— Это вот и есть Володя Микушевич, наш главный специалист по погружениям, — сказал Кацуба, весьма натурально содрогаясь в похмельных корчах. — А это — Дарья Андреевна Шевчук…
Мазур украдкой присмотрелся и понял, что не ошибся — ее синяя курточка чуть съехала с плеча, и на бело-красной рубашке явственно выделялась темно-коричневая полоска, ремешок наплечной кобуры…
— Дарья Андреевна, знаешь ли, — замначальника шантарского уголовного розыска, — сказал Кацуба, обеими пятернями скребя растрепанную жиденькую бородку. — А вот так сразу ни за что и не подумаешь…
Рыжая смотрела на него дружелюбно и, можно выразиться, благостно. Мазур поклонился ей, украдкой застегнул пуговицу на джинсах и сел.
— Значит, мы договорились? — спросила рыжая спокойно.
— Ага, — сказал Кацуба. — Мы люди законопослушные и с органами всегда готовы сотрудничать, ежели возникает производственная необходимость… Вас на море не укачивает?
— Не знаю, честно говоря, — ответила она невозмутимо. — Так уж вышло, что на море не приходилось бывать, ни на теплом, ни на холодном…
— Ничего, — утешил Кацуба. — Адмирала Нельсона, по слухам, вовсю укачивало. Тазик ему возле грот-мачты ставили. А может, возле бизань-мачты — история о сем умалчивает. В крайнем случае, можно и за борт травить…
— Учту. — Она поднялась, кивнула обоим. — Значит, вы мне будете звонить… Всего наилучшего, не смею задерживать. Там в буфете пива, кстати, сколько угодно…
У Мазура осталось впечатление, что безобидный вроде бы обмен вежливыми репликами был не лишен подтекста. Едва рыжая незнакомка удалилась, он вопросительно уставился на Кацубу, а тот проворно встал, сунул в кроссовки босые ноги:
— Вова, пойдем-ка пивком затаримся, пока клапана не сгорели…
Однако, оказавшись в коридоре, он свернул не к буфету, а в противоположную сторону — к торцу коридора, к высоченному окну, располагавшемуся на приличном отдалении от их номеров. Несколько квадратиков в массивной темной раме зияли пустотой, и в них с улицы прорывался холодный ветерок.
— Интересные дела, — тихонько сказал Кацуба, пуская дым в ближайшую дырочку. — Только нам Рыжей Дашки и не хватало…
— Она что, я так понял, набивается на судно?
— Совершенно недвусмысленно, — кивнул Кацуба. — Заявилась поутру, как та Афродита из пены морской. Это, геноссе Вова, была столь потрясающая немая сцена…
— Ты что, из ванны голяком выходил?
— Если бы… — фыркнул Кацуба. — Юмор и сюрреализм в том, дружище Микушевич, что мы с ней друг друга прекрасно знаем по Шантарску. Лучше некуда. Я имею в виду, отлично знаем, кто где пашет. Дашка, конечно, твердый профессионал, уважаю, но в первый миг, когда она узрела «доцента Проценко», личико у нее было достойно кисти живописца…
— А ты?
— А что — я? Я ей общеупотребительными жестами дал понять, что при нашей беседе будут присутствовать посторонние слушатели. Поняла, конечно, с маху. И как ни в чем не бывало стала домогаться от питерского гостя, чтобы мы ее взяли в рейс. По служебной необходимости. Пришлось согласиться. А что еще прикажешь делать мирному иногороднему ученому, отнюдь не расположенному ссориться с местными органами правопорядка?
— Значит, они тоже интересуются…
— Ценное наблюдение, — сказал Кацуба. — И, сдается мне, абсолютно точное. Что-то есть в этой истории, интересное для них, эта кошка по пустякам не работает.
— Может, они нас и слушают?
— Это вряд ли, как выражался классик, — сказал Кацуба. — Она понятия не имела, что я — это я, ручаться можно. Зачем же им с ходу заниматься мирной экспедицией? Хотя в данной ситуации все возможно. Самое пакостное положение — начало операции, когда ничего толком не ясно… Ладно, пошли-ка, в рамках нашей нехитрой легенды, пивком затариваться.
…Вскоре приехал Гоша Котельников. Предстояла небольшая экскурсия для столичных гостей, каковые дисциплинированно и собрались в полном составе. Шишкодремов привел с собой Сережу Пруткова, уже малость отпоенного с утра пивком, а потому еще более вертлявого, чем в трезвом состоянии, зато лишившегося под влиянием спиртного и подозрительности, и боевого настроя. Он был тихонький, благостный, мотался на сиденье «уазика», как кукла, бессмысленно ухмылялся и даже проявил некоторый визуальный интерес к Светиным ножкам, скрещенным у него под носом. Судя по нескольким гримасам, он лихорадочно пытался вспомнить, как ухаживают за женщинами, но так и не вспомнил, похоже. Что до Светы, она держалась с Мазуром так, что всякому постороннему наблюдателю должно было стать ясно, какие отношения связывают эту парочку.
Сначала поехали к морю — оно, как и водится, простиралось серое, морщинистое, холодное даже на вид.
— Безумству храбрых поем мы песню, — прокомментировала Света, закинув ноги на Мазурову коленку. — Как подумаю, Вовка, что тебе туда лезть придется… Ихтиандр бы с тоски повесился.
— Я бы его не осудил… — проворчал Мазур.
Сережа Прутков, украдкой, как ему казалось, созерцавший Светины ножки, открытые съехавшей юбкой на всю длину, решился наконец, явно отыскав в памяти нечто подходящее к случаю:
— Света, и как вас только муж отпустил в такую глушь…
— А у меня мужа нет, — безмятежно ответила она. — Одни любовники. Грустно, правда? Хорошо хоть, трахают на совесть…
Шишкодремов гнусно заржал, как и полагалось его персонажу из комедии масок. Зато Сережа покраснел под бороденкой и на время замолк.
Они ехали вдоль берега еще с километр, потом Гоша остановил машину:
— Достопримечательность номер один.
Это был просто-напросто здоровенный камень, на котором прикрепили небольшую чугунную доску с кратким текстом. Мазур сразу заметил, что вместо прикрепленного когда-то под надписью якорька виднеется свежий скол — какая-то сука отбила, то ли на сувенир, то ли из чистой пакости.
— Да какая это достопримечательность, — проворчал Сережа. — Нашли что смотреть…
Мазур снял с колен Светины ноги, вылез, подняв воротник куртки. Неподалеку бессмысленно метались и орали какие-то серые птицы, порывами налетал ветерок. Он огляделся, но не увидел ни малейших следов когда-то стоявшей здесь береговой батареи — той самой, что тремя жалкими трехдюймовками лупила по линкору «Адмирал Шеер». Где-то на дне, у самого берега, должен лежать тральщик «Кара», пытавшийся поддержать батарею своей вовсе уж убогой пушчонкой. Конечно, парни из кригсмарине в два счета смели батарею главным калибром, им это было нетрудно под прикрытием солидной брони, но все же артиллеристы сделали все, что могли, а Больхен так и не прошел в пролив Вилькицкого. Плохо только, что все кончается бородатыми демократами…
Света, вспомнив о своих сценических обязанностях, вылезла и старательно принялась снимать памятник видеокамерой. Кацуба встал рядом с Мазуром и философски сказал:
— Сик транзит глория мунди… — и подтолкнул локтем. — Вон туда погляди… осторожненько.
Мазур посмотрел в ту сторону, откуда они приехали. Там, не так уж и близко, примерно в полукилометре, виднелось зеленое пятнышко — машина, кажется, «Нива».
— Хвост? — спросил он тихонько.
— Очень похоже, — так же тихо ответил Кацуба. — При здешнем чертовски убогом автомобильном движении такой попутчик что-то подозрительно выглядит… Ладно, в городе проверимся. Пешком погуляем и побачим, что получится…
Он осушил пивную бутылку до дна и в лучших традициях беспамятного туриста, которому наплевать, где пить, зашвырнул ее в море.
Когда они поехали назад в город, машина осталась на прежнем месте. Мазур смотрел во все глаза — со вполне простительным любопытством столичного гостя, от скуки пялящегося на что попало. Точно, «Нива», обе дверки распахнуты, двое крепких, коротко стриженных парнишек в компании накрашенной девчонки сидели вокруг разложенной на клеенке нехитрой закуски, одну бутылку знакомого Мазуру портвейна они уже успели опростать и как раз возились со второй. Проводили «уазик» столь же вяло-любопытными взглядами. Все вроде было в порядке, картина для российской действительности как нельзя более знакомая, но у Мазура осталось ощущение некоторых шероховатостей. Очень уж чистенькой и ухоженной выглядела машина, да и троица была одета дорого, добротно. С чего бы местным, отнюдь не похожим на бичей, забираться далеко за город со скверным винищем? Конечно, возможны всяческие коллизии — скажем, юная дама замужем, и муж в застолье не присутствует…
Он плюнул про себя, решив не играть в сыщика — не его профиль, есть кому позаботиться…
Однако зеленая «Нива» нарисовалась сзади, когда они въезжали в город, а это уже наводило на размышления, играй ты в Штирлица или не играй… Видимо, Кацуба твердо решил провериться — решительно сказал:
— Останавливай-ка, Гоша, прогуляемся пешком, хоть развеемся, а то бензином несет, того и гляди наизнанку вывернет…
