Пластик дверного косяка раскалывается под парочкой пущенных в меня пуль. Рикошетом одна из них проходит в каких-то миллиметрах от виска. Падаю, срезая короткой серией выскочившего из дверей в конце коридора. Крутнувшись под ударами пуль, тело боевика отлетает обратно к порогу. Ребята воюют как камикадзе.
— Не стреляйте! — слышу крик.
— Брось оружие! — приказываю противнику, которого пока не вижу. Но наверное, это его счастье, что я его ЕЩЕ не вижу…
В коридор вылетает пистолет, потом еще один.
— Больше нет! — кричит голос из-за угла.
— Выходи! — командую ему, а сам смотрю, что творится в другом конце коридора, позади меня. Ничего не творится.
Появляется парень с поднятыми вверх руками.
— Быстро сюда! — командую ему. Он убыстряет шаг, но рук не опускает. Молодец. Грамотно себя ведет. Краем глаза кошу в другую сторону, чтобы не было обходного маневра. Таким образом с помощью этого типа меня могут отвлечь от нужного мне направления. Но пока все идет нормально. Парень подходит и останавливается метрах в двух. Лицо у него бледное.
— Где Белый?! — рычу на него.
Он глазами показывает себе под ноги:
— В подвале они…
— Вход в подвал? Веди! — приказываю ему. Направляемся обратно, и пацан продолжает держать руки над головой. Боком шурую за ним, то и дело оборачиваясь. Неожиданности мне ни к чему.
— Стой! — торможу его перед углом и, придерживая боевика за шиворот, осторожно высовываюсь из-за угла, прикрываясь парнем, как щитом. Все чисто. — Вперед! — толкаю пленника в спину.
Спускаемся по лестнице и идем по коридору, и снова спускаемся вниз. Широкий проход, площадка и выходим в ярко освещенное помещение.
— Сколько людей? — спрашиваю его.
— Двое — Белый и девушка, — не оборачиваясь отвечает он. — Они были в кегельбане, когда началась вся стрельба, — поясняет парнишка.
Кегельбан здесь? Может, у них и стадиончик имеется? Действительно, мы в кегельбане, но никого здесь нет.
— Куда они смылись? — тыкаю глушителем парню в почки.
— Н-не знаю, — заикаясь говорит он. — Может ушли через гараж?
— Где гараж, сука?! — ору на него в бешенстве.
— Там, — парень тут же показывает рукой на дверь в противоположной стене.
Ударом автомата по затылку вырубаю этого типа. Пусть отдохнет. Возиться с ним некогда. Перебежками, прижимаясь то к одной стене, то к другой, бегу по коридору. Вот и гараж. Картина, открывшаяся моему взгляду, впечатляет: Белый, оказывается, является владельцем кадиллака и черного шестисотого «мерседеса», но в гараже поместилось бы еще больше машин. Штук десять таких же. На цементном полу два трупа — это охранники. Валяются в луже крови и рядом с ними автоматы Калашникова.
Белый, держа руки на затылке, стоит перед Гариком на коленях. Поодаль жмется к стене бледная Катя. Увидев меня, она тут же бросается навстречу. Гарик целится в лоб своему корешку и хищно скалится. Девушка утыкается мне лицом в грудь и плачет навзрыд. Смотрю на Гарика.
— Я их сразу, бля, просек! — говорит он, довольный собой. — Свинтить захотели по-тихому. От меня не уйдешь! — заявляет он Белому и тут же лупит его ботинком по зубам.
— Гарик, стрельбу на улице было слышно? — отвлекаю его от мстительного занятия.
Он смотрит, как Белый пытается подняться с пола:
— Не, братан, тихо, как у негра в жопе. Ты всех, что ли, мочканул?
— Почти. В кегельбане один чудик скоро оклемается, а остальные — вряд ли.
— Лихо! — с нескрываемым восхищением говорит Гарик. — Только тот, что приходит в себя, нужно, чтобы и он ушел…
— Ну, это ты сам разбирайся, — отвечаю и отвожу Катю в дальний конец гаража.
— Как ты? — спрашиваю ее, поглаживая по вздрагивающим плечам.
— Я… я думала, что отец… — всхлипывает она. — А мама… Она меня как не родную подставила…
Говорю ей какие-то слова утешения, а сам прислушиваюсь к разговору за машинами.
Гарик бурно выясняет отношения со своим бывшим подельником. Тот пытается ему что-то объяснить. Мне это не интересно. Пора уходить отсюда. Достав ПМ, подаю его Кате. Она не понимает, чего я от нее хочу.
— Нам еще нужно выйти отсюда, — поясняю, держа пистолет на ладони. — Всякое может случиться, и я не хочу, чтобы ты оказалась беззащитной. Катя осторожно берет у меня «Макарова».
— Патрон в стволе, — объясняю ей. — Если что, сними с предохранителя вот так, — показываю, как это сделать, — и просто нажимай курок.
Катя кивает, левой рукой вытирая слезы.
— Я знаю, я стреляла, — говорит она. — Меня один папин приятель, который работает в ФСК, учил стрелять из такого же.
Будем надеяться, что применять оружие больше не придется.
Гарик все еще слушает оправдания Белого.
— Уходим, — говорю Гарику, глядя на него испытующе: кто знает, о чем они могли тут договориться?
— Сейчас, — кивает он, — пусть добазарит.
Увидев Катю, Белый замолкает, в его глазах вспыхивает злоба.
— Жаль, тварь, я с тобой не поговорил по-серьезному… — бросает он ей.
Девушка вздрагивает от его слов, как от удара, и вдруг, щелкнув предохранителем, направляет пистолет Белому в грудь.
Тот лишь презрительно растягивает губы в оскале:
— Ну-ка, ну-ка, давай, сучка! — хрипит он. — Как это у тебя, интересно, получится?
Раздается выстрел, за ним еще один и еще. Одна из пуль, чиркнув по полу рядом с Белым, ударяет Гарика в ногу. Две другие разрывают джинсовую рубашку на груди Белого в области сердца. С выражением искреннего изумления на лице он падает на спину.
Гарик от удара в бедро выронил УЗИ и осел возле машины, недоуменно уставившись на свою раненную ногу. Подбегаю к нему. Катя, уронив пистолет, стоит, закрыв лицо руками.
— Ты как? — беру Гарика за плечо, чтобы на поднял на меня глаза.
— Порядок, братан. Кажись, в меня что-то залетело, — усмехается он, слегка морщась.
Осматриваю его рану. Пуля вошла в мягкие ткани бедра и выходного отверстия нет. Паршивое дело.
— Продержаться сможешь? — задаю глупый вопрос, так как вскоре шок пройдет и у парня проснется боль.
— Попробую… Не было еще такого, — сознается Гарик.
Подзываю Катю и говорю ей, чтобы взяла ПМ и УЗИ Гарика. Взвалив его себе на плечи, быстро иду на выход. Катя еле поспевает за нами.
Через двадцать минут добираемся до «БМВ». Гарик крепится, терпя боль. Могу себе представить, насколько ему сейчас хреново. Но Гарик держится молодцом и даже по-своему пытается шутить с Катей, но это, знаю, ненадолго. Еще немного, и, как только тронется машина, ему будет совсем не до смеху.
— Слышь, — зовет меня Гарик с заднего сиденья.
Поворачиваюсь к нему.
— Если я того… В общем, передай ребятам, пусть жене с ребенком помогают…
— Рановато ты помирать собрался. Еще покувыркаешься, — отвечаю ему.
Гарик морщится, скрипит зубами:
— Холодно Что-то, а, братан? Слышь, включи печку. В общем, братан, не забудь, если что, а?
— Ты давай не дергайся сейчас, потерпи, — успокаиваю его. — Скоро все будет в ажуре, только дай до города дотянуть.
Гарик застонал и вырубился.
— Катя, быстро лезь на заднее сиденье и не давай ему заснуть. Что хочешь делай, пусть лучше терпит боль, но только не давай ему спать, — приказываю девушке, и она немедля перебирается назад.
Трогаю машину с места. Быстрее бы выбраться на трассу, где можно выжать из бээмвухи те «км в час», на которые она и рассчитана. Уже в пути соединяюсь с нужным мне человеком и приказываю, чтобы мне организовали немедленно медицинскую помощь для моего напарника. Заявка принята. Теперь за Гарика я могу быть спокоен.
Проспал я часов семнадцать.
Сдав Гарика по назначению и убедившись, что с ним все будет в порядке, отвез Катю к себе на квартиру. Возле дома сдал одному из наших людей ключи от «БMB» и оружие. Представив Катю Вике, я еще нашел в себе силы принять душ. А вот как добрался до кровати, даже и не помню. Засыпать начал уже в ванной.
За окном темень и в спальне темно. Слышу голоса на кухне. Посмотрев на электронные часы, делаю вывод, что снова наступает ночь. В халате выхожу в кухню. Дамы гоняют чаи. Вика, отмечаю, не теряла времени даром и приоделась так, что закачаешься. Сразу ее не узнать. Вдобавок она что-то сделала с волосами и выглядит теперь прямо как кинозвезда. Обе девушки смотрят на меня улыбаясь.
— Ты, оказывается, потихоньку себе гарем подбираешь, — смеется Катя и наливает чай в подставленную Викой кружку. Чай для меня. Не отвечая ей, топаю Званную, пусть думают что хотят. Почему бы хоть раз в жизни не почувствовать себя эмиром или шейхом?
За ужином интересуюсь у Вики, чем бы она хотела заняться. Вика, конечно же, хочет учиться, но сейчас поступить в институт, нужно или иметь хорошие связи, или заплатить много денег. У кого нет ни того ни другого, может считать себя обреченным на неудачу. Думаю, этот вопрос мы решим легко. Оказывается, Вика мечтает стать журналистом, и не просто, а международником. Неплохая профессия для такой симпатичной девушки.
