— Километра через три будет заправка, — отозвался Климов.
— Их ферштее. Линкс — рехтс?[3]
— Слева.
Через две минуты «волга» вкатилась на заправку. В Питере таких уже почти не осталось, быстро строились новые, по-западному яркие, оборудованные, чистые. Навороченные. Капитан Реутов вставил пистолет в бак и пошел к кассе. Циклон уходил на восток, в темных тучах появились разрывы, немного посветлело.
Черный «опель-фронтера» с тонированными стеклами въехал на АЗС вслед за «волгой». Водитель дважды просигналил и врубил дальний свет. Крепкий молодой бык выскочил из правой передней двери и подошел к Реутову.
— Слышь, братан… дай залиться, спешим.
— Мы тоже, — ответил капитан, запоминая на всякий случай и быка, и автомобиль. Привычка.
— Ты че? С головой не дружишь? — спросил гоблин и демонстративно сунул руку под куртку.
Таких экзерсисов Сашка Реутов не любил. Этого бычару он мог завалить сразу, без разговора. Но сдерживался.
— Не горячись, ковбой, — сказал он и широко улыбнулся. Обнажились золотые коронки. — Мы из милиции… братан.
Гоблин неуверенно покосился на джип за спиной. Водитель снова рыкнул клаксоном и мигнул мощными фарами.
— А мне насрать. Хоть с ФСБ.
Реутов улыбнулся еще шире. Придурок явно ничего не понимал. Но сильная рука в запахе черной кожаной куртки уже охватила рукоять пистолета. «Ну, давай! — подумал Реутов. — Развяжи мне руки».
Приоткрылась дверца «волги».
— Саша, в машину! — сказал Климов негромко.
— Василич… — не оборачиваясь, начал Реутов.
— В машину! — уже требовательно повторил майор.
Капитан аккуратно вытащил заправочный пистолет из горловины бензобака, передал быку — держи! — и завернул пробку. В салоне он стиснул руки на руле. Костяшки пальцев побелели.
— А я ведь уже заплатил за бензин, товарищ майор.
— Ничего… я отдам с получки. Поехали.
Снова засигналил джип. Реутов посмотрел в зеркало.
— Он сказал — насрать на ФСБ. Собираешься так спустить?
— Нет.
— Тогда…
— Да, но не здесь. Поехали, Саша. «Волга» выехала с заправки. Когда проезжали мимо фронтеры, кожаный гоблин сделал неприличный жест. Скулы у Сашки Реутова обтянулись. А Климов усмехнулся.
— Тут километра через два мост ремонтируют, — сказал майор. — Я думаю — там.
— Их ферштее, — голос у капитана повеселел. Вскоре появился знак «Дорожные работы» и табличка «150». Реутов сбросил газ, остановил автомобиль посреди моста. Правая полоса была вскрыта, под бетонными балками бежала, пенилась черная вода. Ветер трепал на берегу голые кусты.
— Здесь? — полувопросительно-полуутвердительно сказал Реутов. Климов кивнул, обернулся к следаку:
— Ты как, Виктор?
— Как и ты… Надоело — дальше некуда. Надо учить.
— Я думаю, — сказал Реутов, — нам нужно заменить колесо.
Он вышел из машины и открыл багажник. Швырнул на землю запаску, достал домкрат. Когда сзади тормознул джип, Сашка домкратил левое заднее колесо, насвистывал.
— Е-о-о! — весело сказал уже знакомый бык, выпрыгивая на асфальт. — Опять двадцать пять! Прокололся?
— Да вот…
— Долго мудохаться будешь? У меня шеф спешит.
— Не, быстро управлюсь. Ты извини, — Сашка просительно улыбался.
— Ну, давай. — Гоблин был великодушен. Он видел смущение и страх в глазах мента. Вот так, сучара! А то — из милиции. Козел!
— Слушай, — позвал снизу Сашка. — У тебя туалетной бумаги нет?
— Обосрался, что ли? — Гоблин весело заржал. Он все еще ничего не понимал и не замечал азартного огонька в глазах опера.
— Не-е… просто хочу посмотреть, как ты подтираться будешь.
— Борзеешь, ментяра! Я тебя, сука… Закончить фразу он не успел. Реутов мгновенно распрямился и ударил ребром правой руки. Бык обмяк, медленно опустился в лужу. Одновременно распахнулись дверцы джипа и «волги». Из «опеля» выскочили два крепких мужика. Звонко щелкнула, раскрываясь, телескопическая стальная дубинка. Водитель сделал шаг вперед и выбросил в Реутова ногу в высоком шнурованном ботинке. Сашка поймал — на лице играла улыбка, посверкивали золотые коронки, — резко крутанул ступню, негромко произнес:
— Насрать, говоришь? Пошел!
Водила врезался лицом в перила моста. Второй, с дубинкой, был опасен. Он двигался легким, танцующим шагом. Стальной стержень с шариком на конце выписывал в воздухе сложные кривые, перелетал из руки в руку. Он уже понял, что менты попались непростые. Вон как легко и Петруху, и Прокопа уработали. Авдеев и Климов с двух сторон, не спеша, приближались ко второму.
— Может, его просто пристрелить, Борис Василич? — спросил Реутов, доставая ПМ. Это был чистый блеф, но второй на секунду отвлекся. Виктор Авдеев сделал два быстрых шага и оказался напротив него. Глаза уперлись в глаза, сила встретилась с силой. Дубинка взлетела. Виктор перехватил руку, подвел снизу плечо. Хрустнуло. Железка с металлическим лязгом упала на покрытие моста. Капитан Реутов опустил пистолет.
— Насрать, говоришь? — произнес он автоматически.
По дороге приближался КрАЗ, груженый лесом. Водитель засигналил.
— Объяснись, Витя, — бросил Климов и пошел к единственной неоткрытой двери джипа. Внутри был человек. Чувства, обостренные схваткой, подсказывали, что опасность еще не миновала. Не исключено, что сквозь стекло ударит автоматная очередь. Или выкатится в открытую переднюю дверь ребристое тело гранаты. Не исключено.
Саня Реутов страховал сзади. Ветер рвал кусты, трепал волосы на голове майора службы БТ. Ты можешь не думать о смерти, но она помнит о тебе всегда. Климов рванул дверь джипа левой рукой. В правой он держал пистолет. Мордатый очкастый мужик на заднем сиденье нервно прижал к себе кейс. Пахло дорогим одеколоном и страхом.
— Выходи! Быстро!
— Вы… Я депутат Государственной Думы.
— А-а… тоже неслабо, — усмехнулся Климов. Пистолет он сунул в карман. — Документики покажите, господин депутат.
— А вы кто такой? Вы хоть понима…
— Понимаю. Документы!
Депутат оказался настоящим. Климов даже вспомнил, что как-то видел его по телевизору. Он повертел в руках корочки, спросил:
— Что же вы делали в такой изысканной компании?
Слуга народа уже оправился от испуга. Понял, что, видимо, не бандиты, а действительно милиция. И трогать его не будут.
— Это моя охрана… А вы? Представьтесь теперь вы. У вас будут неприятности, я обращусь в прессу. Вы — откуда?
— От верблюда.
Климов вернул документы, равнодушно посмотрел на депутата и пошел прочь от машины. Сашка Реутов под дождем выворачивал карманы отморозков. Авдеев разговаривал с водителем КрАЗа. Он стоял на высокой подножке и мирно попыхивал сигаретой. Второй сидел на земле и тихо стонал. Он держал правую сломанную руку левой и с ненавистью смотрел на Климова.
— Ты, видно, ментяра, крутой… погоди, еще встретимся.
— Так уже встретились. — Климов присел, взял быка за подбородок. — Я майор Федеральной службы безопасности. Фамилия — Климов. Запомнил? А встретиться нам еще придется. Обещаю.
Майор встал, повернулся к Реутову:
— Заканчивай, Саша… машины с моста убрать. Отморозков тоже. Обеспечить проезд лесовоза. И — поехали… время.
— Позвольте! — раздался голос из джипа. — А кто же меня будет… э-э… эвакуировать?
— Я полагаю, — задумчиво сказал майор, — это задача господина спикера Госдумы. Дождь снова усилился.
* * *
Звонок Птицы одновременно и ошеломил, и успокоил. По крайней мере — снял напряжение. Дуче прошелся по кабинету, достал из бара бутылку водки «Смирнофф», плеснул в бокал. Вот, значит, как! Нет больше Козули. Э-э, земля пухом. Семен выпил, выдохнул… Хрен с ним, с говнюком! Жалеть Козулю не следовало, он всегда был дерьмом. Вот только с кем дело делать? И — взрывчатка! Тридцать килограммов взрывчатки!
Семен вернулся за стол, закурил и приступил к анализу ситуации. Самым главным на настоящий момент было то обстоятельство, что реальной, сиюминутной опасности нет. Птица сказал: в клочья. И Козуля, и машина. Ну, это и неудивительно… тридцать килограммов. Что менты в этой ситуации смогут нащупать? А ничего! Козули нет, взрывчатки нет. Пока они чего накопают… а все должно решиться за два-три дня. Максимум — четыре.
Но с кем работать? Козули нет. Птица, сучара, ввел в блудняк. Да на него и надежи не было с самого начала. Прапор? Этого Дуче даже в глаза не видел. Весь контакт шел через Козулю-жмурика. Ах, козлы! Фуфлогоны, сявки. Семен Ефимович хлопнул ладонью по столешнице.
Где-то по невидимым маршрутам почтового ведомства уже путешествовали два скромных конверта с ультиматумом. С великим Ультиматумом Дуче. Нет, теперь уже — Терминатора! Не сегодня-завтра они лягут на столы больших начальников. Они вызовут шок. Панику, бешеную суету в Смольном и на Литейном. Заверещат, захлебываясь, телефоны в кабинетах больших и маленьких начальников. Совковые лохи всех мастей и калибров начнут проводить совещания. Они всегда проводят совещания. И тогда громыхнет первый, предупредительный взрыв. И вздрогнет пятимиллионный город. Город-заложник. Город-жертва. И появятся два чемодана стодолларовых купюр. Вес нетто — тридцать пять килограммов.
