— Башня, я 411.
— Что случилось, борт 411? — сразу же откликнулся офицер боевого управления.
— Неполадки в работе двигателя. Глохнет левый двигатель, — строго по полученной инструкции ответил летчик.
— Борт 411, возвращайтесь, — последовала команда с базы.
— Вот черт, горю, — выкрикнул Иваненко и отключил радиостанцию, резко переложил вправо рукоять управления и до предела снизил обороты двигателей. Встав на крыло, „МиГ“ скользнул вниз, подобно гигантскому клинку рассекая нагромождение облаков. Уменьшив площадь облучения локатором корпуса самолета, с резким уходом к поверхности моря, Иваненко исчез с экранов радаров сопровождения и ПВО, что подтверждало аварию. И пока операторы РЛС пытались переключиться на другие режимы работы, а операторы боевого управления докладывали о ЧП, у самой воды истребитель выровнялся и, взревев двигателями, на форсаже устремился в морскую даль. Зелено-коричневый хищный силуэт „МиГа“ слился с волнистой лазурью, самолет растворился в ней…
…Турецкий берег надвигался стремительно. Сперва показалась темная полоска у горизонта, которая с каждой секундой разрасталась, вырисовывая очертания гор, зеленые нити лесополос, желтые пляжи и жирную черную полосу шоссе Синоп.
Отключив автопилот, Юрий Иваненко взял управление самолетом на себя. Сделал небольшой набор высоты и развернул „МиГ“ в сторону трассы, на дисплее бортового компьютера обозначилась точка приземления. Выпустив шасси, истребитель пошел на снижение. Через стекло кабины летчик видел безлюдную ленту дороги, где, как трассеры пуль, неслись навстречу пунктиры разметочных линий.
Колеса шасси коснулись бетонного покрытия трассы, с шипением сработали тормозные колодки и, гася скорость, истребитель покатился по дороге.
Навстречу самолету выехал грузовик с десятком смуглолицых мужчин в кузове. Едва „МиГ“ замер, грузовик, резко развернувшись, остановился перед ним, из кузова достали длинную трубу с приваренными по краям кольцами, одно из них накинули на фаркоп грузовика, а второе на буксировочный зажим самолета. Автомобиль, взревев, потащил „МиГ“, постепенно заворачивая вправо, в сторону придорожной лесополосы. Тонкие стебли деревьев разошлись, образовав проход в зеленом частоколе. Впереди лежала дорога, выложенная из металлических плит покрытия полевых аэродромов, скрытая в зарослях.
Едва буксируемый самолет съехал с трассы, за ним вновь сомкнулись деревья, а идущие следом мужчины стали разбирать плиты аэродромного покрытия.
Через несколько минут грузовик втянул самолет на небольшую поляну, где одиноко стоял туристический трейлер, возле которого толпилось несколько вооруженных мужчин. Судя по темной коже и резким чертам лиц, это были турки.
Как только грузовик замер, двое боевиков, подхватив металлическую стремянку, потащили ее к кабине самолета.
Иваненко отстегнул лямки парашюта, снял с головы шлем, положил его на панель управления, больше он ему не понадобится. Открыв фонарь кабины, выбрался наружу. В лицо ударил горячий воздух Турции.
Спустившись по лестнице, летчик огляделся. Возле него стояло двое автоматчиков, остальные, расстелив огромную маскировочную сетку, затягивали ее на самолет. Это напоминало пленение большой и гордой птицы, но у Юрия эта ассоциация не вызвала абсолютно никаких эмоций, с этой минуты он перестал быть витязем неба, он сделал свой выбор.
— Закурить есть? — не поворачивая головы к своим конвоирам, спросил Иваненко.
Один, из боевиков протянул ему пачку „Честерфилда“ и зажигалку. Когда Юрий закурил, он произнес на плохом русском:
— Ходи туда, — указательный палец ткнул в направлении трейлера.
— Ходи так ходи, — кивнул летчик и, попыхивая сигаретой, двинулся в указанном направлении.
Помещение трейлера было заставлено всевозможным радиотехническим оборудованием явно не гражданского назначения. Перед радиостанцией сидели двое мужчин. Один — невысокий полный старик с лысой головой и седыми волосами, торчащими из ушей. Второй — коротко стриженный гигант с подковообразными усами. Атлет сидел, опершись рукой на радиостанцию и придерживая у уха наушники.
Толстяк встревожено что-то спросил своего партнера, тот отрицательно покачал головой и ответил скороговоркой. Говорили на непонятном для Юрия языке, но смысл он уловил. Толстяк интересовался, не засекли ли самолет турецкие ПВО, усатый его успокоил. Действительно, „МиГ“ прошел незамеченным для турецких радаров, „прижимаясь“ к водной поверхности, засечь его могли только самолеты радиоразведки АВАКС, но со времен окончания „холодной войны“ летающие радары были сняты с патрулирования в этом районе, Иваненко знал это точно.
— Мне можно позвонить жене? Руслан обещал, — гася сигарету о ладонь, проговорил Юрий.
— Конечно, дарагой, какие разговоры, звони. — Толстяк с готовностью достал из кармана сотовый телефон, набрал комбинацию цифр, протянул трубку со словами: — На, говори. — Встал со стула и вышел из трейлера.
— Алло, алло, — взволнованно проговорил Юрий и тут же услышал родной голос жены.
— Слушаю. — Он прозвучал так громко и отчетливо, как будто она стояла рядом.
— Нинка, Нинка! — не сдержавшись, закричал он.
— Юрочка, — жена всхлипнула. — Господи, как я рада, что ты позвонил. Мы так по тебе уже скучаем.
— Как вы устроились? — отбросив в сторону эмоции, спросил Юрий.
— Отлично, номер просто царский, не клиника, а санаторий, из окна видно Женевское озеро. У Леши сегодня взяли анализы, все врачи такие обходительные. Когда мы увидимся, Юрочка?
— Скоро, Ниночка, скоро, дорогая, — ответил Иваненко, его горло сдавил нервный спазм, он закашлялся.
Увлеченный разговором, он не заметил, как в трейлер вошли трое боевиков и безмолвно встали за его спиной. Как только он закончил разговор и положил телефон на приборный столик, тут же на шею Иваненко один из боевиков набросил капроновую удавку и затянул, другой схватил летчика за плечи, а третий прыгнул ему на ноги.
Сопротивлялся Иваненко недолго, вдруг обмяк, и его руки безжизненно свесились вдоль тела. Убедившись, что он мертв, боевики поспешно стали его раздевать.
Когда в трейлер вернулся Хусейн Байрамов, он брезгливо покосился на труп в черных сатиновых трусах и застиранной хлопковой нательной майке, возле которого лежала сложенная одежда.
— Заройте эту падаль, — приказал боевикам чеченец, пряча в карман еще теплый сотовый телефон. Он снова вышел из трейлера, не обратив внимания на задумчивый взгляд своего турецкого партнера Зияда Хашаба.
РОССИЯ. МОСКВАГлавный штаб Ракетных войск стратегического назначения представлял собой живой многофункциональный организм, раскинувшийся на бескрайних просторах России. Несмотря на реформы, уничтожающие некогда могучую армию, РВСН оставались единственным родом войск, находящимся в полной боеготовности.
В глубоких казематах штаба РВСН располагалась диспетчерская служба. Два десятка офицеров-диспетчеров следили за состоянием дел в ракетных частях. Три отдела круглосуточно наблюдали за подземными установками шахтного типа, полками автомобильных ракетных комплексов. И, наконец, третий отдел контролировал график движения замаскированных железнодорожных комплексов.
Заступив на дежурство, майор Принцев, как всегда, сверился с графиком движения БЖРК и тут же обнаружил, что комплекс 1793 отклонился от маршрута следования.
Сдававший дежурство подполковник Рогожин тер взмокший лоб и ошеломленно бормотал:
— Столько лет все было в порядке, и на тебе.
Сразу же были поставлены в известность руководители управления и особый отдел РВСН. По управлению был передан сигнал „Сирена“. В общем-то, сигнал не страшный, означавший предварительную проверку в частях и соединениях. Но когда мобильная группа офицеров РВСН, вылетев в район прохождения БЖРК 1793, обнаружила наливной состав с прикрепленным к остову одной из цистерн радиомаяком, вот это уже было страшно. Пропал ракетный комплекс с двумя боевыми ракетами.
В Ракетных войсках стратегического назначения был задействован сигнал „Набат“. Полковника Рогожина арестовали, командующий РВСН по прямому телефону связался с министром обороны…
РОССИЯ. СИБИРЬЗахваченный боевиками Луницкого состав медленно заползал на пустующую ветку. Здесь когда-то была лесопогрузочная станция. Сквозь зарешеченное окно вагона виднелись полусгнившие стволы деревьев в развалившихся штабелях, ржавые лебедки, мотки толстой проволоки, какие-то механизмы. Возле бетонного постамента рампы, как скелет доисторического динозавра, стоял покосившийся остов башенного крана.
Устало пыхтя, тепловоз стал притормаживать и через секунду остановился. Многотонный состав дернулся и, как нервная судорога, по вагонам пробежал грохот буферов.
