И протянул ему книжку на предъявителя. Она была грязной и помятой, в бурых пятнах крови. Крови моей и Шизы. И на секунду почувствовал нас побратимами, отчего мне, почему-то стало легче. На миг в его глазах промелькнуло удивление от потрепанного вида книжки, но все-таки он был отлично вышколен, и ничем не выразил своих чувств. Он передал ее другому клерку и предложил мне кофе. Я отказался, а его уважение ко мне многократно возросло, после того, как второй служащий что-то тихо шепнул ему. Он почтительно обратился ко мне:
— Как желаете распорядиться вашими средствами?
— Перевести в Россию — ответил я на английском.
Он кивнул и мгновенно разложил перед собою несколько бланков:
— Назовите, пожалуйста, адрес и на чье имя сделать перевод.
Я через плечо бросил взгляд на телохранителя, стоящего позади меня с безразличным выражением лица и, чувствуя восторг оттого, что творю, медленно и четко продиктовал адрес Шизы, ясно выговорил его фамилию, имя и отчество, ощущая, как за спиной неожиданно напрягся охранник. Банковский служащий аккуратно заполнил бланки, я расписался в них и встал. Направляясь к выходу, чувствовал, как за мной лебезливо семенил, изображая готовность следовать за мной хоть на край света клерк. А телохранитель вдруг, открывая дверь, отвлекся от своих обязанностей, не оглядывая зорко местность, а взглянул мне в глаза, что никогда не делал, и в них было написано огромное уважение ко мне…
Я спускался по ступеням к машине, ожидающей нас, а перед моими глазами стояло уродливое, и такое по человечески прекрасное лицо Шизы, я чувствовал, как моим щекам тихо катятся слезинки и как заклинание повторял одну и ту же фразу:
— Удачи тебе, Шиза!..
* * *
— Илья Валерьевич, вас срочно вызывает директор! — в кабинет влетела секретарша, — И прошу вас, быстрее, я его давно таким не видела!
— Бегу, бегу — недовольно бросая бумаги, поднялся заместитель директора отделения сбербанка Кулешев и, захватив ежедневник, широкими шагами направился в кабинет директора, по пути пытаясь предугадать, что могло произойти, так как в последнее время все вроде бы было нормально.
Директор сидел в кабинете один и на столе перед ним лежал небольшой листок бумаги. Листок, как листок, таких ежедневно заполнялось несколько сотен, так как он был лишь обычным бланком о поступлении в банк денежного перевода. Но что-то было в нем видимо не так, потому что директор, не говоря ни слова, подвинул его к своему заму.
Кулешев взял бланк в руки и сначала ничего не понял, потому что его разум никак не мог осознать то, что было в нем написано. Обычный валютный перевод, но на какую сумму, не удавалось сосчитать, потому что где-то на последних нулях его разум сбивался, отказываясь поверить в то, что видел перед собой. Наконец сосчитал и взглянул на директора.
— Ну, что скажешь? — усмехнулся тот, — Ты хоть представляешь, что нам грозит, если этот долбанный миллионер захочет вдруг и сразу получить свой долбанный миллион баксов?
— А кто он? — удивленно произнес Илья Валерьевич, — Воде бы всех наших нуворишей знаем, а про Никулина — первый раз слышу!
— Сейчас начальник безопасности должен о нем информацию принести. Если такая имеется…
В кабинете повисла тяжелая тишина. Каждый напряженно обдумывал, что предстоит делать в ближайшие часы, если этот сумасшедший счастливчик решит снимать деньги, как негромко, но, твердо постучавшись, в кабинет вошел начальник службы безопасности.
— Не томи, выкладывай, — чуть не рявкнул директор.
— Никулин Андрей Владимирович, — четко начал докладывать тот, — 1977 года рождения, уроженец города Белгород, с первого по десятый класс учился в третьей средней школе, окончил школу посредственно, аттестат прилагается, в 1995–1997 проходил службу в Вооруженных Силах, находился в Чечне. После службы в городе не появлялся, приехал месяц назад, согласно данных паспортного стола имел временную прописку в Москве, где находился с декабря 1997 года по январь 2000 года. Мать — Никулина Наталья Валерьевна, работает уборщицей в продуктовом магазине, в данный момент в краткосрочном отпуске. Все…
— Все? — удивленно взглянул на начальника службы безопасности директор, — И больше ничего?
— Да… — опустил голову начальник безопасности.
— Ну, начальники, — обвел тяжелым взглядом обоих директор, — что делать будем? Какие будут предложения?
— Посмотреть на него надо, — покачал головой Кулешев, — съездить к нему…
— Ну, так и съезди! — обрезал директор, — Целуй его в зад, пои, дружи, но чтобы деньги ему в ближайший месяц не понадобились!
Этот ненавистный резкий звук вытаскивал меня из небытия, настойчиво проникая в сознание и вытаскивая к такой гадкой жизни. Я не мог понять, жив я, или умер, глаза заплыли до такой степени, что я никак не мог их разомкнуть, а горло пересохло так, что казалось, сейчас растрескается и рассыплется, как глиняный кувшин. Бережно и медленно передвигая тело, я почти на ощупь добрался до кухни, где припал к крану, с жадностью глотая холодную, обжигающую пересохшее горло воду. Утолив первую жажду, сунул голову под кран. Немного полегчало, но резкий звук не прекращался, и я понял, что какой-то придурок звонит в дверь.
С трудом вспомнил кто я такой. Кое-как осознал, где я. Но никак не мог понять, как здесь очутился, сколько пью и какой сейчас год. Да это и не было важным. Зато помнил, что придти к нам не мог никто. Потому что никто никогда не приходил. Мы никогда никого не ждали. Если только кто-нибудь перепутал двери. Но почему он не уходит, а продолжает периодически звонить, твердо и настойчиво? Мать в деревне у какой-то троюродной тетки, которую я в жизни своей ни разу не видел, и приехать она еще не могла.
Я оглядел грязный, весь в немытой посуде стол, потряс одной, затем другой бутылкой из-под водки. Пусто… Душа горела, тело отказывалось подчиняться, пока не получит очередной порции спиртного. Но я ничего не мог ему дать и потому, ломая сопротивление непослушного тела, направил его к двери.
За дверью стоял лощеный розовощекий мужчина, от внешнего вида которого и от дорогого костюма из английской шерсти веяло деньгами, деловым преуспеванием и самодовольством. Я мельком скользнул глазами по его лицу, и интуиция тут же выдала мне информацию, что за внешним спокойствием скрывается удивление, недоумение, презрение ко мне и в то же время какая-то незащищенность передо мной и зависимость от меня. Он не мог придти ко мне. Он ошибся дверью….
Захлопнув дверь, и чуть не упав, так как она на какое-то время служила мне опорой, я повернулся и, только задумался, где еще дома может лежать спиртное, как звонок раздался вновь. Требовательно и настойчиво.
— Здесь такие не живут, — озлобленно пробормотал я ему, но он вдруг вежливо улыбнулся.
— Никулин? Андрей Владимирович?
— И что? — теперь уже в недоумении ответил я, пытаясь сфокусировать свой взгляд на плавающей в пьяном тумане фигуре.
— Понимаете…. - запнулся щеголь, — вам пришел денежный перевод. В валюте.
— Ну, так давай, — разозлился я, и надо было меня беспокоить? Могли бы в почтовый ящик бросить!
— Видите ли…. - опять замялся тот, — речь идет о слишком большой сумме, и директор банка просил, чтобы вы лично приехали. Машина ждет внизу….
— Слушай, мужик! Ты что? Не видишь, что я сейчас помру? Какая машина? — и попытался закрыть дверь. Надо было избавиться от этого сумасшедшего.
— У него есть выпить.
Я остановился и задумался.
— Бесплатно…. - привел он последний довод, и очевидно решив, что в моем словарном запасе нет такого слова, добавил, — Халява!
Мозг попытался задуматься, но не смог. Спасла как обычно, интуиция. В квартире меня ждала смерть, если не найду водки, а поездка с сумасшедшим сулила спасение и очередное впадение в спасительное небытие.
— Едем! — кивнул я, тут же стянул с вешалки свой старый пиджак, в котором лазил в подвал за картошкой и накинул поверх грязной серой майки, уже ничем не напоминавшей своим видом, что когда-то она была белой. По крайней мере, почувствовал, что выгляжу рядом с сумасшедшим соответственно, в одном классическом стиле.
— Прошу вас, — вышколено распахнул передо мной дверь сумасшедший, при этом, брезгливо стараясь находиться подальше от меня.
— Спасибо, — поблагодарил я его порцией перегара в лицо и похлопал рукой по такому чистому и дорогому пиджаку. Он скривился, но перетерпел.
— Сколько пришло? — поинтересовался я, когда тронулись.
— Очень большая сумма, — бросив быстрый взгляд на водителя, ответил ненормальный.
— На ящик водки хватит?…
— И на водку, и на коньяк, и на икорку, — кивнул тот.
— А на ящик Наполеона?
