Довгаев не ответил, лишь плотнее стиснул губы.
-Командир, цель исчезла! – доложил Лось.
Никулин непонимающе уставился на радиста. Смысл сказанного дошёл до него не сразу.
-Что значит «исчезла»?
-А вот что, - Лосев протянул Антону дисплей. Красная точка на нём отсутствовала.
*****
Москва
ФСБ России.
Известие о потере сигнала застало подполковника Блажко в собственном кабинете, со стаканом чая в руках. Душистый, пахнущий смородиной напиток был обжигающе горяч. Виталий Семёнович пил его не торопясь, словно марочный коньяк, смакуя каждый глоток.
Проведение операции «Газ» Ситковецкий держал под личным контролем. Сегодня он даже не поехал домой, оставшись ночевать в смежной с кабинетом комнате отдыха. И его заместителю ничего не оставалось, как последовать примеру шефа. Правда, в отличие от генерала, в распоряжении Блажко имелся только старенький, продавленный многочисленными предшественниками, диван.
Кивком головы отпустив дежурного офицера, подполковник обвёл невидящим взглядом кабинет. Сейчас, как никогда, он чувствовал своё бессилие. Где-то там, в далёкой Чечне, исчез автомобиль со ста литрами сильнейшего яда; где-то там, всё в той же Чечне, уже несётся по горам «Урал» с командой спецназа, торопясь к месту, откуда в последний раз поступил сигнал радиомаяка… А подполковник Блажко вынужден сидеть в кабинетной тиши и терпеливо ждать, чем всё закончится. От него сейчас не зависит абсолютно ничего. Любовно выпестованная им операция живёт теперь своей, собственной жизнью. И даже поставленная на грань срыва, она, в первую очередь нуждается не в Блажко, и не в генерале Синявском, а в никому не ведомых спецназовцах, едущих в эти минуты по спящему Кавказу. И только их сноровка и профессионализм решат, растворятся ли «духи» с газом среди скал и ущелий или найдут среди них же, свою могилу.
Блажко отхлебнул чаю. Горячая ароматная жидкость обожгла нёбо и язык. Тихо выругавшись, подполковник отодвинул стакан и взялся за телефонную трубку. Пора доложить о случившемся Синявскому.
*****
Окрестности селения
Хал – Килой.
Чечня.
Рухнувшая с обрыва «таблетка» вяло догорала на дне ущелья.
-Твою мать! – выругался Никулин, подходя к краю пропасти. – Неужели разбились?
-Радуйся, командир, - невесело, впрочем, сказал Ситковецкий. – Нам работы меньше.
-Не уверен. – Антон включил фонарик и обшарил узким лучём окрестности. – Насколько я понял, этот Максуд слишком серьёзный мужик, чтобы вот так, по идиотски, гробануться. Давай-ка, Петрович, отыщи место, откуда машина сиганула в пропасть и хорошенько пошуруй вокруг. Может, найдутся какие-нибудь следы.
-Сделаем, - кивнул прапорщик. – Хотя… - он с сомнением посмотрел на дорогу. – Хотя, вряд ли. Утром, пожалуйста. А сейчас – вряд ли. Темно.
-Утром я и без тебя найду всё, что мне нужно, - огрызнулся Никулин и тут же окликнул маячившего невдалеке Дроздова. – Сашок, вы, с Колымой, пристраивайте верёвку и марш вниз, к машине. Посмотрите, есть ли там трупы и контейнеры с газом.
-Ну и что ты обо всём этом думаешь? – спросил он у скучающего рядом Довгаева.
-Спектакль, - ухмыльнулся чеченец. – Точно такой же, как и с моим трупом. Контейнеры где-то разгрузили, а машину столкнули в пропасть, чтобы запутать следы и выиграть время.
Слова Довгаева заставили Антона вспомнить о поднятом в красноречивом жесте пальце Максуда. Очень может статься, что чеченец прав. Чернобородый моджахед всё рассчитал с математической точностью. И то, что федералы не рискнут атаковать «таблетку» со смертоносным грузом в окрестностях села, и то, что они пометят машину маячком и будут отслеживать её передвижение.
Как ни печально это констатировать, но операция «Газ» полностью вышла из-под контроля. А «VX», не только остаётся в руках террористов, но и рискует попасть к месту назначения, к Шейху.
Стоп! А может всё не так грустно?.. В голове Никулина мелькнула смутная догадка.
-Лось! – окликнул он радиста. – Иди-ка сюда, родной.
Кряжистый, с глазами навыкат Лосев придвинулся к командиру.
-Помнится, сигнал маячка зависал в какой-то точке?
-Да, - кивнул радист. – Шесть с половиной минут он совсем не двигался. Мы ещё смеялись, мол, ребятишкам отлить приспичило.
Никулин выдернул из кармана карту и осветил её фонариком.
-Показывай, где?
Не раздумывая, Лосев ткнул пальцем в нужный квадрат.
-Здесь.
Антон прикинул расстояние. Между точкой, где «зависал» сигнал и горящей в пропасти машиной, километров пять по прямой. По вьющемуся серпантину дороги – все пятнадцать.
-Так, - пробормотал он с надеждой. – Если Максуд разгрузил контейнеры именно там, у нас ещё имеется шанс его догнать. Ночью, со ста литрами «VX», далеко не уйдёшь, - и снова повернулся к Лосеву. – Вызывай «вертушку» и наладь связь со штабом.
-Командир, машина пустая, - приглушённый гранитным монолитом ущелья, голос Колымы звучал в наушнике слегка озадаченно. – Ни трупов, ни груза.
-Что и требовалось доказать, - весело подмигнул Никулин Довгаеву. – Ты прав, братишка. Это, действительно, «спектакль». Вот только режиссер из чернобородого некудышний. Как говаривал в таких случаях один умный дядька: «Не верю!»
*****
-Зачем было взрывать Тепкоева?
Омар смотрел на афганца с нескрываемым упрёком.
-Мы не можем рисковать, - устало ответил Максуд. – Тепкоев свидетель. Слишком много знающий свидетель.
Саади перевернулся на спину. Прямо над головой висели огромные звёзды. Таких не увидишь в залитых электрическим светом городах. Такие звёзды бывают только здесь, в горах.
-Мы тоже свидетели, - напомнил он погодя. -Значит и нас вскоре «зачистят» ?
-На всё воля Аллаха, - спокойно произнёс афганец. – Я уже столько лет хожу в обнимку со смертью, что давно разучился её боятся.
Он загасил истлевшую до фильтра сигарету и спрятал окурок между камнями.
-Сейчас меня больше волнуют федералы. Я чувствую, как они дышат нам в спины.
-Откуда такая уверенность? – из одного только желания поспорить, спросил Саади. За последние сутки он вволю наслушался причитаний Максуда о вездесущих русских солдатах. – Где они, эти кафиры? Что-то я их не наблюдаю. Ты и вчера твердил о том, что в посёлке ждёт засада. Однако никто не помешал нам спокойно забрать груз и уйти в горы.
-Я и сейчас готов спорить, что русские там были. Я вырос на войне, Омар. И всегда чувствую близость врага. Может поэтому до сих пор ещё и жив. – Максуд поднялся с земли и отряхнул камуфляжные штаны. – А русских я тебе завтра покажу. Обещаю.
****
Ситковецкий вернулся за пару минут до рассвета. Подойдя к дремлющему командиру, он присел перед ним на корточках.
-Как обстановка? – открывая глаза, спросил Антон.
-Всё тип-топ. В ущелье тихо. Одни птички спросонья цвиринькают.
-Дальше не ходил?
-Обижаешь, начальник. Ходил, конечно. Километра через полтора ущелье заканчивается. Дальше – речка и сплошной массив гор, - Ситковецкий помолчал и внезапно спросил – У тебя, как настроение, командир?
-А что?
-Да так, - пожал плечами прапорщик. – Камешек у меня на сердце какой-то. Неспокойно.
В связке с Ситковецким Антон работал уже добрых пять лет. И ещё ни разу об этом не пожалел. Иногда ему казалось, что прапорщик родился на свет божий только для того, чтобы вырасти, пройти подготовку и стать разведчиком. Никулин встретился с ним здесь же, в Чечне, во время первой компании. Уже тогда о неуловимом прапоре ходили легенды. Он умудрялся выбираться целым и невредимым из таких передряг, где любой другой неминуемо сложил бы голову. Вначале их знакомство едва не закончилось мордобоем. Молодому самоуверенному старлею совершенно не улыбалось выслушивать нравоучения какого-то, пусть и знаменитого, прапорщика. Но первый же совместный рейд расставил всё по своим местам. И теперь, глядя на виновато пожимающего плечами Ситковецкого, Никулин сам ощутил внезапное беспокойство. Вспомнилась вдруг, Лена, с которой он так и не успел помириться….
Антон встряхнул головой. Наваждение какое-то! Он что, хоронить себя заживо вздумал?..
Ещё минуту назад стояла кромешная тьма. Но вот, узкая полоска неба над головой начала быстро светлеть, словно гигантским ластиком стирая звёзды и из-за гребня гор вырвался ослепительный, огненно – рыжий шар. Мгновенно разметал ночной мрак и, изорвав его на клочки, размазал тенями по выступам гранитных стен.
