От автомата разило порохом, отчего в носоглотке стало невыносимо кисло.
– Не знаю… Просто понял, что лев рядом, – честно признался Абу Рахим.
Отец широко и понимающе улыбнулся. На своем веку он встречал куда более удивительные вещи.
– Настоящим охотником растешь, Абу! Так что береги в себе это чувство.
Слова, сказанные отцом, Абу Рахим не позабыл. Даже переселившись в Лондон, он не спешил истреблять в себе инстинкт охотника. По существу, город представлял собой те же самые джунгли, в которых, кроме львов – финансовых магнатов и глав крупных концернов, – проживало зверье помельче, но столь же беспощадное и коварное. Это на первый взгляд может показаться, что все касты и сословия в городе перепутаны, в действительности в нем все четко упорядочено и отлажено, каждый знает свое место. И попробуй перебежать дорогу кому-то сильному. Порвут!
Так что инстинкт охотника в Лондоне только усилился, сделав его еще сильнее. И вот сейчас Абу Рахим почувствовал, что находится в опасности. После того таинственного звонка он сознательно решил проехаться в метро, что случалось крайне редко, и, оказавшись под землей, он снова ощутил на своем затылке горячее дыхание хищного и опасного зверя. Но всякий раз, когда он поворачивался, то натыкался на безмятежно скучающие лица, среди которых невозможно было заподозрить врага.
На следующий день Абу Рахим снова почувствовал за собой слежку. Худенький паренек в неброском костюме держался на предельном расстоянии, но Абу Рахиму удалось выявить его в первую же минуту, как только он вышел из подъезда. Для человека, чьи предки многие тысячи лет выживали среди диких животных, это не составляло большого труда.
А уже к вечеру он принял решение…
Крис уже вышла из ванной – распаренная, свежая, еще более красивая и желанная. Лицо миловидное и спокойное: ничто в ее внешности не свидетельствовало о недавнем совокуплении. На первый взгляд Крис являла собой воплощение добродетели и целомудрия.
Как знать, может быть, так оно и есть в действительности.
– Ты как-то странно смотришь на меня сегодня, – сказала девушка, причесываясь у зеркала.
– Я на тебя смотрю глазами любящего мужчины; впрочем, как и всегда, Крис.
– Хм… Это, конечно, приятно слышать, но все-таки ты сегодня немного какой-то другой.
– Какой же?
– Задумчивый, что ли. Кстати, как там наши дела с этой русской девушкой? – повернулась Крис, окинув его жгучим взглядом.
Потребовалось некоторое усилие, чтобы не отвернуться.
– Я выполнил твою просьбу, Крис. Сейчас эта девушка находится в гостях у моих… друзей.
– Что ж, хорошо. А как ее отец?
– Он скоро должен подъехать в Лондон для переговоров со мной. Что-то мне подсказывает, что этот разговор будет не из легких.
Приготовления были закончены. Крис всегда предпочитала все самое обтягивающее, так что через тонкую растягивающуюся ткань призывно выпирали все имеющиеся у нее овалы. И надо признать, смотрелись они весьма впечатляюще.
Крутанувшись на каблуках, девушка повернулась к нему. Высокая, едва ли не с него ростом, она была вызывающе красива.
– У тебя большой опыт, надеюсь, что все получится. А теперь мне надо идти… И не провожай меня, я доберусь сама.
Спорить с ней было бессмысленно. Но где-то в глубине души он даже был рад такому решению – просто захотелось побыть одному.
Дверь захлопнулась.
С уходом Крис квартира стала другой. Не то чтобы стала выглядеть иначе, просто как-то опустела, сделавшись при этом не такой комфортной, как минуту назад. Вот что значит присутствие любимой женщины. Оставался, правда, пьянящий запах ее духов, но он не в счет. Пройдет каких-то пятнадцать минут, пропадет и он. Правда, наличествовал еще бокал, из которого она пила свой любимый мартини.
Абу Рахим прошел на кухню. Бокал с мартини был почти нетронут. Девушка отпила только немного, тонкое стекло с алмазной гравировкой было испачкано бледно-розовой губной помадой под цвет ее десен, столь же сладкой, как и сама девушка.
Подняв бокал, он вдохнул запах напитка, словно бы вместе с ним хотел насладиться запахом любимой женщины, а потом выпил все до капли. После чего, не споласкивая, поставил бокал в сервант. Если ему захочется выпить вина, он будет пить именно из этого бокала.
Телефонный звонок вывел его из задумчивости. Глянув на экран телефона, Абу Рахим невольно хмыкнул. Нажав на кнопку приема, ответил:
– Слушаю тебя, Юсуф.
– Мне бы хотелось для начала выслушать тебя, Рахим.
Речь Юсуфа была размеренной, со слегка растянутыми интонациями в конце слов. Такое с ним случалось всегда, когда он бывал раздражен или крайне напряжен. У других тревога проявляется в повышенном голосе, зачастую срывающемся на крик, Юсуф Ахмед же, напротив, был размерен и нетороплив, будто в него вселилась «бацилла заторможенности». Слушая его на расстоянии тысячи километров, начинало невольно казаться, что в этот самый момент он просто клюет носом, засыпает. В действительности же он был собран, сосредоточен и расчетлив. Замедленные интонации могли сбить с толку кого угодно, но только не Абу Рахима – как-никак знакомы не один год.
Чувство неудовольствия буквально пробивалось через телефонные мембраны.
– Ты напрасно нервничаешь, Юсуф. Все идет свои чередом, и скоро ты станешь богаче еще на пять миллионов долларов.
– Хотелось бы верить.
– Верь мне!
– Я к тому, что мои гости проявляют некоторое нетерпение…
– Мне понятно их желание. Передай им, что в ближайшее время начнутся переговоры, и они вернутся домой.
– Я тебя понял. Надеюсь, что мои переживания не обоснованны.
Абу Рахим отключил телефон. Странное дело, но Юсуф Ахмед испытывал точно такую же тревогу, как и он сам. На ровном месте беспокойство не появляется, для этого у него должны быть подходящие основания. А потом эти странные звонки в офис, непонятная слежка…
Следовало оборвать все концы, которые хоть как-то вели к его офису.
Подняв трубку, Абу Рахим набрал московский номер.
– Мухаджир? – спросил он.
– Да, брат, это я, – отозвался тот.
О том, что их разговор может быть подслушан, он не волновался: линия была снабжена сильнейшим энергетическим сокрытием и помехами. Так что если кто-то захочет подключиться к телефонному кабелю, то услышит только досаждающий треск и попискивание.
– У меня к тебе просьба.
– Все, что угодно, брат.
– У меня дурное предчувствие…
– Оно не рождается на пустом месте; говори все, что от меня требуется. Сделаю, если это в моих силах!
– Есть ли трудности с отправкой последней партии оружия?
– Трудностей не вижу. Я создал несколько фирм-однодневок. Через них проходят оружие и деньги. Не беспокойся, брат, никто ничего не узнает. Фирмы мы уже закрыли. Вряд ли кто сумеет докопаться.
Облегчения не наступило.
– Ты забываешь, что остались еще люди, стоявшие во главе этих фирм. Это самое уязвимое наше место. На них могут выйти федералы, и тогда они узнают, по каким каналам доставлено оружие в Сомали. Наша борьба под угрозой, брат. Ты должен это понимать.
– Я все понял, брат, проблема будет решена в ближайшие часы.
Отключив телефон, Абу Рахим плюхнулся на диван, ощутив упадок сил. Желанное облегчение не пришло. Некоторое время он сидел неподвижно, собираясь с мыслями. Может, он зря драматизирует ситуацию, ведь в действительности ничего не случилось.
Самое время, чтобы взбодриться; может, тогда мир обретет должные краски. Абу Рахим подошел к бару и достал белый мартини, затем взял бокал, из которого совсем недавно пила Крис, и наполнил его до самых краев.
Повертел в руках бокал: где же след губной помады? Обнаружил узенький розовый ободок, будто накрашенный, и, приложившись к нему губами, выпил вино до последней капли.
Его невольно передернуло: как же она пьет такую приторную гадость! Впрочем, у женщин свои пристрастия.
Весь следующий день Земфира оставалась под впечатлением от встречи с Тимофеем.
Распрощавшись с ним, девушка зашагала к автобусной остановке. На душе было прескверно. Парень понравился ей сразу. А как искрились его глаза в те минуты, когда он на нее смотрел! Непосредственный, жизнерадостный, он как-то очень легко сумел расположить ее к себе, хотя не прикладывал для этого особенных усилий.
С ним не хотелось расставаться, и когда она пошла в свою сторону, то ощутила нешуточную грусть. Успокаивало то, что она написала ему в блокнот свой адрес, и очень хотелось верить, что Тимофей зайдет к ней в ближайшие выходные. Почему же все время так несправедливо получается: стоит только повстречать хорошего человека, как тут же приходится с ним расставаться?
Прежде не ведавшая никаких сомнений, Земфира вдруг поняла, что стала сомневаться в правоте прежних понятий. Ей требовался человек, который сумел бы залатать возникшую трещину и вернуть ей утраченный покой.
