— Конечно, похищение машины — дело рук террористов. Должны же они были разжиться транспортом. — Рощенков прикинул что-то, кивнул. — Отправьте-ка туда еще одного человека, пусть опросит жильцов дома. Может быть, кто-нибудь что-нибудь и видел.
— Не стоит, Савелий Павлович, — покачал головой Котов. — Я дал задание своим людям. Они подключат местное УВД. У нас и так народу не хватает.
— Хорошо. Еще есть соображения относительно состава группы?
— Мне кажется, среди террористов несколько профессиональных военных.
Рощенков переварил сказанное, пробормотал не без мрачности:
— Ну, это понятно. Слишком уж четко все организовано для дилетантов.
— Вот именно, — подтвердил Котов. — Группа «свежая». Если бы они работали раньше, мы бы знали. Прекрасно организованная, с железной дисциплиной. Вероятно, локализованная, судя по тому, что у нас нет на них никаких сведений. Опыт показывает: если в группе больше трех человек, неизбежна утечка информации. А тут ничего. Как в танке.
— Каковы ваши соображения относительно причин возникновения пожара? — поинтересовался Рощенков.
— Взрыв — дело рук террористов, тут и думать нечего.
О каких бы то ни было совпадениях говорить, конечно же, не приходится.
Рощенков кивнул удовлетворенно.
— Я тоже так думаю. Но тогда возникает вопрос: каким образом им удалось пронести взрывчатку на территорию военного городка? Составы, по утверждению командира части, досматриваются очень тщательно. Офицеры подтверждают. Этот не был исключением. Досмотровые и караульные службы постоянно инструктировались на предмет возможных диверсий и несчастных случаев.
Котов подумал несколько секунд, затем огляделся.
— Трое из четверых часовых убиты из стрелкового оружия калибра 7,62 миллиметра. Ранения же на трупе последнего часового и обоих вохровцев указывают на использование террористами патронов «парабеллум» калибра 9 миллиметров. Склад ГСМ и оружейные склады находятся как раз на одной линии. Вернее всего, снайпер использовал винтовку Драгунова.
— А калибр снайперского патрона для винтовки Драгунова соответствует калибру бронебойно-зажигательного патрона образца 1908–1930 годов, — закончил Рощенков. — Согласен с вашим мнением, майор. М-да… Группа очень серьезная. Чрезвычайно. Возможно, это одна из самых серьезных террористических групп за последние годы.
На главной дорожке появился помощник начальника караула — бледный, перемазанный сажей лейтенант с грязноватой повязкой на рукаве. За его спиной молча топал котовский оперативник. Командир части шагнул было к подчиненному, однако Котов остановил его взмахом руки.
Лейтенант подошел к Рощенкову, козырнул:
— Здравия желаю. Лейтенант Песков.
— Полковник Рощенков, Федеральная служба безопасности, — представился тот. — Здравствуйте, лейтенант. У нас к вам один вопрос.
— Слушаю, товарищ полковник.
— На складе тактических боеприпасов установлены видеокамеры?
— Так точно, — подтвердил лейтенант.
— В таком случае вы должны были видеть преступников, входящих в хранилище?
— Никак нет, товарищ полковник. Взрывами повредило электролинии. Произошло замыкание.
— Разве склад тактических боеприпасов не на автономном питании? — удивился Рощенков.
— Так точно, на автономном, — подтвердил лейтенант, оглянулся на командира части и добавил, не скрывая раздражения: — Вот бы еще и караульное помещение подключить к собственному генератору, я бы сейчас вам про террористов все рассказал. И сколько, и как выглядят.
— Ясно. Свободны, лейтенант.
— Есть, — козырнул тот.
Рощенков повернулся к Котову.
— Час от часу. Каков ваш прогноз, майор?
— За прогнозами не ко мне, — невесело усмехнулся Котов. — За прогнозами — к аналитикам.
— Мне не до шуток, Александр Яковлевич!
— Какие уж тут шутки, Савелий Павлович! Пятнадцать ядерных мин украдено.
— Я уважаю ваше здоровое чувство юмора. И все-таки?..
Котов серьезно посмотрел на начальника.
— Опыт показывает: такие преступления раскрываются либо сразу, наскоком, либо для этого требуются месяцы, а то и годы. Сразу у нас не получилось. Если бы дежурный по КПП был расторопнее и сообразительнее и догадался бы сразу воспользоваться телефоном, нам, возможно, удалось бы перехватить террористов, но теперь поздно. Поезд ушел. Террористы настолько хорошо подготовлены и опасны, что я не сомневаюсь: скоро нас ждет большой сюрприз.
— Ну, насчет скоро, это еще бабушка надвое сказала, — протянул Рощенков.
— Максимум в течение недели, — возразил Котов. — Но я думаю, гораздо раньше. Через два-три дня.
— Господи, да откуда такая уверенность? Рассудите трезво. Им надо подготовить очередную операцию. И кстати, не станут же они совать голову в петлю. Сейчас поднимется такой переполох — только держись.
— Уверенность, Савелий Павлович, оттуда, что террористы — профессионалы. Это они нам доказали. Человек, спланировавший ограбление склада, — умен и хитер. Он уже все подготовил. Понимаете, УЖЕ! Террористы не станут давать нам времени на раздумья, это было бы большой ошибкой. Они будут действовать быстро, мгновенно, пока мы не успели опомниться. Неужели это не ясно?
Котов распалился, говорил быстро, резко, помогая себе взмахами руки.
Рощенков хмуро слушал. И всем стоящим рядом — оперативникам, экспертам, военным — было понятно, что майор скорее всего прав. Просто полковнику не хочется верить в худшее. Ведь если террористам удастся использовать похищенные мины, последствия окажутся самыми неприятными как в общем, так и в частности. И Рощенков пострадает в первую очередь. Именно его сделают козлом отпущения.
— Ну допустим, — буркнул полковник. — А вывод?
— Работать. Выяснять детали. Например, откуда у террористов информация о времени прибытия состава и характере груза? Откуда им известно о том, кто являлся начальником склада тактических боеприпасов? Откуда у них оружие? Наконец, почему именно этот городок, а не какой-нибудь другой? Может быть, по ходу разработок всплывет информация о личностях террористов.
— Хорошо. Вы молодец, Александр Яковлевич. Схватываете на лету.
Рощенков сказал это таким тоном, что всем стало ясно: не рад он сообразительности Котова. Не рад в основном потому, что сообразительность эта не сулит ничего, кроме огромных неприятностей.
К ограждению подошел один из оперативников.
— Александр Яковлевич, товарищ майор!
— Да? — моментально повернулся тот. — Что? Нашли что-нибудь?
— Нашли. — Оперативник едва заметно улыбнулся. — Во-первых, две сгоревшие машины в лесу, километрах в десяти отсюда. «УАЗ» «Скорой помощи» и пожарный «ЗиЛ». Во-вторых…
Он на секунду смолк театрально, и Котов тут же взорвался:
— Не томи, Макар, мать твою за ногу!
— Один из пожарников видел человека в форме капитана, который стоял у дверей склада как раз во время ограбления.
— Ну? — Котов хлопнул в ладоши. — Отлично! Превосходно! Погрузи этого парнишку в машину и к нам, в управление. Запротоколируй показания, и быстренько составьте фоторобот.
— Хорошо, Александр Яковлевич.
— Ну вот, один у нас есть, — Котов повернулся к начальнику. — Пока не забыл. Знаете, что нужно обязательно сделать, Савелий Павлович?
— Слушайте, майор, вы не забывайтесь, — возмутился Рощенков. — Все-таки пока еще я начальник, а вы — подчиненный.
— Я помню, Савелий Павлович, помню, — ответил Котов серьезно. — И все-таки.
— Ну и что же я должен сделать, по-вашему?
— Сообщить о похищенных минах Президенту и Совету Безопасности. Настоять на введении чрезвычайного положения. Иначе потом, когда мины «всплывут», собак навесят именно на нас.
— Надо же, какая уверенность! — не повышая голоса, сказал Рощенков.
— Просто я смотрю на вещи трезво, — так же тихо ответил Котов. — Для чего похищали мины? На продажу? Не те люди. Да и смешно. Спрос на столь большую партию ядерных боеприпасов так или иначе породил бы «волну». Мы бы знали. Похищать такое количество ядерной взрывчатки, не имея конкретного покупателя, бессмысленно. Остается…
— Теракт, — закончил Рощенков.
— Именно. Только в какой форме? Конечно, наиболее вероятен шантаж, но кто знает, вдруг эти люди — психопаты. Тогда от них можно ожидать чего угодно. Вплоть до…
— Ладно, — решительно произнес Рощенков. — Сегодня же позвоню Президенту. А вы, Александр Яковлевич, займитесь оперативными мероприятиями. Подключайте всех, задействуйте любые службы. Я согласую с начальством.
— Хорошо, Савелий Павлович. И дай бог нам разобраться с этими ребятами прежде, чем начнутся настоящие, серьезные неприятности.
— Что-то я неважно себя чувствую.
