поднял руку и начал стрелять во второго киллера, высунувшегося из окна. Не попал, зато заставил заткнуться и исчезнуть в проеме.
— Папа, папа, что с тобой, не умирай, пожалуйста! — послышался сзади детский голосок.
Обернувшись, я увидел, что дети ползают по газону рядом с неподвижно лежащим Вороновым, а рука девочки испачкана в крови. Слава богу, они уцелели, хотя не обошлось без ранений.
Где-то вдали послышались звуки сирены. Надо сваливать отсюда поскорее, но я не мог бросить детей. А то получится, как с моими братьями, кровь которых до сих пор на моей совести. Этот шакал с автоматом опять начнет расстреливать Воронова и его детей. Или он уже ушел?
Нет, автоматчик снова высунулся с автоматом, и прицелился в меня. Я выстрелил в него и тут же побежал к машине уборщика, чтобы спрятаться за ней. Автоматчик принялся поливать меня пулями, я слышал, как они визжали позади меня и со звоном щелкали об асфальт.
— Вот черти, пистон вам в задницу… — пробормотал я, сорвав шлем с головы и перезаряжая пистолет. — Какие вы отчаянные ребята, все никак не угомонитесь!
Да, мы устроили тут нешуточное сражение. Уйти отсюда будет непросто, кажется, впервые в своей славной карьере успешного наемника я оказался под угрозой ареста.
Осторожно выглянув из-за машины, я увидел, что окно пустует. Наверное, автоматчик все-таки уже бросился прочь, потому что полиция уже на подходе.
Сзади жалобно кричали дети, а еще где-то на этажах визгливо кудахтала пожилая женщина, слышно по голосу, что не молодая: «Паша, Паша, не высовывайся, дурак! Тебя сейчас зацепят пулей, куда ты лезешь!».
Я огляделся, тоже прикидывая пути отхода и в это мгновение вдруг, похолодев, увидел, что раненый мной уборщик, оказывается, приподнялся на локте с залитого кровью тротуара и прицелился в меня из последних сил. Дуло пистолета смотрело на меня и я отчетливо понял, что не успею уйти от пули.
— Сдохни, сука, — сказал он с ненавистью и выстрелил.
Я почувствовал горячий толчок в голову и упал назад. Двор, дома и небо завертелись с бешеной скоростью, а потом наступила чернота.
***
Не знаю, сколько длилось небытие, но вскоре я почувствовал шум и далекие голоса. Как будто всплывал со дна озера на поверхность, а там кричали люди. А затем я резко вдохнул воздух, ощущая невероятную боль в висках и затылке.
Кто-то хлопал меня по щеке и каждый такой удар отзывался в черепе колокольным звоном. Я нечленораздельно замычал и оттолкнул руку бьющего.
— Ну, как ты, живой? — спросил где-то рядом заботливый голос. — Чего ты его так приложил, Серега, думать же надо наперед!
Я с трудом разлепил глаза и огляделся. Что за чертовщина? Я лежал на полу ринга, вокруг натянутые канаты, а дальше гири, гантели, боксерские груши, турники и шведские лесенки. Несколько зарешеченных окон. Тускло освещенное подвальное помещение, пахнет резиной, деревом, железом и въедливым запахом человеческого пота.
А еще по обе стороны от меня стояли двое мужчин и озабоченно глядели мне в лицо.
— Эй, малой, ты как, жив? — снова спросил тот, что справа. — Не хватало еще тебя здесь шмякнуть. Мы ведь не на холоде, в конце концов.
Он был плотный, с круглым лицом и лопоухими ушами, в синей спортивной форме.
— Ыаоуииих, — я все еще продолжал изображать из себя корову, потому что язык еле ворочался во рту. — Ыуо уыи ааукакие?
— Да, еще не очухался, лыком не вяжет, — сказал второй, с морщинистым лицом, но подтянутый и крепкий, тоже в спортивке. У этого уши, наоборот, были сверху обломаны, как у борца. — Ну, хорошо, что хоть очухался, я уж думал ты все, того, откинул копыта.
Он протянул руку и помог мне подняться. Я потряс руками и повернул голову, туда-сюда. Вроде все цело и на месте, что за чудеса?
