Глаза сынка влиятельного папаши, вопреки опасениям Виталь Сергеича, не стали наливаться мутную водицею, по губе не побежала слюна, а скрюченные пальцы не потянулись к горлу Карташа. Ну да, этот сынок – вылитый мачо, смазливый и наглый, конечно, к таким не следует близко подпускать красивых подруг. Не иначе, – подумал Алексей, – владелец автосалона Виталий Сергеевич, выражаясь цитатой из «Мимино», испитывает к патэрпевшему такую глубокую личную неприязнь, что кушать не может. Очень похоже, автосалонщик однажды не уберег супругу или дочь, ну и теперь…
Карташ повел Машу, держа под локоток, к глубокой нише, где размещался миниатюрный зимний сад. Остановились возле какой-то развесистой пальмы в деревянной кадке, и Алексей прошептал ей на ухо:
– Я тебя ревную к этому дону Гуану. Гану-Дону…
– А я тебя к этой противной машине, от которой ты не мог отвести взгляд, – игриво ответила Маша. – И ради этого ты меня уволок под сень дерев?
«Пропал ты, старлей, – подумал Карташ с волнующей обреченностью, – это уже, похоже, даже не любовь, это, похоже, гораздо большее – это то, что навсегда…»
А совсем рядом представитель некого банка уговаривал напыщенного бобра с двумя подбородками и тусклым взглядом воспользоваться кредитом их банка, расписывал прелести процентов и соблазнял сроками платежей. Причем уговаривал и расписывал столь страстно и пылко, что твой Ромео просто отдыхает.
– Мне тут намекнули, что не стоит сближаться с этим гражданином с серьгой в ухе, – продолжал Карташ, стараясь, чтобы его слова прозвучали максимально внушительно. – Из чего я сделал вывод, что не стоит сближаться и с тем, кто намякивал. Ну и, на всякий случай, со всеми остальными.
– Как скажешь, дорогой, – сказала Маша, внимательно глядя Карташу в глаза. – Ты же у нас главный…
Потом они бродили по парку, обнаружили, что позади особняка готовят шашлыки. Потом эти шашлыки ели. Запивали их, естественно. Потом с молодой семейной парой сразились в набрасывание колец на колышки – сия забава обнаружилась в приусадебном парке. Потом все же прокатились на презентуемой машине, но на первый раз в качестве пассажиров. Действительно, тачка лихая. А потом…
Странные ассоциации возникают порой. По поводу того, что случилось потом, Карташу упорно приходила на ум цитата из фильмов о сыщике Холмсе. Старина Шерлок там сказал, имея в виду одного охотника на тигров и частных детективов: «Есть такие деревья, которые растут нормально… но только до определенного момента. А потом с ними что-то происходит».
Точно так же на этой автомобильной презентации все шло нормально… до определенного момента. Затем все ломануло вкривь, вкось, наперекосяк и через пень-колоду И, главное, непонятно, с чего и почему.
Может, он слишком много выпил? Хотя что он там выпил! Слезы, по офицерским-то мерилам…
Карташ не мог назвать точного момента перелома. Почувствовал, что с ним что-то не так, когда они с Машей ехали на заднем сиденье презентуемой телеги. Как-то нехорошо прильнуло тепло к затылку и височным областям, голова слегка закружилась, онемели пальцы на руках. Тогда он списал это состояние на алкоголь и понадеялся на свежий воздух, которым продышится, как только они выберутся из машины. И действительно, свежий воздух помог. Отпустило, разве что продолжало ломить виски. Карташ успокоился… однако, как выяснилось вскоре, совершенно напрасно.
Последнее, что помнил Карташ, это как он вышел из холла на улицу, закурил. А потом наступил провал. Темный, как полет в сухой колодец…
Такие казусы случаются с пьющими людьми: р-раз – и с какого-то момента, после очередной рюмки, события вечера словно ластиком стирает, сколько не вспоминай – ни за что не вспомнишь. А, как впоследствии выясняется, ты действовал, разговаривал, перемещался, еще добавлял – но исключительно на автопилоте. Случались подобные истории в свое время и с Карташем, чего уж там, бывало, и не раз. Но опять же – в этот раз он выпил до смешного мало, с ним не то что провал не мог случиться – примитивная икота приключиться не посмела бы…
А по симптомам имело место точь-в-точь алкогольное отключение. Карташ тоже действовал, разговаривал, перемещался – и все на автопилоте.
Впрочем, одно включение сознания все же имело место.
Карташ вдруг обнаружил себя в глубине парка. Он стоял под разлапистой сосной, сверху, под порывами ветра сыпалась хвоя. Где-то вдали играла музыка. Романтическая обстановка, бляха-муха. Вот разве что в двух шагах стоял не добрый друг и не возлюбленная, а тот самый черноволосый и серьгоухий, от общения с которым предостерегал Карташа собеседник по имени Виталий Сергеевич. И больше никого в пределах прямой видимости не наблюдалось.
– Слушай, чмо, – нехорошо выпятив челюсть, проговорил сынок непростого папаши. – Тебе же сказано было по-хорошему – получи и отвали. Ты что, очень крутой?
– Наверно, где-то есть и покруче, – с трудом выговорил Карташ, потому как речевой аппарат подчинялся ему из рук вон. И слова вышли невнятными, малоразборчивыми.
– Э-э, да вы нажрались, ваше благородие, – брезгливо произнес папашин сынок. – Хер ли я с тобой толковать поперся? На тебя достаточно холуев спустить…
Он повернулся, чтобы уйти.
– Козел. На зоне ты будешь самым голосистым петухом, – сказал Карташ, в сей момент ощущая некие удивительные спокойствие и легкость во всем теле… хотя это тело заметно плохо слушалось своего хозяина.
– Что? Что ты сказал, «навозное» – кто? – нехорошо прищурился папашин сынок, который враз передумал уходить со сцены.
Он стремительно приблизился к Карташу, взял его за отвороты пиджака, встряхнул, швырнул на сосну, выталкивая сквозь сжатые зубы невнятные, но насквозь угрожающие междометия. Карташ извернулся и впечатал сынка спиной в ствол. Но тот тоже оказался не промах и подсечкой завалил Карташа. Падая, Карташ потащил следом за собой и сынка. Не эстетично завозились на земле. Алексей чувствовал идущий от земли холод.
Короче, катались по земле недолго и до серьезного членовредительства дойти не успели: очень скоро и очень поблизости раздались голоса, кто-то принялся разнимать их…
«О господи, – мысль, как яркая вспышка, полыхнула в мозгу, – угораздило же вляпаться… И это называется светское мероприятие…»
И последовал окончательный, бесповоротный провал. Больше ничего от того вечера не уцелело, ни единого обрывка…
Глава 7
А поутру они проснулись
Сознание вернулось, словно нажали на выключатель. Карташ понял, что очнулся он от ударов по голове – частых, глухих и очень болезненных. Будто по темени лупили киянкой.
Впрочем, сразу стало ясно, что по голове его никто не лупит, просто под черепом болезненно отражаются отзвуки ударов. А удары эти походили на настойчивый и требовательный стук в дверь.
Во рту стоял премерзкий привкус, как коты нагадили. Хотелось как можно скорее напиться чистой и холодной воды, прополоскать пасть, старательно поработать зубной щеткой, очистив зубы от этой дряни.
Лежащий на спине Карташ открыл глаза и увидел над собой светло-коричневую древесину кроватного каркаса, свешивающийся на него край цветного пододеяльника и над всем этим – высокий белый потолок. Алексей приподнялся на локтях и огляделся. Ага, знакомы номер в гостинице «Арарат». И кто-то из коридора действительно лупит в дверь…
Карташ сел, прислонился к кроватному боку. От движения в глазах помутилось, мгновенно налился свинцом затылок, снизу вверх пошла волна тошноты. Пришлось вновь прикрыть глаза.
Колотьба в дверь меж тем прекратилась, принеся нешуточное облегчение больной голове. И Карташ снова смог поднять чугунные веки.
Первое, что он увидел на сей раз – лужицу блевотины неподалеку от двери, на границе ковра с узбекским орнаментом и паркета. Сия деталь интерьера, спору нет, прекрасно согласуется с его хреновым состоянием, с тем, что очухался он не где-нибудь, а на полу. М-да, как нехорошо-то получилось… Да что ж это, в самом деле, неужели он так напился? Или пивом с шампанским паленой водкой потом догонялся?
Удары в дверь утихли, но снаружи затеялась малопонятная возня. Невнятным шумом доносились голоса, кто и что говорит, было не разобрать – со звукоизоляцией в гостинице все обстояло как нельзя лучше, двери-то из натурального дерева и к косяку пригнаны наиплотнейше. Ага, удалось расслышать громкий мужской голос, что-то властно потребовавший, и не менее громко ответивший ему голос женский.
Карташ увидел за стулом, стоящим перед зеркальной дверцей встроенного шкафа, свое пальто, комом валяющееся на полу. Явно хотели набросить на спинку, но не попали. «Хотели, – про себя усмехнулся Карташ. – Сам и кидал, кому еще… А эт-то что такое?» Возле шкафа-купе расположились мужские остроносые ботинки, напрочь Карташу незнакомые. Алексей перевел взгляд направо и увидел еще один ком, темно-серый, похожий на скомканные брюки… но, опять же, таких брюк у него отродясь не было.
