– А я уже. Одной мне там делать нечего.
– Постой, а где же вещи?
– Вещей нет. Он выдал мне компенсацию, – покопавшись в джинсах, она вытащила примерный эквивалент утерянного.
Мать схватила деньги и, пересчитав наличность, которой было все же больше, нежели стоили утерянные, по словам Дарьи, тряпки, осталась довольной. Потом нагнала на себя серьезности и твердо заявила:
– Хватит общаться с богатенькими, это до добра не доведет.
– Ты же вроде не против денег?
– Перестань переговариваться.
Девушке потребовалось приложить немалые усилия, чтобы не впасть в истерику. Лишь когда дверь за матерью захлопнулась, она принялась реветь.
«Какая я дура, – думала она, стоя под душем. – Зачем причалила к берегу, ведь видела, что там трое парней».
* * *
Никитин вошел в дом в сопровождении двоих вооруженных охранников. Он быстро поднялся на второй этаж и вошел в спальню.
Все четверо насильников спали крепким пьяным сном.
– Ну-ка, поднимите их, – приказал он своим людям.
Два крепыша стали поставленными ударами бить скотов по головам. Они работали так усердно, что Евгений Викторович попросил их действовать чуть поспокойнее.
Очень скоро вся четверка с окровавленными мордами стояла вдоль стенки и утиралась, изредка выплевывая ругательства.
– Вы уже по-тихому бабу взять не можете! – начал Никитин. – Лучше бы пришили эту сучку!
Ни Сергей, ни кто-либо еще не могли понять, в чем дело.
– Она будет молчать, – очухался Санек, вытирая кровь, текущую из разбитой губы.
– Да пошел ты… мальчик! – Никитин вскочил со своего места и схватил за подбородок своего в недавнем прошлом личного водителя. – Кому ты тут сейчас начинаешь вешать? Ты знаешь, сука, что за ваш дебош я должен отдать сто тысяч зелени, иначе мне не прожить больше суток?
Информация к размышлению была предоставлена. Теперь все четверо очень ясно вообразили себе, почему у каждого из охранников Никитина по стволу.
– Я могу вас сейчас всех перестрелять, как крыс на помойке, но тогда никто не возместит мне потери. Ты, Сережа, перепишешь на меня свой дом, остальные останутся без содержания на год. И не дай бог вам за это время прикоснуться к бутылке. Ничего крепче чая отныне вам пить нельзя, – шеф поднялся. – И найдите девушку, извинитесь, подарите букет цветов, денег, в общем, компенсируйте ущерб, а то старый пердун-сосед рассердится так сильно, что разорвет меня на куски. Девка поди приглянулась ему.
Сергей сразу сообразил, кому решила пожаловаться Дада. Он очень быстро трезвел, и никаких светлых мыслей в его черепе не наблюдалось.
* * *
– Как же так получилось? – мать села подле дочери на край кровати.
– Что, мама? – Дарья открыла глаза и повернулась на бок, подложив под голову руку.
– Как же Гриша напился до того, что попал в больницу?
– Он просто выпил и решил понырять, я не смогла его остановить. Нырнул, сильно ударился головой, – она уже не хотела отказываться от версии пьянства. Меньше вопросов – спокойней живется. Мать сама для себя придумала версию, пусть ею и упивается. Дарья чувствовала, что она далеко не в порядке. Если мать узнает, что ее практически не было на турбазе или, того хуже, что ее изнасиловали, будет скандал и истерика. Тогда ей придется всякий раз, попадаясь ей на глаза, вспоминать о том, что случилось.
Вячеслав Вениаминович был любезен и отыскал подходящую машину, дал шофера, чтобы доехать до дому. Богатый, пусть и не очень симпатичный дед.
Он обещал наказать их, но она в это не могла поверить. Помочь незнакомому человеку – одно, а начать мстить за него – совсем другое.
– Дочка, я прошу тебя, не связывайся ты с ним.
– Хорошо, – Дарья отвернулась, чтобы мать не видела слез.
– Ответь мне на последний вопрос: что это у тебя за одежда? И как вообще получилось, что ты приехала не в своем?
Дарья задумалась, подыскивая, что бы соврать.
– Дело было вечером, сидели на другом конце турбазы, а на мне ничего не было, кроме купальника, его подружка дала. Потом Гриша нырнул…
– Ты пила?
Дочь снова повернулась к ней и заявила серьезно:
– Совсем немного, пару рюмок.
– Водки?! – мать так бы и села, если бы не сидела уже.
– Мне уже двадцать.
– Запомни, деточка, женщина не должна пить, ты, я надеюсь, хочешь рано или поздно завести детей, здоровых детей?..
– Хочу, мама. Я больше не буду, – Дарья не очень-то верила в то, что говорила.
* * *
Прошла неделя. Она спала по двенадцать, а то и по четырнадцать часов в сутки. Где-то на третий день после изнасилования Дарья уже вышла на улицу. Деньги, которые она считала честно заработанными своим телом, жгли карман. Помимо того, что она отдала матери, у нее осталось достаточно. Хватит на косметику, чулки, бижутерию. Наверное, почти целый год не придется трясти бедную маму.
Результат трехчасовой прогулки по магазинам уместился в небольшой новенькой кожаной сумочке, которую Дарья позволила себе приобрести.
Следующим на повестке дня шел пункт о возможном приобретении венерических заболеваний. Эти ребятки, по глубокому убеждению Дарьи, просто не могли принадлежать к числу чистоплотных. Кроме того, она уже настраивала себя на возможное прерывание беременности. Хлопцы не только натешились над ней, но еще и справно накачали спермой. По дням получалось, что у нее есть все шансы стать мамой. Запоздалая профилактика вряд ли принесла какую-нибудь пользу.
Шатаясь по квартире из угла в угол, она день за днем ждала проявления какой-нибудь заразы. Потом ее стали мучить мысли о возможности заразиться СПИДом. Инкубационный период у этой бяки полгода. На ранней стадии не обнаруживается. Заражение означало медленную смерть или, в лучшем случае, пожизненную изоляцию. Она не сможет никого полюбить после этого.
Встав пораньше, Дарья соврала, что они с подругами едут на городской пляж, а сама отправилась сдавать кровь на серологический анализ.
«Только бы обошлось без дерьма», – моральный пресс давил ее все эти дни, и расслабление наступало лишь во время сна, да и то когда примешь втайне от матери «радедорм». Иначе – кошмары: постоянно от кого-то бежишь, чем быстрее шевелишь ногами, тем ближе насильник. Пару раз проснувшись в холодном поту, она решила покончить с этим и запаслась снотворным.
Разделавшись с анализами, она с надеждой в сердце пошла домой.
Когда увидела черную «Волгу», ее затрясло. Ощущение надвигающейся беды отталкивало ее прочь, не позволяя входить в подъезд. Она не помнила номера той машины, на которой Коля возил ее за покупками, но была уверена, что это та же самая. Да и у кого может быть такой блатной номер: М-001-ОЕ.
Неужели дедушка вспомнил о ней? Она не хотела его видеть. Эти люди ничего не делали просто так, не помогали, не давали в долг, не произносили слов. Дарья поняла это почти сразу же. Если у нее нет шанса отступить, то единственный выход – вести себя точно так же: требовать вознаграждение или компенсацию всякий раз, когда кто-то из тех, кто имеет деньги, просто попросит взглянуть на него.
Когда Коля вывалился из подъезда ей навстречу, она была уже готова к разговору.
– Привет, Дарья, – поздоровался он. – Вячеслав Вениаминович хочет тебя видеть. Скажу по секрету, он скучает.
Дарья жеманно надула губки.
– Я устала.
Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул ей.
– Возьми и постарайся быть готовой к семи вечера. Я подъеду за тобой.
Тон его был вежливым, но перечить водителю, когда он это все произносил, у нее и в мыслях не было.
Перед глазами сразу всплыл вид роскошной виллы. Ухоженный сад, вежливая охрана, гостеприимный хозяин. Она, по сути, не была внутри жилого помещения, но даже в гараже и подсобке веяло достатком. Какая молоденькая девочка откажется от старого богатого ухажера? Ей почему-то сразу стало как-то легко, свободно. Она снова захотела пройтись по магазинам и купить себе что-нибудь.
Молча взяв конверт, она прошла дальше.
– Умница, – похвалил ее Коля и, довольный тем, что выполнил поручение, стал загружаться в машину.
* * *
Войдя в квартиру, она распотрошила конверт. Пятисотенные с Петром Первым. Десять штук, все новенькие.
Как теперь она сможет отказаться? Да чего волноваться? «Дед, наверное, уже и не может. Пусть потратится. Я и так натерпелась от их племени, одни обижают, другие пусть компенсируют».
Стиль рассуждений не нравился ей самой.
«Что это я? Опилась снотворного и живу словно во сне или начинаю привыкать много тратить? Может быть, я выйду за него замуж. Он года через три умрет, я останусь богатой вдовой».
Она посмотрела на себя в зеркало.
– Даша, какая ты дура. Ему надо видеть около себя красивую живую куклу. Может быть, его возбуждает то, что меня изнасиловали? – она собрала волосы у себя на голове. – Каждый получит свое.
