– Никуда. Я здесь, внизу, у твоего подъезда. Звоню тебе прямо из машины.
Только теперь она поняла, что произошло нечто серьезное. Что-то такое, что связано с теми страшными людьми, которые ее захватили. Их арестовали накануне, и, наверное, что-то там такое важное выплыло.
– Хорошо, – сказала Полина. – Пять минут… Нет, десять. Я только что проснулась.
– Жду!
Десять не десять, но минут через тридцать она дверь открыла. Прямо за дверью, на лестничной площадке, ее поджидал Маркелов.
– Привет! – сказал он, скользнув по ее лицу быстрым внимательным взглядом. – Все нормально?
– Да.
– Ты одна?
– Одна. Проходите. Что-то случилось?
– Все нормально, – пожал плечами Маркелов.
Впрочем, это прозвучало не очень убедительно.
От Маркелова исходил сильный запах табачного дыма. Он будто пропитался этим запахом насквозь.
– Никто не тревожил?
– Нет.
– Совсем никто?
– Хеджи.
– Кто это? – насторожился Маркелов.
– Знакомый. Вы его видели.
– Ах да. Ты приезжала с ним.
Теперь Маркелов вспомнил. И несколько расслабился. Хеджи нисколько его не интересовал.
– А еще кто-нибудь?
– Нет, никто. Вам кофе приготовить?
– Приготовить, – не стал упрямиться Маркелов.
Помолчали.
– Ты ведь учишься? – вспомнил Маркелов подробности Полининой биографии.
– Нет.
– Разве? – изобразил он интерес.
– Я ушла из университета.
– Почему?
Ей хотелось ответить – «по кочану». Но не решилась.
– Не хочу учиться.
– А хочу жениться, – с плохо скрытой насмешкой завершил ее фразу Маркелов.
Полина приготовила кофе.
– А твой отец, кажется, курил довольно дорогой табак? – осведомился Маркелов бесцеремонно, нисколько не боясь вывести из состояния душевного равновесия свою собеседницу.
Полина пожала плечами. Сами же, мол, видели коллекцию отцовского табака.
– У него неплохо шел бизнес, да? – не унимался Маркелов, будто желая понять, как это некоторым людям удается зарабатывать столько денег, что хватает на роскошнейший табак, для многих попросту недоступный. – Он много зарабатывал?
– Я не знаю. Не интересовалась никогда.
– Но домой-то он деньги приносил, – сказал Маркелов, демонстрируя собственную уверенность в том, что все именно так и было.
– Приносил.
– Много? – заинтересовался Маркелов.
– Я не считала.
– Но как это выглядело? Вот приносит он, допустим, пачку. Или много пачек. Целый чемоданчик. Да?
Полина подумала, может ли этот разговор навредить ей лично или ее покойному отцу. Получалось, что не может. Поэтому она ответила вполне искренне:
– Приносил, конечно. Иногда и в чемоданчике.
– Часто? – проявил интерес Маркелов.
Он явно никак не мог перейти к главному. К тому, ради чего и приехал к Полине в столь ранний час. Чужие деньги не давали ему покоя.
– Не часто, – сказала Полина – Несколько раз.
– Черный нал? – понимающе произнес Маркелов. – Неучтенка?
– Он не рассказывал. А я не спрашивала.
– Неинтересно было, да?
– В общем, да.
– А последний раз когда?
– Что – когда?
– Когда он деньги приносил в чемодане?
– Ну не чемодан же он их приносил!
– Не чемодан, – дал задний ход Маркелов. – Но много. Когда?
– В прошлом году.
– А какой месяц был, помнишь?
И только тут Полина подумала, что это, возможно, не простой треп – про деньги. И может быть, из-за этих денег Маркелов к ней и приехал.
– Месяц я не помню, – сказала Полина. – Кажется, это было лето.
Маркелов посмотрел на нее с сомнением.
– Лето! – сказала Полина. – Или поздняя весна. В общем, это точно было до тех событий… Ну, когда кризис и все эти неприятности, вы помните.
– Что до кризиса – это точно?
– Да.
– И много было денег?
– Я не знаю. Пачки. Резинкой перетянуты.
– Доллары?
– Да.
– Пачки такие стандартные, по сто банкнот?
Маркелов сузил расстояние между пальцами, демонстрируя примерную толщину пачки.
– Да.
– Купюры стодолларовые?
– Кажется, да.
– Кажется? – приподнял бровь Маркелов.
– Скорее – да. Те, что с краю, точно были стодолларовые.
– А пачек сколько?
– Может, с десяток. Или больше.
– «Больше» – это тридцать? Пятьдесят?
– Нет. Десять. Одиннадцать. Двенадцать. Вряд ли больше.
Маркелов смотрел на нее так, будто она что-то не то говорила. Не оправдывала его надежд. Что-то другое он хотел от нее услышать.
– А позже он приносил домой деньги, много денег? Целый чемодан?
– Чемодан? – не поверила в возможность подобного Полина.
– Да. Много пачек. Пятьдесят. Сто.
Маркелов смотрел с надеждой.
– Нет.
– Вспомни, – попросил он. – Может быть, он не показывал тебе эти деньги. Но когда-то, возможно, пришел с нелегким чемоданчиком. А в том чемоданчике было восемьсот тысяч. Долларов.
– Нет.
– Но он хотя бы упоминал при тебе о таких деньгах?
– Нет.
– Он говорил тебе, что задолжал?
– Нет.
Полину саму тяготили эти ее постоянные «нет», ей даже неловко было перед собеседником, и тогда она сказала, стараясь сгладить возможное неприятное впечатление от своих удручающе однообразных ответов:
– Папа никогда не посвящал меня в подробности своего бизнеса. Наверное, считал, что я все равно ничего не пойму во всем этом.
И улыбнулась печально.
– Тут вот какая штука, – сказал Маркелов. – Твой отец получил кучу денег. И не вернул.
Склонил голову набок и посмотрел так, как обычно смотрят люди, безмерно удивленные каким-то обстоятельством. Как же так, мол, могло получиться? Я лично ума не приложу. А ты?
– Да, вы говорили, – кивнула Полина. – Восемьсот тысяч.
– Восемьсот тысяч долларов наличными. Это почти семь килограммов. Ты представляешь? Семь килограммов денег.
Он все так же смотрел на Полину – склонив голову набок.
– Они, должно быть, лежали в чемоданчике. И этот чемоданчик твой отец однажды принес домой.
– Почему же именно домой?
– Они пропали, эти деньги. Твой отец взял их, чтобы вложить в какое-то дело. Это был как бы кредит. Понимаешь? Люди его кредитовали. Он эти деньги вкладывает в свой бизнес, оборачивает их, получает прибыль, возвращает этот кредит с процентами… Так задумывалось. Но деньги он не вернул. Значит, он где-то есть, этот чемоданчик.
– Я не знаю.
– Вспоминай! – потребовал Маркелов с неожиданной жесткостью. – Чемоданчик этот вспоминай! Или что-то такое, что твой отец говорил об этих деньгах! Может быть, вы вместе с отцом совершали какие-то поездки?
– Какие поездки? – пожала плечами Полина.
– За город! В лес! Куда-нибудь в скалы! На берег озера! Куда угодно! И он с собой в поездку взял этот чемодан! По пути туда ты этот чемодан еще видела, а по дороге домой его уже не было! Вспоминай!
Полина замотала головой. Не помнила ничего такого. Маркелов смотрел на нее долго-долго, будто пытался понять, насколько она искренна, и когда поверил в то, что Полина действительно не в курсе, крайне опечалился – по нему было видно.
– Они захотят узнать, где эти деньги, – сказал Маркелов. – Они обязательно попытаются их вернуть.
– Кто?
– Те люди, которые кредитовали твоего отца.
– Вот эти, которые меня похитили?
Маркелов скривился так, будто только что съел целый лимон без единой ложечки сахара.
– Ты не поняла, – сказал он. – Твой отец был должен этим людям, которые тебя похитили. Частично он с ними расплатился, отдал им свои грузовики. Но оставалась еще часть долга. Эти деньги кредиторы хотели заполучить с тебя. У них, правда, не получилось. Мы их взяли, про них теперь можешь забыть. Но есть еще кто-то. Тот, кто дал твоему отцу те самые восемьсот тысяч наличными. И самое неприятное в том, что мы не знаем, кто они. Они никак себя не проявляют. Но обязательно проявят. Они придут к тебе, – Маркелов ткнул пальцем в направлении Полины, – и будут спрашивать, где деньги. Им просто некуда деваться. Им надо эти семь килограммов наличности вернуть. Они будут интересоваться тем самым чемоданчиком, о котором я тебя только что расспрашивал. Ведь они не знают, где искать. И начнут с тебя! Если тебя за сто тысяч отцовского долга убить хотели, то представь себе на минуточку, что с тобой сделают за восемьсот тысяч!
Он уже почти кричал, и то ли этот его крик, то ли страшные слова так напугали Полину, что она сжала руки в кулачки, замотала головой и воскликнула:
– Зачем?! Зачем вы мне это говорите?!
– Я хочу, чтобы ты уехала отсюда к чертовой матери! В Салехард, в Улан-Батор, в какой-нибудь там Пномпень, но только чтобы никто-никто, ты слышишь?! – никто не знал, где ты, иначе эти подонки тебе голову открутят и собакам на съедение выбросят!
У нее были деньги и был загранпаспорт, а больше для полета на Кипр ничего не требовалось. Пару раз позвонила в Питер тете Гале, но не дозвонилась, разговор отложила до вечера, помчалась в агентство, в котором обычно покупала авиабилеты. Был аэрофлотовский рейс на следующее утро, еще был рейс кипрской авиакомпании, на вторую половину сегодняшнего дня, но Полина не решилась улетать сегодня – все из-за того же разговора с Петербургом, потому что получалось так, что она летела в никуда, без телефонов и адресов, по которым она могла обратиться, и со сравнительно небольшой суммой денег, оставшихся у нее на руках после приобретения авиабилета.
