Нервно подергивая глазом, Семен Семенович взглянул Китайцу в лицо.
– Погодите, – замер он, – вы же сегодня были у меня на приеме. Ваша жена… А-а-а, – боязливо-обрадованно протянул он, – вы, наверное, недовольны результатом консультации. Так я вам ничего не гарантировал. Может получиться, а может и нет. Психика – очень тонкая штука, не многие в ней разбираются, – как помешанный бормотал он. – К каждому нужен особый подход. Хотите, я верну вам деньги? – бросил Семен Семенович короткий взгляд на Китайца и торопливо полез в карман пиджака.
Достав оттуда толстый бумажник, он протянул Танину две стодолларовые купюры. – Вот ваши деньги, и больше не появляйтесь у меня. Прощайте.
– Я бы с удовольствием исчез из вашей жизни. – Китаец спрятал деньги в нагрудный карман пиджака. – Только у меня есть одна маленькая слабость, – он пристально посмотрел на Бурлакова, – по роду своей деятельности я очень любопытный.
– Ничего не хочу слышать, – Семен Семенович замахал на него руками, – проваливайте отсюда. Это частное владение.
– Ваше? – невозмутимо глядя на дергающегося словно в пляске святого Витта Бурлакова, спросил Танин.
– Мое, – неуверенно произнес Бурлаков.
– А что у вас в той комнате, могу я узнать? – Китаец кивнул на открытую дверь.
– Нет, не можете, – истошно заорал Бурлаков. – Вон отсюда!
– Хорошо. – Китаец сделал вид, что уходит, потом резко развернулся и прошел в комнату, из которой недавно выскочил Семен Семенович.
– Не сметь! – Бурлаков с несоответствующей его комплекции прытью бросился на Китайца, пытаясь остановить его.
Но тот уже был у двери. Бурлаков подскочил сзади, обхватил руками Танина за шею и повис на нем.
– Назад, сволочь! – глухо, с присвистом крикнул он.
Чуть развернувшись в его мощных объятиях, Китаец вполсилы ткнул Бурлакова локтем в ребра. Тот охнул, разжал руки и медленно осел на пол.
– Я хотел по-хорошему, – пожал плечами Танин и вошел в комнату.
Собственно, он и предполагал, что увидит что-то в этом роде. На кровати, стоявшей в дальнем углу небольшой комнаты, лежало одеяло, под которым угадывались очертания человеческого тела, накрытого с головой. В том месте, где у человека находится грудная клетка, прямо из одеяла торчала рукоятка ножа.
Китаец подошел к кровати и поднял край одеяла. Молодой человек с тонкой полоской темных усов скорее всего так и умер во сне, не узнав, что его час пробил. Танин закрыл парню лицо и через одеяло потрогал его за ноги. Уже наступило трупное окоченение, так что смерть настигла несчастного не позже двух-трех часов ночи.
«Интересно, что здесь делал Бурлаков? – подумал Танин. – По тому как тот вел себя, было непохоже, что он знал о смерти парня. А что он сказал, когда вышел из комнаты? "Боже мой, что я наделал?" Получается, что он убил парня и явился для того, чтобы избавиться от тела. Но сейчас было не самое лучшее время для такого ответственного мероприятия.
Китаец медленно вышел из комнаты, надеясь подробно расспросить Бурлакова о том, что он здесь делал, но Семена Семеновича в гостиной не было.
«Вот тебе на! Шустрый психоаналитик!» – Китаец собрался рвануть к выходу, но услышал звук открываемого окна в соседней комнате. Он бросился туда и успел ухватить перевалившегося через подоконник Семена Семеновича за поясной ремень.
– Куда же вы, доктор? – Китаец не без труда втащил Бурлакова в комнату. – Нам еще нужно о многом с вами поговорить.
– Не о чем нам разговаривать, – Семен Семенович нервно дернулся, освобождаясь из цепких рук Китайца.
– Тогда будете объясняться с милицией. – Танин ловким движением вытащил наручники и защелкнул один «браслет» на запястье Бурлакова.
– Что вы делаете?! – попытался тот вырваться. – Оставьте меня в покое!
– Сейчас оставлю. – Китаец зацепил второй «браслет» за перекладину кровати, стоявшей неподалеку, и направился к выходу.
– Вы куда?! – испуганно крикнул Бурлаков ему вдогонку. – Освободите меня немедленно!
– Придется вызвать милицию, – вздохнул Китаец, останавливаясь. – Нужно доехать до телефонного аппарата.
– Нет, не надо милицию, – Семен Семенович загромыхал наручниками о железо кровати. – Что вы от меня хотите?
– Ответьте мне на несколько вопросов. – Танин подошел к Бурлакову и сел на кровать. Пружины печально скрипнули.
– Кто вы? – Бурлаков опустился на пол рядом с кроватью.
– Давайте договоримся, Семен Семенович, вопросы задаю я, – Китаец достал сигареты и закурил. – А впрочем, я сыщик, ищу убийцу Ильи Васильевича Крупенкова. Надеюсь, вы его помните?
– Я его не убивал, – резко бросил Бурлаков.
– Ага, не убивали, но знаете, что он мертв. Откуда?
– Вы сами только что это сказали.
– Значит, для вас это новость?
– Конечно.
– Но вы почему-то не удивились, что он умер. – Танин выпустил струйку сизого дыма.
– Я удивился, я очень удивлен, отпустите меня, пожалуйста.
– Парень с ножом в груди, там на кровати, – Китаец показал на стену, за которой лежал труп. – Его вы, конечно, тоже не убивали?
– Зачем мне нужно убивать своего племянника? – издал дикий возглас Бурлаков. – Я просто зашел к нему в гости, – подавленно пробубнил он.
– Это ваш племянник?
– Да, – кивнул Бурлаков, – Коля Гудков – сын моей сестры.
– Я слышал, как вы сказали: «Что же я наделал!» Чем были вызваны сии покаянные слова? – Танин вперил в Бурлакова колючий, недоверчивый взгляд.
– Ничего такого я не говорил! – возроптал Бурлаков.
– Хотите сказать, что я созрел для вашей клиники, – язвительно усмехнулся Китаец, – у меня галлюцинации?
Танин откровенно издевался над доктором.
– Какое вы имеете право! – возмутился Семен Семенович. – Где ваша жена?
– Похоже, вы здорово струхнули, если спрашиваете меня о вещах, которые вас не касаются, – с едкой иронией процедил Китаец, оглядывая комнату. – Ну так как, будете говорить или мне вызвать оперативников? Горячие парни… – с наигранным сочувствием помотал он головой, – они любят такие истории. Им будет чем позабавиться… Не часто им попадаются шельмоватые психоаналитики, убивающие собственных племянников.
Китаец вонзил в Бурлакова ледяной взгляд.
– Я не убивал! – завопил тот.
– А вот это еще нужно доказать. Мы не в Америке, Семен Семенович. Это там существует такое понятие, как презумпция невиновности. А у нас если и существует презумпция, то, скорее всего, – виновности. Вы – солидный человек, занимающийся любимым ремеслом, преуспевающий психоаналитик, смелый новатор, – с издевкой улыбнулся Китаец, – а маринуете нас обоих. У меня тоже есть любимая профессия, и я тоже человек амбициозный… умеющий ценить время… Не тяните. Я – не самаритянин, а вы, при всей вашей гнусноватой натуре, не классический злодей. Так что не ставьте себя в смешное положение, заканчивайте ломать комедию. Я ценю искренность и готовность сотрудничать. Итак, что вы «наделали»?
– Вы – не духовник! – взъерепенился Семен Семенович.
– Я не призываю вас к исповеди, – меланхолично улыбнулся Китаец, – я предлагаю вам сделку. Вы мне рассказываете все как есть, а я отпускаю вас на все четыре стороны.
– Хорошо, – с усилием сглотнул слюну Бурлаков, – я расскажу. Коля частенько закладывал. Это стало его… -…неврозом? – усмехнулся Китаец.
– Что-то вроде этого, – энергично замотал головой Бурлаков, – он все чаще напивался до беспамятства. Когда была жива Тая, моя сестра, она держала Кольку в руках. Но уже два года как она умерла, и парень словно с цепи сорвался. Поначалу он говорил, что из-за матери переживает, а я ему верил – родня все-таки. Время шло, а он все больше опускался. Тогда я посоветовался с женой и мы его взяли к себе.
– Он вроде не маленький… – Китаец недоверчиво посмотрел на Семена Семеновича.
– Я долго беседовал с Колей. Не буду хвастать, но я всегда имел на Николая влияние, ведь в нашей семье я один получил высшее образование и сумел выбиться в люди: заработал на квартиру, на машину, на дачу, на образование детям…
– Благодаря внедрению ваших оригинальных методик? – Китаец бросил на Семена Семеновича насмешливый взгляд.
– Колька сильно изменился. Он перестал пить, взялся за ум. Моя жена самоотверженно, да-да, не побоюсь этого слова, ухаживала за ним. Когда Коле нужно было поразвлечься с особами противоположного пола, – намекающе кашлянул Бурлаков, – он, разумеется, приходил сюда. Но возвращался всегда к нам. Мы с ним долго и плодотворно беседовали… – Семен Семенович скроил скорбную мину. – А тут Катя сказала мне, что он начал приставать к ней, что стоит мне – на работу, он клеится к ней. Я не то чтобы пренебрег этой информацией, а просто подумал, что жена преувеличивает. Она славится этим – ей кажется, что она постоянно привлекает усиленное мужское внимание, и стоит какому-нибудь мужчине чуть более внимательно, чем положено, посмотреть на нее, как она из этого делает вывод, что он вожделеет к ней. Жена у меня не работает, сидит дома… Короче говоря, я отшутился. Но прошло еще несколько дней, и она снова завела разговор на эту тему. Она сказала, что Колька в пылу пригрозил, что приведет своих дружков и они мою Катю пустят по кругу. Вы представляете! – Бурлаков взглядом призвал Китайца к возмущению подобной аморальностью и вероломством неблагодарного племянника, но Танин остался глух к этому призыву.
