Смотря на гладь воды, женщина подумала о том, что где-то очень далеко, в России, сейчас зима и голубым во всем пейзаже может быть только небо – высокое и холодное. А внизу снег, ослепительно белый, искрящийся. Снег похрустывает под ногами, воздух морозен, он обжигает лицо, дыхание перехватывает, когда его вдыхаешь.
Эта белокурая красавица могла себе позволить сейчас, когда термометр показывал 32 градуса по Цельсию выше нуля, взять билет и преспокойно улететь туда, где снег и мороз. Нет, не на родину, не в Россию – там могли бы возникнуть проблемы, – а в Швецию или Норвегию. Но к чему обманывать себя. Ни в какой Швеции, Норвегии или Финляндии нет такого воздуха, как в России, нет такого неба, таких лесов, мохнатых темно-зеленых елей, лапы которых на вид пушистые и мягкие, как шкурка зверушки, но когда прикасаешься, ощущаешь сотни острых уколов… Так часто бывает в жизни: кажущиеся мягкость и нежность оборачиваются колкостью, причиняют боль.
Во внутреннем дворике дома, где жила женщина, здесь, на Востоке, зелени хватало. Но зелень росла лишь тут – во дворе. А за его пределами все было пепельно-серым, с каким-то неприятным желтоватым оттенком, который, наверное, придавали местности лучи слепящего яростного солнца. И непреходящая жара, от которой не спасали ни тень, ни кондиционеры, ни вода бассейна. Этот изнурительный зной преследовал женщину с того самого момента, когда она в 1989 году вместе с мужем поднялась по трапу самолета и через несколько часов оказалась в Израиле, на Земле обетованной, как говорил муж-архитектор с дурацкой фамилией Газенпуд.
Тогда, садясь в самолет, Марина Сорокина верила, что в ее жизни все сложится наилучшим образом. Но так думает почти каждый отправляющийся в дорогу.
Человеку вообще свойственно считать, что с переменой места жительства его жизнь может кардинально измениться и непременно в лучшую сторону. Никто и мысли не допускает, что жизнь станет хуже!
Но этой иллюзии суждено было разбиться, как стеклянному сосуду, на мелкие осколки. В Израиле все оказалось совсем не так, как расписывал Маринин мужфантазер. И вообще, если бы Марине задать вопрос: предполагала ли она когда-нибудь, что станет такой, какой стала, то ответ был бы однозначный: "Нет! Нет!
И нет!" Но никто подобных вопросов Марине задавать не пытался. А сама она истязать себя философскими рассуждениями не привыкла. Она давным-давно пришла к выводу, что рассуждения не приносят никакой пользы, что нужно не рассуждать, а действовать.
Зато ее бывший муж Андрей Газенпуд очень любил порассуждать о смысле бытия. Еще ему нравилось строить всевозможные грандиозные планы о том, как он реализует свой великий талант архитектора, как добьется всемирного признания, его слава станет не меньшей, чем у Корбюзье, и не будет отбоя от богатых заказчиков.
Поначалу Марина с уважением слушала мужа, потому что считала, что глупее его, не так образована. Андрей столько знал, был таким одаренным! В Союзе ей казалось, что все их беды и неудачи происходят лишь из-за того, что мужу не дают развернуться. Но уже через полгода она сообразила, что планы мужа и его пути к их осуществлению не совпадают. А ей хотелось, чтобы мечты воплощались в жизнь, ей, в конце концов, просто хотелось нормальной жизни, а не витания в облаках!..
Помыкавшись с Андреем Газенпудом по Израилю где-то около года, Марина поняла: дальше так жить нельзя. И хладнокровно бросила Газенпуда, оставив мужа наедине с его талантами, грезами и фантастическими проектами. А сама занялась своей судьбой. Предпосылки к успеху у нее имелись: Марина была умна, решительна, предприимчива и небесталанна. Она покидала Россию в звании мастера спорта по пулевой стрельбе. Глядя на эту хрупкую девушку, трудно было представить, что винтовку в руках она держит столь же уверенно, как кисточку для макияжа. На соревнованиях в Союзе она, почти не целясь, виртуозно поражала мишени, набирая победные очки. Кроме пулевой стрельбы, у Марины было еще одно увлечение – она страстно любила деньги.
Сейчас, сидя во дворе своего дома и созерцая лазурную воду бассейна, Марина с содроганием вспоминала Израиль. Ведь именно там началась ее нынешняя карьера, именно оттуда ей пришлось убежать, застрелив одного видного политического деятеля. Это было ее первое заказное убийство. Заплатили за него до обидного мало, а риск погибнуть был невероятным. Она действовала одна, без прикрытия. Заказчик, как Сорокина теперь понимала, рассчитывал на то, что ее убьют телохранители политика или полиция. Лишь благосклонность судьбы да заказчик, перепуганный тем, что Сорокина осталась жива и, значит, может заговорить перед журналистами, помогли Марине бежать из страны и укрыться в безопасном месте, хотя уйти от агентов «Моссада» было довольно сложно.
За первым заказом был второй, третий.., девятый… одиннадцатый… Иногда по ночам Сорокина, несмотря на то, что не жаловалась на нервы, подолгу не могла уснуть. Перед глазами вставали лица, иногда затылки ее жертв, правда, все это она видела сквозь окуляр оптического прицела, сквозь тонкие, похожие па паутинки, нити перекрестия. У Марины даже сложилась поговорка, специфическая и страшная. Когда она смотрела на свою очередную жертву через прицел, она мысленно произносила: «А сейчас я на тебе, дорогой, поставлю крест». Эта фраза стала ритуальной, казалось, она приносит успех, почти каждый Маринин выстрел для жертвы был роковым.
У нее появилась кличка. За белокурые волосы, за миловидное лицо ее прозвали Барби. Именно под этим оперативным псевдонимом и проходила Марина Сорокина в бумагах многих секретных служб.
– О Господи, – прошептала Марина, – сколько ни думай о снеге, сколько ни думай о морозах, мне в России не бывать. Дорога туда мне заказана навсегда. О том, что недоступно, лучше не думать.
Марина резко поднялась с шезлонга, сбросила халат и, абсолютно обнаженная, загорелая, нырнула в бирюзовую воду бассейна. Она плавала, наслаждаясь прохладой, была грациозна и красива, чем-то похожа на морское животное. Светлые длинные волосы намокли и волнистыми прядями плыли рядом с ней, когда она пересекала бассейн от одной стенки к другой.
Марина не сразу заметила, как из дома появилась служанка, неся радиотелефон. Темноволосая девушка в белой одежде быстро приблизилась к краю бассейна и громко позвала хозяйку.
Марина оттолкнулась от противоположной стенки, за один раз перенырнула двенадцатиметровый бассейн, фыркнула, отбросила с лица мокрые волосы, легко подтянулась на руках и уселась на теплый, нагретый солнцем бортик. Служанка тут же подхватила с шезлонга махровый халат и накинула на плечи хозяйки.
Марина взяла телефон.
– Да, да, и я приветствую, – негромко сказала она.
– …
– Я купалась.
– …
– Разумеется.
– …
– Ну что ж, можем встретиться. Скажите только, когда и где?
– …
– Ну что ж, хорошо. Давайте у меня, я буду ждать.
Не раньше, чем через час.
По тону, каким говорила Марина, можно было без труда догадаться, что разговор ведется с мужчиной и разговор этот очень важен для нее.
– …
– Ну конечно, оговорим все детали как можно подробнее.
– …
– Да, не беспокойтесь, прислуги не будет, я их отправлю.
– …
– До встречи, – бросила в трубку Марина и, нажав кнопку, передала радиотелефон служанке.
Та поклонилась, взяла его, но все еще оставалась стоять рядом с госпожой, ожидая распоряжений.
– Приготовь еду и можешь быть свободна.
– Сегодня уже приходить не надо?
– Да-да, до завтра.
Служанка с поклоном удалилась.
А Марина опустила голову, сжала виски ладонями.
Ее ноги все еще находились в воде. Она наклонилась, зачерпнула в пригоршню воды и стала смотреть, как та сочится сквозь пальцы и, сверкая, возвращается в бассейн. В ладони вода не казалась бирюзовой, выглядела совершенно бесцветной.
«Все в этом мире обманчиво», – подумала женщина и направилась в дом.
* * *
Она долго расхаживала по дому обнаженной. Затем тщательно высушила волосы, расчесала, заколола их дорогим костяным гребнем, инкрустированным платиновой пластиной, и начала одеваться. Это не заняло много времени. Марина Сорокина вообще все любила делать быстро, будь то одевание или заказное убийство, и это ей почти всегда удавалось.
Она остановилась перед большим, во всю стену, зеркалом, осмотрела себя.
«Пока я выгляжу прекрасно. Но как долго я смогу сохранить красоту? Пять, шесть лет? А дальше?..»
Она уже давно подумывала о том, чтобы отойти от своих рискованных дел и покинуть Восток. Она уже решила, куда уедет. В одном из банков в Латинской Америке у нее имелся довольно-таки значительный счет.
Марина до мелочей представляла, как устроит свою жизнь в далекой латиноамериканской стране. Она купит добротный дом, не большой, но и не маленький, заведет преданных слуг и займется какой-нибудь приносящей скромный доход деятельностью. Но, естественно, не криминальной, не той, за которую можно заставить отвечать перед законом. Пусть это будет торговля, или сеть ателье, или косметические услуги… В общем, все, что угодно, только не убийства.
