Владимир Шитов - Собор без крестов - 2

—  Ко мне сегодня утром приезжал домой Юрий Андре­евич, который все рассказал мне о похищении своего вну­ка. Он также мне поведал, что подозревает в похищении своего внука только тебя. По этой причине за тобой уста­новлена слежка ментов. Голдобеевым на работе и дома мен­тами установлены записывающие устройства, и твои теле­фонные разговоры ими тоже прослушиваются.

—  Ничего себе! Как менты оборзели! Я их, дурак, кор­млю, пою бесплатно, а они, волчары, все равно исподтиш­ка хотят меня укусить.

—  Работа у них такая, дорогой.

—   Здорово меня менты обложили, даже не думал, что они такие прыткие. Интересно, зачем Голдобеев тебе рас­сказал о своих секретах, ведь я мог на них и пойматься? Неужели он только для того к тебе и приезжал, чтобы поде­литься своим секретом?

—  Нет, он ко мне приезжал совсем за другим.

—  Зачем?

— Обратился ко мне за помощью, чтобы я помог найти его внука.

—  Ну и как, ты согласился удовлетворить его просьбу?

—  Конечно! Потому и сижу сейчас перед тобой.

—   Интересное у нас с тобой сейчас складывается толковище. Я прямо растерялся и не знаю, ты сейчас на моей стороне, или на его?

—    Я пока держу нейтралитет. Не хочу быть с тобой в доле по передаче от него бабок тебе, и с него не хочу полу­чать плату за свое посредничество.

— Ты, Лесник, случайно не задался целью сплести па­утину, чтобы потом меня в ней задавить?

—  Обижаешь меня своими сомнениями. Я же не ты. Я — Лесник. А вот кто ты?

—  Я понимаю, и принимаю тебя как учителя, а поэто­му сижу с тобой за одним столом.

—  Значит ты пока еще не совсем дурак и можешь при­слушаться к голосу разума.

—  И что же он нашептывает?

—  Прежде чем отвечать, я бы хотел услышать ответ на мой вопрос.

—  Какой?

— Я бы хотел от тебя узнать, ты к какой масти себя от­носишь?

—  Конечно, к козырной. Мое положение не позволяет опускаться до уровня блатных, фраеров и другой шушеры.

—   Приятно слышать от тебя такое признание. Значит мы с тобой оба относимся к козырной масти.

—  Спора нет!

— Ты знаешь, чем отличаются козырные от воров дру­гих мастей?

—  Если начал учить меня уму-разуму, то просвещай дальше.

— Разная шелупень мохнатая, крысы грабят всех под­ряд, даже своего брата-зека, поэтому для них не существует воровского закона, они и у хозяина в зоне, и на свободе захватывают заложников в каких-то своих, корыстных целях и начинают торговаться с заинтересованными лицами, на­бивая цену за свою жертву.

Козырные воры живут по иным принципам, соблюдая и поддерживая воровской закон. Мы имеем совесть, гор­дость, чувство собственного достоинства. Пускай у некото­рых из нас (я ведь тоже когда-то был нищим) нет ни гроша за душой, но мы богаты тем, что у нас есть душа, которую у нас не смогут отнять ни менты, ни лагеря. Сколько нашего бра­та тубиком болеет, другими еще менее приятными болезня­ми, у них нет здоровья, но они сохранили гордость и совесть, а этот флаг, находящийся у нас внутри, надо уметь нести, чтобы не ронять, не пачкать и не позорить.

Ты, относящий себя к козырным, связался с ребенком и хочешь с его родителей получить выкуп в размере целого арбуза. Козырные воры не имеют права и не должны зани­маться скупкой и продажей наркотиков, но это такой со­блазнительный бизнес, что некоторые из нас совращают­ся, но этим самым они себя позорят. Вот так вкратце я пос­тарался тебе разъяснить жизненную позицию вора твоей масти. Ты ее усвоил?

—  Вполне!

— Так ты хочешь остаться в нашей масти или переко­чевать к шалупени?

—   Ни хрена себе, как ты, Лесник, повернул мое дело. Честно говоря, похищая пацана у Голдобеевых, я прежде все­го думал о мести, как бы больнее укусить своего врага, а уж арбуз всплыл потом. Сейчас ты мне красиво все объяснил и до меня дошло, что я допустил промашку с этим похищени­ем. Ты меня здорово задел тем знаменем, которое у нас внут­ри. Я его не собираюсь ни пачкать, ни позорить. Пускай же эти чертовы Голдобеевы забирают у меня своего пацана. Опять они, гады, выкрутились у меня из рук, как вьюны, а ведь я считал, что ухватил их намертво. Ведь надо же было ему, толстолобику, додуматься до того, чтобы обратиться к тебе за помощью! — с удивлением заметил Туляк.

—  Это не его заслуга, — разочаровал его Лесник.

— А чья?

—  Известного тебе Жигана, который хоть и стал мужи­ком, обабился, обзавелся двумя детьми, но получше неко­торых авторитетов, не буду показывать пальцем, помнит закон козырных воров.

—  Может быть, действительно, оставить в покое семей­ство Голдобеевых? — задумчиво произнес Туляк.

—  Я тебе это несколько лет назад предлагал, но ты тог­да не пожелал прислушаться к моему совету. Такие люди, как Голдобеев и Жиган в нашей стране ведь тоже нужны, а поэтому оставь их в покое, пускай живут и размножаются.

—   Пускай живут и размножаются, — определился Ту­ляк. — А что — это толковая мысль. Не будь таких мужи­ков, нам не на что было бы жить.

—   Очень толковое рассуждение. Теперь давай вновь вернемся к пацану. Где и по какому адресу он у тебя нахо­дится?

—   В городе, улица Луговая, сто тридцать семь. Ты сам его оттуда возьмешь, или Голдобеева направишь?

—   Ни первый, ни второй варианты твои не подходят, — возразил Лесник.

—  Почему?

—  Ну, зачем Голдобееву показывать свое логово?

—  Идя ко мне на встречу, ты уже, наверное, что-то при­думал? Давай, делись со мной идеей.

—   Часам к десяти вечера привезите пацана к школе. Я там буду с Голдобеевым в том месте, где родительская тач­ка постоянно поджидала, чтобы отвезти пацана после за­нятий домой. Его дед будет стоять рядом с тачкой. Вам надо будет только подъехать к нам, открыть дверцу своей маши­ны и показать пацану, где ожидает его дед. Как только маль­чик выскочит, вы немедленно уматывайте.

—   Отпустить — не похищать, проблемы не будет. Вы сами-то побеспокойтесь, чтобы за вами не было ментовско­го хвоста.

—   Будь спок, я — стреляный воробей, на ментовскую мякину никогда не поймаюсь, возраст не позволяет. Лучше всего, если Юрий Андреевич до самого последнего момен­та не будет знать, где найдет своего внука.

—  Почему?

—  По доброте своей и простоте может проболтаться, и тогда я за свое снисхождение к нему схлопочу приличный срок.

—  Его тактику поведения я беру на себя, а ты думай за себя и своих парней.

—Договорились, ноты учти, что наш захват пацана сто­ит на учете у ментов. Они обязательно спросят Голдобеева, как и где он нашел своего внука. Пускай подумает заранее, что им сказать.

— Скажет, что случайно нашел его около школы.

—  Они ему не поверят.

—  Верить ему или нет, это их дело, а он именно так им и скажет.

— Хотелось бы посмотреть на морду Голдобеева, когда он будет ментам мозги пудрить, — с улыбкой на лице и яв­ным интересом произнес Туляк.

—   Красным фуражкам лишь бы обузу с плеч свалить, поэтому они поверят любой его сказке, закроют дело и уп­рячут в архив, — заверил Туляка Лесник.

—   И то верно, — легко согласился с ним Туляк. — Ну что, Виктор Степанович, давай обмоем наше соглашение по капельке коньяка?

—  Принимается! — подумав, согласился Лесник.

Вызвав к себе официанта, Туляк сделал заказ. Когда они маленькими рюмочками пили коньяк, Туляк поинте­ресовался у товарища:

—  Находясь в Штатах, ты там не «хулиганил»?

—  Я же медвежатник, а поэтому «хулиганил» тихо. Два жирных «брюха» вспорол.

— Хорошо наварился?

— Хорошо, но в моей доле было еще три отца кланов.

— А как они вышли на тебя?

—  У меня с ними давно был налажен контакт.

—  И как давно?

— Ты моего учителя Лапу знал?

— Ты же меня с ним знакомил.

—  Не помню, давно было. Так вот, мы с покойным Ла- пой наших козырных свели со свояками из-за океана. С ними у нас сейчас тесная связь и сотрудничество.