Ого, сердце неприятно стукнуло. Каково же должно быть давление там, в грузовой камере? Того и гляди, вылетишь из самолета. Черт!
В голове полицейского вдруг родилась боязливая мысль. А если они что-то не учли? Неверно рассчитали. Это ведь им с Мэтом лезть по чертовому тросу. Им, а не Квейлану и его компании. И рисковать своими задницами тоже им. И за это всего по десять процентов? Черта с два! Пятнадцать, не меньше!
Тревис взялся за ручку. Потянул. Дверь не поддавалась. Он налег сильнее, но сумел лишь приоткрыть ее. Пришлось толкать створку, уперевшись плечом в дрожащую стену. Наконец она распахнулась, с грохотом ударившись о переборку. Полицейский увидел огромный, как железнодорожный тоннель, провал грузового люка, в котором с бешеной скоростью неслись облака. Поток устремившегося наружу воздуха ударил его в спину, и Тревис действительно чуть не вылетел в бездну следом за скомканными газетами. Каким-то чудом ему удалось удержаться, и он поблагодарил бога за сохраненную жизнь, правда, добавил тут же про себя: «Двадцать процентов!»
Лебедка с намотанным на барабан черно-сизым тросом была закреплена у самого провала, в который со свистом уходил воздушный поток. Капля горячего пота сползла вдоль носа по щеке, и Тревис едва не взвыл от бешенства. Он не принадлежал себе! Даже эту ср…ю каплю ему не удастся вытереть, пока он не осуществит задуманного. Дьявол!!!
Полицейский опустился на четвереньки и медленно, старательно удерживаясь немеющими пальцами за продольные скобы на полу «Боинга», пополз к люку. Ветер упорно подталкивал его к краю. Теперь провал казался не просто большим — огромным. Сквозь редкие облака Тревис вдруг разглядел землю и ужаснулся, насколько же она казалась маленькой с такой высоты. Дома — четверть почтовой марки, дороги — тонкие серые нити паутины, машины — меньше хлебной крошки. Если упасть… Ему не хотелось даже думать о том, что будет, случись такое.
И чем ближе придвигался Тревис к провалу, тем медленнее и осторожнее становились его движения. У троса он уже почти совсем остановился. Если бы лебедка была на двадцать сантиметров дальше, полицейскому, не хватило бы духу дотянуться до нее. Страх высоты в общем-то не был присущ ему, но Тревис ни разу не заглядывал в бездну, стоя на самом краю.
Лишь когда его пальцы мертвой хваткой впились в бок лебедки, он смог перевести дух. Колени тряслись, пот покрывал тело так густо, словно Тревис только что вышел из сауны. С обретением опоры вернулось и чувство относительной безопасности. По крайней мере, сердце чуть умерило свое биение, накачивая мышцы кровью и адреналином размереннее и мощнее. Полицейский несколько раз глубоко вздохнул и прислушался к голосам пилотов.
— «Танго», «Танго», что случилось? Где трос? Быстрее, иначе мы попадем в грозу! «Танго»! Отвечайте!
— Дерьмо! — выдохнул Тревис в маску. — Дерьмо!!!
Он начал стравливать трос, пропустив карабин между ручками и корпусами всех трех чемоданов. Глядя, как черная змея уползает в блекло-голубое небо, полицейский вновь ощутил душащую волну раздражения. Они еще орут. Посмотреть бы на них. Половина из этих парней точно наложила бы в штаны на его месте.
Тревис и сам не заметил, как опустела катушка.
— Отлично, «Танго». Трос у нас. Все в порядке. Переправляйте груз! Мы готовы!
— Конечно, — зло пробормотал Тревис. — Конечно, вы готовы, ублюдки! Я не сомневаюсь!
Преодолевая ставший совсем слабым напор воздуха, он пошел в салон, достал из сумки взрывное устройство и направился в рубку.
… Метьюз, совершенно невозмутимый, спокойный, словно и не похищал сто миллионов долларов, а сидел с подружкой на пикнике, держал штурвал.
Тревис приладил взрывчатку к компьютеру, выставил на дисплее время и нажал «пуск». Цифры на экране начали мигать, с каждой секундой уменьшаясь на единицу.
— Мет, — окликнул пилота полицейский. — У нас семь минут. Ставь самолет на автопилот, отправляй груз, цепляйся за трос и ты богат.
Метьюз кивнул. Ему не нужно было повторять дважды.
— Внимание, «Танго»! Впереди буря! Почему вы задерживаетесь? Почему задерживаетесь? Что случилось?
— Уже идем, вашу мать, — буркнул Тревис и торопливо направился в хвост.
— 608, я — «Танго». У нас все нормально! — прогремел в салоне голос Мета. — Сейчас будем отправлять груз!
— Отлично, «Танго», мы готовы.
Тревис скептически хмыкнул. Он, теперь безбоязненно — ток воздуха прекратился окончательно, давление в салоне и за бортом уравнялось — подошел к провалу. Осмотрев чемоданы, полицейский вытащил из кармана куртки монокаток, закрепил его на тросе и пристегнул страховочный карабин к стальной скобе на поясе. Несколько мгновений он смотрел вниз, на уползающую к горизонту серо-голубую землю, а затем, оттолкнувшись ногами, нырнул головой вперед в проем грузового люка.
Ощущение было такое, словно на него налетел экспресс. Ветер полоснул по неприкрытой шее своими ледяными когтями. Тревиса потащило вбок, но он вцепился пальцами в изогнутый звенящий трос. Сталь теперь не казалась податливой и гибкой. Она обрела прочность прута — слишком быстро шли самолеты. Слишком быстро огибал их ветер. Волосы Тревиса разметало, и полицейский выглядел как персонаж фантастического фильма ужасов. Человек-паук, уродливо-нелепый, но дико настойчивый, карабкающийся за своей жертвой, ползущий по нити, перебирая мохнатыми лапами. «Хорошо еще, что у меня есть респиратор, — подумал Тревис. — Иначе бы мучительная смерть от удушья. Ветер-убийца не дал бы вздохнуть. Разорвал бы легкие, как детский воздушный шарик. Интересно, что сейчас думают эти ублюдки? Где чемоданы? Что происходит? Как они орут там, у него за спиной, в дверном проеме “джет стара”? Кретины. Наивные выродки. Они хотели надуть нас. Да-да, и тебя, Метьюз. И меня. Ленивые скоты. Всю грязную работу делаем мы, а они… они будут жрать и пить на денежки, которые добыли для них мы! Наши задницы болтаются над пропастью. Меня, а не Квейлана едва не прикончил ср…ый федерал. И деньги добыл я, и план придумал тоже я, и…»
Он не успел завершить свой мысленный монолог. Ноги его ощутили пол второго самолета. Чьи-то сильные руки подхватили Тревиса и втянули внутрь.
— Кристель, он на борту! — крикнул кто-то.
Похоже, это был Чак, но полицейский не стал бы утверждать со стопроцентной уверенностью.
— Ну вот, мы все и в сборе, — усмехнулся Тревис, отстегивая карабин.
— Почему ты сначала не отправил деньги?
Тут уж ошибиться было невозможно. Эти глаза — особенно левый, затянутый катарактой — принадлежали Квейлану.
Тревис покачал головой.
— Если бы существовал хотя бы один шанс из тысячи, что вы нас дождетесь, я, несомненно, именно так бы и поступил.
Квейлан несколько секунд смотрел на полицейского. Спокойно, без злости и ярости. Скорее, даже с некоторым любопытством. Затем пожал плечами.
— О’кей, Тревис. Ты можешь думать, как тебе угодно, — он взглянул на плывущий уровнем ниже «Боинг». — Ты доверяешь этому парню?
«Куда больше, чем тебе», — хотел сказать полицейский, но не сказал, а лишь посмотрел на черный провал грузового люка.
— «Танго», «Танго», до взрыва четыре минуты. Отправляйте груз и переходите сами. Впереди гроза. Мы не сможем долго поддерживать прежний курс.
— О’кей, 608. Вас понял. Сейчас отправляю груз.
В динамиках раздался щелчок, а следом отвратительный треск атмосферных помех и электрических разрядов.
Грозовой фронт проходил совсем рядом…
…Метьюз Ковингтон действовал аккуратно, спокойно и собранно. Он не суетился, но и не медлил. Ни одного лишнего движения. Все предельно продуманно.
Поставив самолет на автопилот, Мет натянул зимнюю куртку, сунул за пояс «магнум» — не стоит обольщаться относительно планов своих партнеров — и вышел из рубки. Ковровые дорожки, обильно покрытые густеющими бордовыми пятнами, тела в креслах и в проходе — все эти следы произошедшей здесь бойни не задержали его внимания ни на секунду. Пилот не относился к категории сентиментальных людей. Проходя по салону, он даже наступил на пальцы мертвого фэбээровца. Собственно, этот факт тоже не вышиб у него слезу.
Попав в грузовой отсек, Метьюз вытащил из кармана такой же монокаток, как и у Тревиса, нагнулся и нацепил его на трос сразу за чемоданами. Сначала груз, затем он. Тревис проследит, чтобы люди на той стороне дождались его.
Пилот выпрямился и… удивленно охнул.
Опираясь плечом на перегородку, разделяющую грузовой и пассажирский отсеки, залитый с ног до головы кровью, стоял агент ФБР Мастерсон. В руках он сжимал «хеклер-кох». Взгляд его, плавающий, мутный, перескакивал с Мета на чемоданы и обратно. Было видно, что фэбу удается сохранить сознание только невероятным усилием воли.
