— Нет, Бад, это не то. Ты о волнении во время дежурства. Об этом же говорят и психоаналитики. Но у меня другое, что-то более глубокое.
— Наверное, это так, раз ты говоришь, Тед. Но в нашем деле каждый ощущает на шее удавку.
— Около года назад я получил по радио позывные десять-семьдесят, радар подал сигнал, что на дороге что-то произошло. Около Новы — это в двадцати милях от Оклахома-Сити. Было около трех часов утра. Вокруг ни одной живой души. До самого горизонта ни одного огонька. Я связался с диспетчером и выяснил, что на дороге убит человек. При нем не обнаружили никаких документов. И я, сам не знаю почему, испугался. Я вспомнил, что несколько лет назад в этом месте был убит полицейский, парень был, кажется, из Мэриленда. Он получил пулю в голову, и этого оказалось достаточно.
— Я помню этот случай, Тед. Я был на его похоронах.
— Тем не менее я увидел машину и остановил ее... В ней было четверо черных. В машине, можно сказать, просто воняло наркотиками. Они сидели в кепочках, в поношенных костюмах. За душой у них точно что-то было, они неплохо развлеклись в ту ночь, это точно, мне надо было сообщить всем постам не сходя с места. Я потребовал у водителя права, и он их достал. Я кожей почувствовал, как в меня впились восемь глаз. И я посмотрел на них. Они тоже внимательно уставились на меня, дымя мне в лицо травкой. Я стоял перед ними один-одинешенек, и я подумал, что мне пришел конец. Я знал, что они уже передернули затворы в своих пушках. А теперь просто выжидали, глядяна меня, когда я спровоцирую их. Вот тогда я заметил первую пушку. Это была АР-15, такая же, как у меня, только с укороченным стволом. С заднего сиденья высунулся еще один. У него был долбанный «узи»! На заднем сиденье сидел еще один тип и нянчил в руках что-то, я даже не знаю, как называется эта штука! Это было что-то странное с лазерным прицелом, патроны были размером с банан. И вот перед ними я со своим жалким шестизарядным «Смитом». Черт возьми, Бад, мой отец воевал во Вьетнаме, его отец воевал в Корее и с немцами во Второй мировой войне. По мужской линии Пепперы всегда служили в армии и неплохо служили. Но мне в тот момент стало так плохо, что я чуть не упал в обморок. У меня нет мужества.
— Тед...
— Так вот, я вернул ему права. Извинился, что остановил их. И, стоя на дороге, спокойно наблюдал, как они уезжают. Они смеялись. Я слышал их хохот, пока они отъезжали. Я вернулся в джип. Я плакал. Я сидел в машине и плакал.
Тед сидел рядом с ним, лицо его выглядело каким-то помятым, в глазах была пустота. Он позволил этому чувству съесть себя заживо.
— Тед, брось, ты очень хороший молодой полицейский, — сказал наконец Бад. — Тебе должно быть стыдно, что ты так переживаешь по этому поводу. Иногда приходится и отступить. Эти мальчики просто застали тебя врасплох. Да и был ли смысл дать им себя убить без всякой пользы для дела? Может, они уже давно перестреляли друг друга сами. Надо примириться с тем, что уже случилось, и дать себе клятву, что впредь будешь вести себя безупречно, чтобы не пришлось пасовать перед этой мразью, вот и весь фокус.
— Бад, тебе когда-нибудь приходилось ошибаться? Ты когда-нибудь чувствуешь себя виноватым? Думаю, что нет. Ты естественный тип человека, который проходит по жизни, не копаясь в своих чувствах. Боже, как бы я хотел быть похожим на тебя! Иногда мне кажется, что Холли хочет, чтоб я был таким, как ты. Твое имя она вспоминает постоянно: Бад то, Бад это. И иногда за это я тебя ненавижу.
— Тед, я...
— Какого черта, Бад. Это же не твоя вина. Хотя в какой-то степени ты виноват. Просто у тебя есть мужество, которого нет у меня.
— Слушай, Тед, правда состоит в том, что в своей жизни я не совершил ни одного по-настоящему мужественного поступка. Я не представляю себе, как поведу себя под пулями, и я надеюсь, что мне никогда не представится случай узнать это на практике. Это единственная вещь во мне, которой ты не знал, — сказал Бад.
— Всем постам и подразделениям! Всем патрулям! — заработала междугородная сеть Моторола.
Оба полицейских прислушались.
OSBI только сейчас удалось обнаружить фургон, угнанный бежавшими из мест заключения братьями Пай и Пидом. Он был найден на стоянке фирмы «Гостиничная пекарня». Фирма находится в Аде, где они оставались незамеченными в течение тридцати шести часов.
— Черт возьми, — выругался Бад.
В кузове фургона найден труп. Он идентифицирован. Это Уиллард Джонс, двадцати четырех лет, проживавший в Аде. Мы полагаем, что надо искать «додж» синего цвета под номером: Лима — Икс-рей — Папа — пять — девятка — семь, — проговорил диспетчер.
— Черт возьми, — повторил Бад, — ну и хитрая же бестия этот Лэймар. Единственное место, где никто не стал искать фургон, — это его законная стоянка на родной фирме. Ну и молодец. Теперь-то уж он точно вырвался из нашего кольца. И никто ни черта не знает, куда он отправился.
Бада пробила дрожь.
Лэймар оказался умнее и оставил его в дураках. Это была отвратительная новость.
— Черт, — выругался Тед, — хорошо, что ты заставил меня надеть этот долбанный жилет.
Ричард знал, что он незаурядная личность. Он читал за троих. В школе он все время учился в классах для одаренных детей, получая там высшие баллы за успехи в успеваемости. Преподаватели, оценивавшие индекс его умственных способностей, открывали от удивления глаза. У него был редкостный талант: потрясающий, живой, почти сверхъестественный. Он был необычным ребенком, тонко чувствующим мальчиком, который производил неизгладимое впечатление на всех, кто с ним сталкивался.
Но, как оказалось, по-настоящему незаурядной личностью был Лэймар.
Оставьте Ричарда одного на улице. Его убьют. Посадите Ричарда в тюрьму — его убьют и там. Он не выжил бы ни в России, ни в древнем Риме, ни на Марсе, ни в экипаже военного корабля. А вот Лэймар — нет. Лэймар совершенно спокойно выжил бы во всех этих местах, он процветал и в тюрьме, зная, как это делается. Лэймар всегда знает все. Он всегда все продумывает и вычисляет. Дайте ему любую проблему, и он решит ее, правда, он решит ее не так, как решило бы большинство нормальных людей: он расправится с проблемой таи, что выгода достанется ему, а издержки — вам. Таков его моральный закон, и, раз приняв его, он не испытывал по этому поводу ни угрызений совести, ни сомнений. Он придерживался этого закона со страстью и прямолинейной убежденностью. Как это у Йитса? «Зло всегда исполнено страстного напряжения»? Да, именно так. В этом суть Лэймара. Коварного гения беспорядка, принца хаоса.
Эти мысли проносились в очень занятом разными мыслями мозгу Ричарда, пока он вел синий старенький «додж» Уилларда Джонса со всей троицей на борту к Ратлифф-Сити, где со своим семейством проживал мистер Билл Степфорд-старший, имеющий оружие, которое им следовало изъять у него любыми мыслимыми способами. Об этой части их экспедиции Ричард старался не думать. Эти несчастные люди были обречены на смерть. Ураган Лэймар с помощником — страшным циклоном — Оделлом ворвется в их мирное жилище и сметет их с лица земли. Они сейчас сидели в своем фермерском доме, смотрели телевизор, пили персиковый «коблер», обсуждали наступающий охотничий сезон и судачили по поводу того, когда же наконец Оклахома добьется для себя права устраивать престижные спортивные соревнования. Они воевали в войнах и платили налоги, они в течение больше шестидесяти лет возносили молитвы, любили друг друга и землю, которая кормила их. Но эти люди уже могли считать себя мертвыми, ибо им оставалось жить считанные часы. Его величество экзистенциализм подавлял Ричарда своим роковым могуществом.
В задней части машины спали Лэймар и Оделл. Он слышал их дыхание — прерывистую рапсодию их храпа, иногда храп прерывался рыганием, временами братья пускали зловонные ветры (Оделл занимался этим, когда спал и когда бодрствовал, при этом он блаженно улыбался и говорил: «Оделл сделал вонялку».). Присутствие братьев вызывало не только ужас, они потрясали своей убогостью и банальностью. Они были настолько незрелыми, алчными, необразованными и жестокими, что, казалось, никакое сознание не препятствует громкому голосу их фрейдовского ид[10]. Ричард выглянул в окно — кругом простирались бесконечные люцерновые поля Оклахомы. Сидение в злополучном фургоне было наконец позади. Он подавил рыдание и посмотрел в небо, усеянное звездами.
Ричард думал: я смогу сделать это. Я могу свернуть с дороги, бросить машину и бежать прочь. Со временем меня найдут полицейские. Я все им объясню. Объясню все: я скажу, что ни в чем не виноват, что меня заставили бежать силой. Ведь так на самом деле и произошло. У меня просто не было выбора.
Но Ричард знал, что это пустые иллюзии. Он имел не больше возможности бежать от Лэймара, чем в открытом столкновении положить его на землю лицом вниз и убить. Лэймар был вездесущ. Он догонит его и сломает ему шею своими здоровенными руками, бесстрастно глядя на него своими лишенными всякого выражения чарующими глазами, а когда Ричард будет умирать от удушья и позвонки проткнут его легкие, Лэймар будет, смеясь, насиловать его. Именно так покинет Ричард этот мир, если вздумает бежать.
