Владимир пожал плечами: говоря про лицо, кавказец определенно понимал это слово не в прямом его смысле.
– Мне известно, что непосредственно перед своей смертью Кириллов хотел встретиться с тобой и поговорить о Знаменском и дальнейших перспективах работы «Элизеума», – сказал Свиридов. – Ты отслеживал его и собирал на него компромат. В частности, тебе стало известно, что Кириллов употребляет кокаин и что у него трения со Знаменским...
Гизо поднял тяжелые веки и посмотрел на Владимира с пробудившимся интересом:
– Это кто же тебе натрэпал? Неужели Винни? Я смотрю, ты рэзвый парэнь. Можешь плохо кончить, – неожиданно сказал он. – Ну, что тебе сказать? И Кирыллов, и Знамэнский – мэртвы, и теперь можно сказат. Да, Кирыллов просил меня о встрече. Я нэ очень рвался на это рандэву. По чести сказат, Кирыллов был плохой человек и плохой бизнесмен. Нэ знаю, как Знамэнский вел с ним дела.
– Вероятно, Знаменский хотел избавиться от Кириллова, – сказал Владимир. – А Кириллов, в свою очередь, хотел избавиться от Знаменского.
Гизо усмехнулся.
– Вэрно говоришь. Хотел... Вот именно с этим он ко мне и пришел. Теперь уже нэ суть важно – Кирыллов умер. И сдается мне, что убрал его именно Знамэнский. Вернее, один из его родственничков.
– Феликс Величко?
– Ага... я смотрю, ты неплохо информирован. Да, Феликс Величко. Откровенно говоря, лично я считаю, что это дело рук его людей. Потому что убрали Кирыллова по аткровэнно театральному сценарию. Пантомыма. Голая телка, распахнутое окно. Наработалы красивый сцэнарий для мэнтов – дескать, дэйствовал суперкиллер.
– Тогда кто же убил Знаменского? Ведь не собственный же сын организовал это? Или Величко, который, как мне кажется, не является самостоятельной фигурой?
Кавказец прищурился.
– Слышком много слов, – наконец сказал он. – Я нэ люблю, когда мужчина слэшком много говорит. Вот Кирыллов любил поговорить – и его убили. И Знаменский был такой же – и его тоже с намы нэт. Что касается компромата на Кирыллова, как ты мне тут зачехлял... так вот что я могу тебе сказать по этому вопросу. Кирыллов был очень, очень нэвоздержанным человеком. Любил удовольствия. Свэрх всякой меры. Приличный человек так себя вести не будет. И еще кокс. А наркота – это вообще последнее дело. И Знамэнский также считал, – многозначительно и зловеще добавил грузин.
– Ладно, – сказал Свиридов. – А уж не ты ли убрал Знаменского? Все-таки, как я полагаю, Кириллов собирался встретиться с тобой именно за этим.
Гизо поднял указательный палец и покачал им почти перед самым носом Свиридова.
– Мне никто еще не говорил в лицо такых вещей. Ты сам не удивляешься, что все еще жив?
– Да вроде нет.
– А я удивляюсь. Нэт, я тебе нэ угрожаю. Просто ты рисковый человек. Наверно, нэ мне первому рэжещ правду-матку. Я смотрю, ты уже нэ пэрвой молодости, но это первый благоприятный признак. Судя по всэму, ты плохо обошелся с Винни. Нет, если ты убил его – это меня особо нэ расстроит. Но тэбя накажут.
– Значит, ты думаешь, что Кириллова убили по заказу Знаменского, а конкретно – его убрали люди Величко, а самого Знаменского убил кто угодно, кроме тебя? – холодно спросил Владимир.
– Ты хоть понымаешь, чем рискуешь, задавая такие вопросы?
– Понимаю, – ответил Свиридов. – Понимаю, и не надо мне угрожать. Рискую я ни больше ни меньше как своей жизнью. Но и твоей тоже. Тут у меня в поясе есть немного пластиковой взрывчатки. В пряжке ремня – взрыватель. Так что, если ты захочешь меня убить, я просто-напросто возьму и твою жизнь тоже. А ведь ты этого совсем не хочешь, не так ли, генацвале?
– Нэт, ты не из ФСБ, – отозвался кавказец. – Кажется, я догадываюсь, откуда ты. Ты из того самого отдела, в котором работал Рома Знамэнский. Об этом отделе много говорили, но все из пустого в порожнее. Я нэ знаю, что за люди в нем работалы, но предпочитаю не связываться с вами. Теперь, чтобы ты раз и навсегда забыл о моем существовании: я нэ убивал Знаменского. Мнэ это нэвыгодно. Теперь всем заправляет его сын, с которым сложно договариться по всем вопросам – и финансовым, и иным, – Гизо пригладил седеющие жесткие волосы на висках и после короткой паузы продолжил: – А с Валэрием Ивановичем можно было вести разговор. И с Кирылловым тоже. Конечно, как партнер и как конкурент – лучше Кирыллов. Он более сговорчив и уступчив, его легче взять. А Знаменский-младший – это совсем другой человэк. Так что сам видишь... ни мне, ни Виноградову не была выгодна смерть компаньонов по «Элизеуму». Иди. Мне больше нечего сказать тебе.
* * *
Машина с Гизо Цхеидзе уже несколько минут как уехала, а Владимир все еще стоял у фонаря и смотрел, как мимо пролетали редкие ночные автомобили. Где-то поблизости слышалась пьяная песня – вероятно, загулявшая компания вышла на ночную рекогносцировку, проще говоря, отправилась за догоном в ближайший магазин или ларек.
– Вот такие пирожки с крысятами, – пробормотал Свиридов и направился к тому самому дому, который вплотную примыкал к площади. Там он вытащил из-под массивного куска отставшего асфальта свой пистолет и, поймав такси, поехал домой.
Вернее, на квартиру, которую предоставил ему Роман Знаменский.
В этот вечер Владимир провел большую разъяснительно-воспитательную работу, как он сам это называл. Но принесла ли она плоды – это еще вопрос. Скорее уж появилось еще больше непонятного и загадочного, чем было раньше.
Гизо определенно говорил искренне. И еще, кажется, он в самом деле думал, что к убийству Кириллова причастны люди Величко, то есть правой руки Валерия Знаменского. Один компаньон убрал другого.
Величко. Если сопоставить услышанное от Гизо с обнаружением в машине искусно заныканного «жучка» для подслушивания – а не исключено, что такими «жучками» напичкана еще и вся квартира, – то можно сделать вывод, что игра ведется гораздо более сложная и неоднозначная, чем Владимиру показалось изначально.
Кстати, и эта глупенькая Лена, секретарша Феликса Николаевича... Она тоже могла оказаться вовсе не такой глупой и просто сыграть свою роль. А он, Владимир, всегда мастерски державший удар от мужчин, всегда предвидевший контрмеры и даже просчитывающий действия представителей сильного пола на много шагов вперед, порой терялся перед женщиной.
Перед женской интуицией, перед диковинной женской логикой. Да в конце концов просто перед женскими чертами.
«Ну, нагородил, – подумал Владимир. – Эта тяга к силлогизмам и жонглированию фактами еще никого до добра не доводила. Исключение составляет разве что только Холмс, который-таки не упал в Рейценбахский водопад».
Свиридов приехал на квартиру, взял в руки предоставленный ему Феликсом Величко излюбленный пневматический пистолет и прицелился в огромного, геркулесовского вида таракана, вышедшего на ночную прогулку – на людей посмотреть да себя показать.
И тут они, эти друзья человека. Даже в квартире с евроремонтом.
Свиридов нажал на курок и вмял таракана в стену. А потом упал на диван и, не раздеваясь, уснул непроницаемым для сновидений свинцовым сном.
* * *
Наутро – часов в десять – он зашел к Полине.
То, что он застал у нее Фокина, его не удивило: в самом деле, Афанасий тут разве что не прописался. Но, помимо отца Велимира, тут же находился и старший брат Полины – Роман Знаменский.
Появление Владимира он встретил так, словно ожидал его прихода. Полина тут же предложила Свиридову кофе со сливками.
– Мне только что звонил... Кто бы ты думал? – проговорил Знаменский, прихлебывая кофе.
Владимир едва сдержал улыбку.
– Если ты скажешь, что это был Виноградов, то я долго буду смеяться.
– В точку! – воскликнул Роман Валерьевич. – Именно. Он спрашивал, уж не с моей ли подачи на него напустили какого-то, как он выразился, переодетого дедка, который проломил череп его лучшему охраннику, завалил другого, а самому Винни сломал руку?
Свиридов пожал плечами.
– Говорит, какой-то программист Вова из Питера... так назвался обидчик многострадального Винни, – с жаром, в принципе не свойственном его холодной и рациональной натуре, продолжал Знаменский. – Играл с ним в бильярд два вечера, а потом отломил конечность и заставил свести с Гизо. Чем уж все кончилось, Толян не знает...
– Что же он тогда Гизо не позвонил?
– Что-то его не тянет пока что говорить с Цхеидзе. Так что, Володя... тебе, случаем, не знаком этот программист из Питера?
– Да пробегал такой мимо, – сказал Владимир. – А если серьезно... какие отношения в последнее время были между Кирилловым и Валерием Ивановичем?
Знаменский отставил кофе в сторону и проговорил:
– Нормальные. Они же компаньоны. А что?
– А то, что, по другим данным, Кириллов и ваш покойный родитель сильно расходились во взглядах. Валерию Ивановичу не нравился образ жизни Ивана Андреевича, а того не устраивал непомерный прагматизм компаньона, грозивший подмять и самого Кириллова, и его долю в деле. И тогда Кириллов обратился за помощью... правильно, к Гизо Цхеидзе.
