Он сделал шаг в сторону, чтобы Юань оказался между ним и пехотинцами, а затем ударил советника в зубы. Хорошо ударил, достойно. Юань отступил, зажимая разбитые губы.
— Ах ты, тварь позорная!..
Дима едва успел закрыться. В следующую секунду он получил удар в солнечное сплетение. Вернее, в локти, прикрывающие солнечное сплетение. Согнулся пополам, раскрыв рот. Сигарета повисла в уголке губ, затем оторвалась и упала на асфальт, покатилась белой трубочкой. Дима плавно осел на колени. Он беспокоился лишь об одном: вдруг на ментов драка произведет не большее впечатление, чем разговор? Посмотрят, повеселятся. Хотя вряд ли пехотинцы Смольного станут стрелять в такой свалке. Юань ударил его еще раз. Если бы не желание самого Димы поскорее упасть, советнику пришлось бы постараться поосновательнее. Но Дима упал, вжав голову в плечи и подтянув колени к груди. Теперь надо было смотреть в оба и быть предельно осторожным. Если сейчас менты все-таки решат начать задержание, пехотинцы Смольного вполне могут попрыгать в свои «танки» и дать по газам. Уворачивайся, как хочешь. Расчет Димы оправдался.
Еще секунда в ожидании следующего удара, а затем мир вокруг него наполнился топотом шагов, криками, щелканьем затворов, хлопаньем дверец.
— Лежать! Лежать, сказал!!!
— Руки!!! На затылок, б…!!!
— Серега, правого возьми!!!
— Ку-уда?!!
— Давай сюда их. Сюда их!
Диму довольно резко подхватили под мышки, перевернули рывком и грохнули физиономией об асфальт, заломив руки за спину и защелкнув на запястьях наручники. Затрещал фирменный пиджачок. Хороший был костюмчик. Дорогой. Теперь уже не спасти. С другой стороны, не в ватнике же было идти? Дима повернул голову и увидел перед самым лицом рифленую подошву ботинка.
Несколько минут вокруг царила суета, затем все стихло. Как-то разом и резко. Потом над самой головой Димы послышался женский голос:
— А это что у нас за фрукт с горы?
Красивый голос. Сильный, глубокий. Властные нотки слегка его портили.
— Который? — хрустнул камешек под подошвой высокого ботинка. — Этот? Сейчас посмотрим.
Диму приподняли, обшарили карманы. Достали из разорванного пиджака предусмотрительно захваченные с собой документы.
— Хм… Кать, у него прописка московская. А фамилия юноши знаешь какая? Мало его фамилия. Дмитрий Вячеславович.
— Уж не Вячеслава ли Аркадьевича сынок? — с деланным удивлением поинтересовался кто-то из оперативников.
— Он самый.
— Занятно.
— Жек, грузи его в «воронок», — сказала Катя. — Там разберемся, каким ветром его к нам занесло.
— Товарищи, товарищи, — Дима почувствовал, как его подхватывают под мышки, заворачивают руки к лопаткам, — да я просто подошел огоньку попросить.
— Пошли, пошли… Будет тебе огонек…
Из-за мотеля появилась вереница машин. Два сине-желтых «уазика» и один «ГАЗ». Диму втолкнули в «УАЗ».
Вместе с ним в тесную клетку загрузили еще четверых братков. Все плечистые как на подбор.
Сквозь решетчатое окошко «воронка» площадка смотрелась очень колоритно. Братки лежали на асфальте лицами вниз. У одних руки скованы за спиной, другие просто положили ладони на могучие загривки. В целом же ощущение складывалось такое, что кто-то решил вымостить площадь качками. Вокруг редкое кольцо черно-серых ребят. Большинство при автоматах. На рукавах эмблема — изготовившийся к броску тигр. И буковки полукругом — ОМОН. Двое штатских обыскивают машины.
— Ну что, орлы, попались? — В кабину «уазика» забрался оперативник. Веселый, разбитной. Этакий скуластый живчик. Глаза сверкают злым весельем. Резкий паренек, сразу видать. К таким в руки лучше не попадаться. Иначе распускай шерстяные носочки. Как раз такие-то и бьют отчаяннее всех. — Кать, я, короче, отвезу «товарищей пацанов» в УВД. А вы тут с машинами заканчивайте и тоже подтягивайтесь. Протоколы будем составлять, чистосердечные писать. Сажать, короче, будем всех.
— Да, Антон, ты москвича в отдельную камеру определи, чтобы они не передрались по новой.
— Кать, а нам-то что за дело? Его уже битым привезли. Подумаешь, пара лишних синяков появится. — Оперативник засмеялся вполне довольно.
— Антош, не доставай. Я сейчас цельнометаллический юмор не воспринимаю.
Дима тоже не воспринимал Антошин юмор. Шутка насчет одной камеры вполне могла выйти ему боком. Дима посмотрел сквозь зарешеченное окошко на Екатерину Михайловну Светлую. Симпатичная. Не красавица, но симпатичная. Возраст берет свое, да и работа — не в санатории загорать. Фигура отличная. Без дураков.
— Ну что, поехали? — спросил Лемехов водителя.
— Поехали, — отозвался тот, нажимая на газ.
* * *
В шесть вечера, не дождавшись звонка Димы, советник Вадим снял трубку телефона и набрал указанный номер.
— Владимира Андреевича Козельцева, будьте добры, — попросил он, когда на том конце послышался вальяжный голос.
— Я слушаю, — отозвался Козельцев.
— Владимир Андреевич, я — ближайший помощник Дмитрия Вячеславовича Мало и звоню вам по его поручению.
— Какого еще Дмит… Ах, да, простите. — Козельцев быстро сообразил, о ком идет речь. — А что же Дмитрий Вячеславович сам не позвонил?
— Видите ли, он поехал на встречу со знакомыми отца, и там всех задержала милиция. Настоящий произвол. Но Дмитрий Вячеславович успел связаться со мной и отдать необходимые распоряжения. Он обдумал ваше предложение и согласен выплатить названную сумму, хотя в ближайшее время вряд ли сможет это сделать, поскольку несколько дней ему, очевидно, придется провести в милиции.
— Черт… — невольно выдохнул Козельцев.
На другом конце провода Вадим улыбался. Он прекрасно понимал, о чем сейчас думает Владимир Андреевич. О СВОИХ десяти миллионах долларов, которые сидят в заплеванном милицейском «обезьяннике» какого-то провинциального УВД.
— …знает что! — закончил фразу Козельцев. Вадим не сомневался: если Владимир Андреевич и связан со «смольновцами», то после пяти минут размышлений он плюнет на любые договоренности. Слишком значительна сумма и слишком мелки партнеры. — Простите, как вас зовут?
— Вадим Борисович.
— Вы правы, Вадим Борисович, это настоящий произвол. Уважаемый человек, видный продюсер вынужден сидеть в каком-то УВД вместе со всякой шпаной. Вы, часом, не знаете, где именно находится ваш шеф?
— Да, он успел мне передать… — Вадим назвал городское УВД.
— Прекрасно. То есть я хотел сказать, что немедленно позвоню и устрою им разнос. Совсем распустились наши правоохранительные органы. Хватают всех, до кого руки дотягиваются.
— Именно, Владимир Андреевич, — поддержал возмущение Козельцева Вадим.
— Значит, не беспокойтесь, я все улажу. Максимум через пару часов Дмитрий Вячеславович окажется на свободе. Я буду ждать его звонка. Он может не волноваться, ложусь я поздно.
— Хорошо, я передам ему. Всего доброго, Владимир Андреевич.
— И вам всего наилучшего, Вадим Борисович.
Козельцев повесил трубку. Вадим же собрался и поехал к УВД, встречать Диму.
* * *
Козельцев же, нажав «отбой», тут же набрал другой номер.
— Да? — послышалось на том конце провода.
— Смольный? Ты что же это творишь, сучий потрох? Ты кидать меня надумал?
— Вова, это ты, что ль?
— Для кого Вова, а для кого Владимир Андреевич.
— Я не понял, что за наезды?
— Смольный, ты мне что говорил? Что забьешь стрелку Мало-старшему, а младшего оставишь, пока он мне бабки не заплатит!
— Ну и чего? Старшему и забил.
Смольный понял, что произошел прокол. Вообще-то когда Юань позвонил со стрелки и сказал, что вместо Крохи приехал оголец, он, Смольный, дал указание спровоцировать ссору и Диму завалить. Но, видно, пацаны не успели исполнить приказ. Менты подоспели первыми. Сам себя обманул Смольный. Значит, молодой в ментовке сидит? Тоже неплохо. Непонятно только, откуда Козельцеву это стало известно? Часа ведь еще не прошло. Или, может быть, он на два фронта работает?
— Хрен гну! — взорвался Козельцев. — Забил! Козла в огороде ты забил! Почему в милиции младший парится? В общем, так… Ты со своими делами сам разбирайся. Я получаю деньги и отхожу в тень.
— Вова… — голос Смольного наполнился ласковой угрозой, — ты что думаешь, если ты высоко сидишь, с большими людьми из одной лохани жрешь, так тебе бог две жизни намерил? Смотри, как бы не случилось беды какой.
— Слушай, если ты мне еще раз вздумаешь угрожать, я тебя, падло, в порошок сотру!
— Не сотрешь, Вова. Понтоваться ты умеешь конкретно, сказочник хренов, а на большее тебя не хватает. Да только никто за тебя слово держать не станет, когда выяснится, что ты за бабки народ с нар вытаскиваешь. Самому придется отвечать. Ты усвоил? — Смольный не стал дожидаться ответа. По тяжелому дыханию Козельцева он понял, что тот растерялся. — Теперь слушай внимательно. Насчет огольца базара нет. Лопухнулись мои пацаны. Да и младшенький, тварь хитрая, разыграл все ловко. Короче, сделаем так. Пусть он выходит. Ты тяни с него свои бабки. Время и место стрелки сообщишь мне заранее. Я подошлю людей. Ты берешь лаве и отваливаешь. А мои пацаны наготове будут и на стоянке его зацепят. Понял? И не дай божок тебе меня кинуть, Вова. Я тебя из-под земли достану, клянусь.
