Шмель еще раз посмотрел на часы. Десять. Без десяти секунд.
В этот момент в дверь постучали.
* * *
«Вишнёвый пикап медленно прополз по стоянке и свернул на выездную дорогу. Он остановился метрах в ста пятидесяти от нас.
Я покосился на молчащего Сергея Борисовича.
— А если РУОП схватит Фролова и заберет акции? Что тогда?
— А тогда, — мафиозо хмыкнул, — сыночку придётся расплачиваться по папочкиным счетам.
В его голосе прозвучала такая решимость, что у меня мурашки побежали по спине. Я ни за какие деньги не поменялся бы местом с этим сыночком, когда Сергей Борисович примется выколачивать из него деньги. Но если что-то случится с Фроловым, то… скорее всего и его сынок отправится следом за папочкой. Не думаю, чтобы мафиозо сильно стремился афишировать свое чудесное воскрешение.
— Знаешь, с сыночком, пожалуй, я тебе не помощник.
Он посмотрел на меня ледяным взглядом и сообщил:
— Конечно, ты будешь помогать, даже если для этого мне придется переломать тебе все кости. Надеюсь, ты не забыл, что всё ещё должен?
— Но ты ведь собираешься убить его?
— Ради того, чтобы вытащить твою женщину, мне пришлось убить пятнадцать человек, а ты, заср…ц, и пальцем в это время не шевельнул. Так что заткни пасть и сиди смирно.
Чёрт побери! Мафиозо, похоже, вообще не слышал о таком понятии, как человечность.
— Смотри, — сказал Сергей Борисович, наклоняясь вперёд всем телом. — Похоже, ребятки из РУОПа ре шили действовать.
Я посмотрел в лобовое стекло. Фролов и его верные телохранители выбрались из „Линкольна“ и зашагали к вокзалу. В ту же секунду от стоянки отъехали два такси. Они катились спокойно, неторопливо. Внутри, по-моему, сидело человек по пять. От угла вокзала отделились двое крепеньких ребят и, оживленно болтая, двинулись к вишневому пикапу.
Даже наши „знакомые“ — любители беляшей и интеллигентный бородач — снялись с места и пошли к стоянке».
* * *
Стук повторился. Шмель запустил руку под куртку, достал пистолет с глушителем, который постоянно носил с собой как раз на подобный случай, не оборачиваясь, сказал негромко:
— Войдите.
В кабинет вошла молоденькая девица, — очевидно, секретарша, — остановилась изумлённо на пороге, оглядываясь.
— А где… Арсений Петрович? — спросила она.
— Встречается с итальянцами, — коротко ответил Шмель.
— А вы кто?
— Я-то? — Снайпер одним движением большого пальца взвел курок пистолета. — Дверь закройте, пожалуйста.
— Что? — не поняла девушка.
— Дверь, пожалуйста, закройте.
Она прикрыла створку, и тогда Шмель, резко повернувшись, спустил курок. Пуля попала девице в грудь. Секретарша отшатнулась, схватилась руками за франтоватый жакет, набухающий кровью, а уже через секунду повалилась на пол. Ковер заглушил звук падения.
Шмель бросил пистолет и вновь приник к прицелу.
Он опаздывал…
* * *
А в здании вокзала фотограф оживлённо щёлкал затвором камеры, приговаривая себе под нос:
— Класс! Просто класс! Вот это будут снимочки!
Он просто не мог сдерживать обуревавших его эмоций.
* * *
— Ну, что ты надумал? — спросил Андрей. — Идёшь? Или остаёшься?
— Так ведь от тебя иначе не отвяжешься, — хмыкнул тот. — Пошли.
— Бери сумку, — кивнул Андрей. — Бери, бери. Найди свободную ячейку.
— Да есть тут свободная. — Тонколицый набрал код, открыл дверцу. — Я должен был в неё деньги переложить и выйти налегке.
— А теперь мы положим в нее часть акций. Давай.
Андрей вытаскивал из баула стопки сертификатов и бросал их в ячейку. Переложив около двухсот штук, установил код, закрыл дверцу.
— Достаточно.
— Зачем они тебе? — полюбопытствовал Тонколицый.
— Для статьи в газете понадобятся доказательства.
— Тебе виднее, — заметил Тонколицый и усмехнулся.
Андрей взвалил сумку на плечо и вышел в проход, обернулся.
— Пойдём.
— Как скажешь.
Они зашагали между стоек к выходу. Отсюда просматривалась почти треть зала. Андрей внутренне напрягся. Один из фээсбэшников толкнул второго локтем. Оба уставились на идущую парочку, а Андрей смотрел на них. На ходу он вытащил из сумки пачку сертификатов и швырнул ее вверх. Золотисто-розовые плотные листы рассыпались над их головами словно праздничный фейерверк. Один из фээсбэшников наклонил голову и что-то сказал в рацию. Лицо у него было довольно растерянным. Андрей бросил еще одну пачку акций. Люди вокруг смотрели, как толстые стопки распадаются в воздухе на отдельные листы и, кружась, опускаются на пол. Гул голосов мгновенно стих. В зале наступила тишина. Андрей скользнул взглядом по толпе и заметил Макса. Тот с окаменевшим лицом говорил что-то двоим товарищам.
Третья пачка взлетела вверх. Пол был усыпан розовым ковром. Фээсбэшники озирались. Они не могли стрелять, потому что все, кто находился в зале, смотрели на странную пару, расшвыривающую акции. И вдруг немота прорвалась ропотом. Едва различимый вначале, он быстро набирал силу. Кто-то шагнул вперёд. И тут же стоящий рядом тоже сделал шаг. Затем третий, четвертый, и вот уже несколько сотен человек, расталкивая друг друга, побежали к камерам хранения. Андрей же швырял все новые и новые стопки бумаг. Под конец он поднял опустевшую до половины сумку и подкинул её вверх. Розово-жёлтый дождь обрушился на головы толпы. Люди вытягивали руки, ловя сертификаты на лету. В кутерьме фээсбэшники потеряли Андрея и Тонколицего. Они приподнимались на цыпочки, отчаянно крутили головами, но те как сквозь землю провалились. Наконец, отчаясь увидеть что-либо в такой толчее, оба спецслужбиста выхватили оружие, врубились в толпу, распихивая путающихся под ногами людей и озираясь.
Макс тоже выискивал взглядом своего недавнего знакомца. Ему повезло больше. Он увидел, как Андрей и Тонколицый, пригнувшись, проскользнули за эскалатор, укрывшись от фзэсбэшников. Когда же те пошли вперед, беглецы во весь дух помчались к входу в метро.
Макс отвернулся, будто ничего не замечая. Двое его товарищей поспешили «на помощь» коллегам из «конторы». Они тоже «ничего не увидели». Да и мудрено ли? Столько народу вокруг.
Андрей и Тонколицый скатились по эскалатору и вбежали в вагон поезда. Остановились, переводя дыхание. Тонколицый прищурился, выдохнул, оттопырив нижнюю губу, пробормотал:
— А ты мастак, как я погляжу. Тоже из наших?
— Из каких это «ваших»?
— Из «конторы».
— Нет. Я из другого ведомства.
— МВД? Понятно. С вашим братом больше всего хлопот. — Тонколицый улыбнулся. — И куда мы теперь направляемся?
— В газету.
— А-а-а. Ну, поехали в газету. Только есть одна загвоздка, парень.
— Какая ещё загвоздка? — не понял Андрей
— Дело в том, друг, что я вряд ли смогу быть тебе чем-то полезен. Мы акций не крали.
— Как не крали?
Сказать, что Андрей был изумлен, — значит, не сказать ничего. Он был раздавлен.
— Очень просто, — усмехнулся Тонколицый. — Не крали — и всё. Нас наняли, чтобы украсть БУМАГИ.
— Но ведь там были акции?
— Это ты так думаешь. И я так думаю. Но мы можем думать всё, что нам угодно. Слушай меня внимательно. Акции спёрли другие ребята. Половчее нас. Когда мы пришли, бумаг в квартире уже почти не было. Нам досталась лишь одна сумка. А всего таких сумок было четыре. Посредник говорил. Но только кто подтвердит, что речь шла именно об акциях? Нет, пойдем в газету, я не отказываюсь. Но, допустим, я расскажу, что нас наняли, чтобы влезть в квартиру и украсть бумаги. А дальше? Ты предъявишь две сотни акций как подтверждение твоей правоты? А «контора» заявит, что как раз эти-то две сотни и были украдены неделю назад у одного из акционеров. Из машины. А остальные находятся у владельцев. И что ты сделаешь дальше? Ну ладно, положим, нам даже удастся убедить всех, что эти сертификаты были похищены из квартиры. «Контора» же заявит, дескать, один богатый дяденька продавал две сотни акций другому богатому дяденьке. Почему в квартире? Да кто же их, богатых, разберет? У них свои причуды. Продавали и водку пили. Попутно. Это не криминал. Тебе нужен реальный похититель акций — вот что я скажу. Только человек, укравший бумаги, может подтвердить, сколько их было на самом деле. Двести акций — это одно. А десять тысяч — совсем другое. Правда, им и это глаза не разъест, но все-таки. А еще лучше найти заказчика. Вот это было бы действительно да.
Андрей вдруг вспомнил фрагмент записи. Старик и мальчишка. Вторая группа. Вторая…
— Ты знаешь, кто мог украсть бумаги?
— Пётр говорил…
— Кто такой Пётр? — перебил Андрей. — Пётр Колесов?
— Он самый. Так вот, Пётр сказал, что акции спёрли двое его парней и девчонка. Одного, Олега, он видел собственными глазами, когда тот уезжал от дома на мусоровозке. Второго зовут Иван. А имени женщины я не знаю.
