Генерал сделал вид, что не обратил внимания на эти слова. Поднял свою рюмку и предложил тост:
— Давай, Игорь, выпьем за спецназ.
— Нет, — Волин отрицательно покачал головой. — Не буду пить ни за спецназ, ни за армию.
— Обиделся за то, что уволили? Или что не наградили второй звездой и бронзовым бюстом на родине героя? — опуская рюмку, прищурился Журавлев. — Тебе же предлагали службу в Академии Генштаба, между прочим, полковничья должность.
— Ну нет, быть главным завхозом — это не для меня. И нет никакой обиды за увольнение. Но тем не менее обида есть. Обида за Хасавюрт, продали на корню и армию, и спецназ. Наплевали на пролитую кровь, на убитых и искалеченных. На колени встали перед шайкой бандитов, в знак примирения руку жмут, целуются перед объективом камер. И этот Лебедь мира вещает, что с войной покончено. Надолго?
— Так нужно было, — уклончиво ответил генерал, хотя еще несколько дней назад размышлял точно так же.
— Кому нужно было? — не унимался морпех. — "Духам", чтобы собраться с силами, а потом снова устраивать набеги на южные области? Гнать в Москву фальшивые баксы, наркоту и оружие? Может, это нужно нашим политикам, чтобы получить для своих нужд заграничные кредиты? А Запад так просто денег не дает. Платят за то, чтобы у России заноза была под сердцем, которая не даст государству ни вздохнуть, ни охнуть. Брестский мир — это, конечно же, унизительно, другого выхода тогда не было. Германская империя оказалась сильнее. А Хасавюртский мир, заключенный с бандитами, это не просто унижение, это позорное пятно на истории государства Российского.
Журавлев подумал, что если Волина не остановить сию же минуту, сам спецназовец не остановится, накипело.
— Ты такой же нигилист, как Талащицкий. У вас в морской пехоте все такие?
— Талащицкому легче, — грустно улыбнулся Игорь. — Он академию окончил, генерал, книжки писать умеет.
— А ты чем решил заняться? — спросил Андрей Андреевич, снова поднимая рюмку.
— Да мало ли, — пожал плечами Волин, продемонстрировав генералу кулак, затянутый черной кожаной перчаткой. — Мое увечье относительное, в госпитале подарили протез, японский. Титановая подвижная основа, можно при помощи правой руки сложить пальцы в кулак, на протезе установлены специальные резиновые амортизаторы, с легкостью могу крушить кирпичи и черепицу, или разогнуть так, чтобы держать цевье автомата… Главное, к этому психологически привыкнуть. К тому же, стали поступать серьезные предложения. За прошлую неделю три таких получил. Первым приезжал директор частного лицея, предложил место преподавателя начальной военной подготовки. Но это самое слабенькое. Три дня назад приезжали бандюки, звали советником к своему пахану. А вот вчера пожаловала серьезная делегация, приезжал начальник службы безопасности большого коммерческого банка. Предложил создать подразделение в службе безопасности на манер армейского спецназа. Если первым двум импонировала моя Звезда Героя, то банкирам нужна конкретика, они деньги на ветер не бросают.
— И что ты думаешь? — спросил Журавлев, чувствуя во рту кислую оскомину.
— Думаю, что в кадрах ГРУ существует утечка, — ответил Волин.
— Вот же суки, все продают, — не особо возмутился генерал. Потом внимательно посмотрел на сидящего напротив него отставного подполковника и спросил: — И что ты для себя решил?
Игорь неопределенно пожал плечами:
— К бандитам и банкирам в услужение не пойду, все они на "Б" начинаются… Не за этих же козлов я свою клешню богу войны подарил. Пойду в лицей пацанов учить. Там, конечно, тоже барчуковое племя собрали. Но если не попытаться сделать из них настоящих мужчин, то мужчинами никогда и не станут. Будут бледными спирохетами (когда не поймешь, мужик перед тобой или баба), таскающимися по всяким бадегам, которые зазывалы высокопарно называют ночными клубами. Выращу парочку бойцов, глядишь, и гражданскую жизнь прожил не зря.
— Тогда давай выпьем за настоящую молодежь, за будущее России, — предложил генерал Журавлев.
— За будущую Россию, — согласно кивнул Игорь Волин. Злость, недовольство, обиды отошли куда-то далеко.
В эту минуту отставной подполковник морской пехоты понял, что пролитая кровь, гибель боевых товарищей — все это было не зря. Государство Российское не единожды стояло на краю гибели и все же поднималось с колен, становясь еще крепче, еще мощнее, чем было до этого, и все потому, что находились люди, не считающиеся ни с какими потерями, не щадящие свои жизни ради величия страны.
— За великую Россию. — Волин, взяв свою рюмку и держа ее на уровне груди, встал над столом, генерал тоже поднялся со своего места. Оба офицеры, они знали о своем предназначении. И сейчас поняли, что судьба послала им тяжелое, но достойное испытание, которое они с честью прошли.
Рюмки грубого стекла с глухим звуком сдвинулись.
— За великую Россию!
