Пока ожидали прибытия бригады, Петрушин этак ненавязчиво допросил пленного. Лечи проявил похвальное желание жить без лишних увечий и с ходу сдал убитых саперов (а может, просто счел эту информацию маловажной и не заслуживающей страданий). Ваха и Махмуд Султановы, двоюродные братья, оба из Кень-Юрта. Это люди Сулеймана Дадашева, лучшие его саперы, но амир отпустил их два месяца назад. Чем занимались в последнее время — неизвестно.
— И то ладно, — Иванов записал данные в блокнот и пообещал пленнику:
— Проверим. Ежели насочинял, паршивец, горько пожалеешь.
— В рационе твоем будет преобладать свиное сало, — уточнил Петрушин. — Много сала. Ты понял?
— Все правда, — Лечи был страшно бледен после ранений и общения с затейливым Петрушиным и выглядел, как человек, не расположенный к сочинительству. — Клянусь Аллахом — все правда…
Очень скоро место происшествия обросло значительным количеством людей и техники. Вверху деловито стрекотали две вертолетные пары, исследуя окрестности на предмет обнаружения глупых «духов»,[13] не пожелавших благоразумно удрать восвояси. Внизу суетились озабоченные'Товарищи из ФСБ, прокуратуры и представители военного командования. Солдаты оперативного полка с саперами и собаками прочесывали местность. Было, как обычно, шумно и бестолково.
— Когда оно случается, никого рядом нет, — заметил хмурый Вася. — А когда уже все кончилось, куча лишнего народу. И вот такая фигня — всегда. А смысл?
— Поехать в Кень-Юрт и забрать всех Султановых, — Петрушин мечтательно прищурился на запад (Кень-Юрт как раз на западе). — И заставить, чтоб отвезли наших «двухсотых»[14] с этого моста в Россию к их семьям.
— Не, это уже садизм, — Вася неодобрительно покачал головой. — Как Костя говорит, к людям надо того… ну, блин, как там надо…
— В смысле — индивидуальный подход? — подсказал Иванов.
— Да, вот этот самый подход, — кивнул Вася. — Надо просто напалмом с «вертушек», по всем усадьбам… а тех, кто не сгорел, добить из пулемета…
Сразу разрешить недоразумение не вышло: представители выездной бригады запаздывали. Пришлось отвечать на вопросы чекистов и прокурорских (местных).
Ответили в пределах уровня компетенции вопрошающих, получили первую порцию недоумения, обещали никуда не исчезать.
— Это только начало, — Иванов тоскливо зевнул и посмотрел на часы — день обещал быть длинным и насыщенным неприятностями. — То ли еще будет…
Попозже подъехали представители следственной бригады в сопровождении двух «БМП» со спецназом. «Важняки» вели себя демократично, сановные рыла строить не стали — если вызвали, значит, обстоятельства так сложились. С местными коллегами объяснились накоротке, нашим пожали руки, поблагодарили, успокоили.
Это, мол, не ваше, вы свою работу сделали на пять с плюсом, отдыхайте, всем спасибо. Забрали пленного и укатили как прибыли — через брод. Теперь здесь долго будут ездить через брод, разве что понтоны кинут для удобства да КПП поставят.
— Как все просто бывает у некоторых, — Иванов завистливо посмотрел вслед убывающей колонне, тяжко вздохнул и полез на броню. — Поехали, орлы. Отдохнем на всю катушку…
Забрали от моста остальных, работавших добровольными санитарами, изыскали чуть было не потерявшегося Глебыча — он умотал на километр ниже по течению, чего-то смотрел там, и двинули к городу.
У Толстой-Юрта, по просьбе того же Глебыча, тормознулись минут на двадцать. Глебыч подробно осмотрел места подрывов и побеседовал с коллегами, работавшими там. Вопреки обыкновению, Вася не стал намекать, что пора чего-нибудь пожрать, и вообще, сапера ждали с каким-то неприсущим нашим хлопцам ангельским терпением. Возвращаться на базу никто не торопился.
По дороге насыщенный впечатлениями Глебыч поделился результатами своих исследований:
— Мост. Обрывки крупноячеистой капроновой сети, ВВ — тротил, мощность заряда примерно двадцать кило. Камера, или что там было для доставки, — аннигилировалась. Пуск — сто пудов — дистанцией кой, сидел где-то рядом, не далее трехсот метров. Тип ВУ остался за кадром — речка, течение, минимум взвод водолазов надо. Водолазов нам не найти. Сеть профи ставили, спрашивал, хер видно было. Поплавок точно был?
— Был, — кивнул Вася. — Костя его тоже видел.
— Вот. Приемный контур — поплавок, линейная проводная на запал, герметик…
Глебыч никогда добровольно не опускается до уровня собеседника. Материал излагает так, словно разговаривает с другим спецом. Причем с таким спецом, который лет десять трудится с ним бок о бок и понимает его с полуслова. То есть строить полные предложения нет смысла, и так все понятно, достаточно терминов и междометий. Это вовсе не из-за высокомерия — мастер очень прост в общении. Но он вполне искренне полагает, что в таких элементарных вещах должен разбираться каждый нормальный военный. Он же разбирается? Ну вот, и остальные тоже, по идее, должны. Если Глебыча попросить объяснить подробнее и в более доступной форме, он резко сбавит темп, заскучает, начнет чесаться и может даже утратить нить беседы.
Поэтому он сам не может писать пособия. Их пишут товарищи из Генштаба — друзья Глебыча, а фамилию мастера в благодарность ставят рядом, как соавтора.
— … Теперь у Толстого. Две «Аглени», четыре «ОЗМ», направленный фугас-самопал, провод для подачи тока на взрывное устройство. Два фотореле, активация — «СПП-2». На «Агленях» — моторчики от детских машинок, контур с фотореле, скобы-самоделы, усилие примерно в пять кило. Дешево и сердито. И, по-видимому, что-то типа «КПМ».[15] Вот…
— Гхм… И что мы имеем? — уточнил Иванов.
— Имеем — класс, — непредвзято похвалил Гле-быч. — Несколько саперных групп под одним командованием. Те, у моста, — тоже отсюда. Все рассчитано по сантиметрам и секундам, работали специалисты… гхм…
— В гробу я видал таких специалистов, — буркнул грубый Петрушин. — Уложили за секунду, даже пукнуть не успели.
— …но не мастера, — завершил фразу Глебыч.
— С чего ты взял? — не понял Иванов.
— Моторчики, конечно, это отличная идея… Но я бы поставил на «Агленях» и фотореле самоликвидаторы, — пояснил Глебыч. — Чтобы экспертов попутать. Это просто, можно сделать из подручных материалов. Зачем сдавать хорошую идею врагу?
— А я бы за сутки до акции посадил пост у брода, — компетентно вставил Вася. — Этот пост засек бы, как мы утром в засаду ложимся и специалисты остались бы живы.
— Вообще-то они и так остались бы живы, — угрюмо напомнил Петрушин. — Если бы не пересеклись с нашим объектом.
— Не напоминай, — поморщился Иванов.
— Да я-то ладно… Сейчас приедем, будет кому напомнить…
— Но в целом — класс, — Глебыч озабоченно почесал затылок. — Прямо-таки целый концерт. Это что-то новое.
В чем тут новация, уточнять не было нужды, поэтому все молча согласились с сапером. До сих пор инженерные изыски «духов» ограничивались стандартными минными полями, нехитрыми фугасными комбинациями и простенькими связками типа «мина — обстрел». Апофеоз: две мины одновременно, под двумя транспортными единицами, следующими, соответственно, в голове и хвосте колонны. Это до сегодняшнего дня по праву считалось шедевром, в последний раз такую штуку устроил добрый знакомый команды, некто Абай Рустамов. Абай давно умер от естественных для абрека причин, и больше никто таких подвигов не повторял, так что можно утверждать, что это была штучная работа.
А такого, как в это злополучное утро, действительно еще не случалось…
***
За семь месяцев функционирования команда, как ни странно (предполагалось, что эти военные негодяи перестреляют друг друга в первую же неделю совместного проживания), превратилась в монолитный боевой коллектив, каждый член которого понимал другого с полуслова, и отладила свой походный быт до степени наивысшей комфортабельности, доступней в полевых условиях. Не станем скрывать, для обустройства кое-что сперли у менее расторопных товарищей по оружию из других подразделений, но тому есть оправдание: Отчизна не стала особо заботиться о своих детях и дала им изначально такой минимум, что впору было прослезиться.
Вот что было с самого начала: два обшарпанно-щелястых жилых модуля — небольшие сборно-щитовые домишки на две комнатки; пустой дырявый кунг от кашээмки; крохотный шиферный навес для дизеля, покосившийся шиферный же сортир; ржавая бочка на трех ногах — душ, он же умывальник; турники, полуобвалившаяся узкая траншея, заканчивавшаяся слабым подобием блиндажа. Из экипировки и средств обеспечения: старенький «66» с лысыми покрышками и рваным тентом, табельное оружие по штатному расписанию и пара стареньких «моторолл», даже без зарядного устройства.
