– Доброе. А ты что, вообще не спишь?
– Ну что вы. Человек не может без сна, только режим у меня немного другой, чем, скажем, у вас.
– Геннадий Андреевич, как понимаю, еще в постели?
– Нет. Он на пробежке.
– Пробежке? – удивился Бабичев.
– Вы удивлены? Геннадий Андреевич старается вести здоровый образ жизни.
– Ты смотри! Молодец. Даже после всего, что произошло?.. А у меня, как с утра начнется...
Договорить ему не удалось. В холл вошел вспотевший Король и с ним двое таких же разгоряченных телохранителей.
– Проснулся, служитель закона? Зарядочкой не балуешься?
– Когда?
– Для этого, Коля, время всегда надо находить. В этом – залог здоровья. А его, как знаешь, ни за какие деньги не купишь.
– Все это правильно, но, увы... Я хотел спросить, Геннадий Андреевич... насчет акции... сообщений не поступало?
– Пока рано. Связь в 8.00. А ты никак волнуешься? Жалеешь дружка детства?
– Нет. Не то. Ну вы сами понимаете...
– Иди, Коля, прогуляйся в парке до завтрака, успокойся. Иди, дорогой.
Бабичев вышел. Действительно он нервничал, пытался выглядеть спокойным – не получалось. Утренняя прогулка пошла ему на пользу. Николай сумел взять себя в руки.
Около восьми в столовой собрались: хозяин дома, его помощник и Бабичев. Перед Королем лежал сотовый телефон. Мобильник Бабичева находился у того в боковом кармане.
8.00 – связь молчит.
8.10 – молчит.
8.15 – звонок. Но на телефон Бабичева. Тот вздрогнул и достал трубку. Включил связь и тут же изменился в лице – он пытался как можно лучше сыграть отведенную ему роль.
– Володя? – Боб посмотрел на напрягшееся лицо Короля и прошептал, закрыв динамик телефона: – Леший!
Бабичев продолжил разговор:
– Ничего не случилось. Остановился на ночь у друга. Ты-то как? Нормально? Изменений в обстановке никаких? Нет? Ты все время был на кордоне? Да? Что? Почему?.. Хорошо. Ты дождись меня, я заеду к тебе. Пока...
Подполковник выключил телефон, осторожно, словно гранату, положил на стол и растерянно поднял глаза на шефа.
Тот тихо спросил:
– Что это значит, Коля?
– Вы у меня спрашиваете, Геннадий Андреевич?
– Нет. У себя. Чтовсе это значит? Почему твой Леший жив? И где мои люди? Почему молчат?
– Судя по голосу, Леший спокоен, говорит, что изменений за ночь не произошло... Значит... они не встретились? Ваши люди и Леший?
– Этого не может быть! Исключено. У моих людей был приказ найти Лешего, где бы он ни был, и уничтожить его. Они не могли не выполнить приказа.
– Но вы убедились, что Леший жив?
– А если с тобой говорил не Леший?
– А кто же?
– Откуда я знаю? Но не твой друг.
– Я узнал голос.
– Подделать голос – не проблема.
– Но почему тогда не докладывают ваши люди? Где они?
Этот вопрос заставил Короля задуматься. Действительно, почему о результате акции не доложили Фома с Серьгой? Неужели?.. – пришла вдруг страшная мысль.
Бабичев догадался, что хочет сказать шеф, но молчал, дав тому самому выложить весьма вероятное предположение.
– Неужели Леший переиграл ребят? Но как?.. Или враг был предупрежден?
– Кем, Геннадий Андреевич? – спросил Боб.
– Кем? Тобой! Отсюда, по сотовому. Или ты открылся ему раньше?
– Геннадий Андреевич, – набычился Бабичев, – я понимаю ваше состояние, но разве я похож на человека, своей рукой подписывающего собственный смертный приговор? Я доверился Лешему? Для чего? Чтобы потерять жизнь? Вы извините, но все же иногда думайте, прежде чем обвинять в чем-то.
– Простите меня, господа, что вмешиваюсь, – включился в разговор Эдик, – но позвольте высказать свое мнение?
– Говори, – разрешил Король.
– Вам не кажется, уважаемые, что этот загадочный Леший переиграл не только Фому с Серьгой? Он обвел вокруг пальца всех, включая и вас, Геннадий Андреевич. Даже не подозревая о вашем существовании.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я тут поинтересовался этим Лешим. Через своих товарищей в городе. И вот что выяснил. Майор Лешин Владимир Алексеевич, кроме того, что сообщили вы, уважаемый господин подполковник, на протяжении долгого времени служил в подразделениях особого назначения и прошел многие «горячие точки». Награжден орденами и медалями. Отличный специалист по ведению разведывательно-диверсионной деятельности в условиях лесистой местности. За свою последнюю акцию, между прочим, он представлен к званию Героя России.
– Вот как? – Король внимательно посмотрел на Бабичева. – Почему же ты, близкий друг Лешего, не знаешь ни о чем подобном?
– Я удивлен не меньше вашего, Геннадий Андреевич. То, что сказал Эдик, для меня новость. Почему Леший не поведал мне обо всем?.. Не знаю. Больше мне нечего сказать по этому поводу.
– Ну, Бабичев... – Король покачал головой, выражая крайнюю степень неудовольствия.
– Извините еще раз, господа. Разрешите продолжить? – вновь включился в разговор Эдик.
– Да, да, Эдуард, продолжай.
– Давайте исходить из того, что Леший спецназовец очень высокого уровня. И как раз в той области, о которой я уже говорил. Он прибывает на кордон и становится случайным свидетелем трагедии на реке. Считая Николая Викторовича своим другом и учитывая его служебное положение, естественно, докладывает последнему о происшествии. И вот где-то на этом этапе вы, господин подполковник, невольно даете Лешему повод усомниться в искренности вашего поведения. Потому-то он полностью и не раскрывается вам. Уж что он мог усмотреть фальшивого, не знаю, но усмотрел. Возвращаясь домой, он просчитывает все варианты того, что может произойти дальше. Среди них и тот, что его друг, то есть вы, Николай Викторович, может быть как-то связан с бойней на реке. В голове Лешего это один из многих вариантов и не обязательно основной. Далеко не обязательно. Но он просчитывает и его. И делает вывод, что в этом случае он, Леший, становится нежелательной фигурой в чьей-то крупной игре. Считая другие варианты менее ему угрожающими, он, как человек осторожный и опытный, принимает к действию вариант предательства Бабичева. Ради бога, не обижайтесь, Николай Викторович. Что делает Леший, понимая, что его могут убрать? И убрать в самые короткие сроки? Он решает из жертвы стать охотником. И, как это ни прискорбно, это ему удается, и все его предположения оказываются верными. Леший попадает в самую точку. Он уходит из-под удара, уничтожив наших бойцов. Только так я могу объяснить то, что Леший жив, а от наших ребят ни слуху ни духу.
Наступило тягостное молчание, которое прервал Король, задумчиво проговорив:
– Знаете... а я готов согласиться с помощником. По-моему, убедительно. А, Бабичев?
– Я не знаю, каким образом мог заметить что-то неладное в моем поведении Леший. Но если это так, то это грустно. Я не вижу, что следует предпринять в сложившейся обстановке. Коль Владимир такой «профи», то убрать его немедленно мы не сможем, тем более теперь, когда он будет осторожен и скрытен, если не предпримет чего покруче.
В разговор с извинениями вновь вступил Эдик:
– Мне кажется, господа, сейчас нужно думать не о том, как убрать Лешего, а о том, как привлечь его на свою сторону.
Вопросительные взгляды Короля и Бабичева стали реакцией на предложение помощника шефа. Тот между тем продолжал:
– Да, да. Привлечь на свою сторону. Другой вопрос, как это сделать? И на этот счет есть у меня одна задумка.
– Ну давай, давай, не тяни, – поторопил Король.
Эдик многозначительно посмотрел на Короля, перевел взгляд на Бабичева. Босс понял.
– Хотя подожди. Николаю Викторовичу, как мне кажется, пора покинуть нас. Езжай, Бабичев, езжай и узнай, что все-таки происходит на этом чертовом кордоне. О результатах сообщишь. Все! Ступай!
Николай понял, что Король под влиянием помощника не хочет посвящать его в свои ближайшие планы, и поделать ничего не мог. Он вышел из кабинета и стал собираться в дорогу.
После ухода Бабичева Король предложил Эдику говорить. Тот начал:
– Акция, которую я осмелюсь предложить, потребует участия вашей дочери, босс. А также ее друзей и одного нашего бойца, которому предстоит стать жертвой. Его придется убить.
– Моей дочери? Бойца, которого надо будет убить? Ты что, Эдик? В своем уме или спятил?
– Геннадий Андреевич, Соне я отвожу главную роль, не привлекая симпатичной девочки со стороны, что может в ходе акции или после вызвать ненужные нам осложнения. Соня наш козырь, если, конечно, вы примете мой план.
– С ума сойти. Мне кажется, Эдик, ты стал наглеть.
– Хорошо, Геннадий Андреевич, извините меня, дурака. Я молчу.
– Что значит молчу? Сказав «а», говори и «б».
– Суть плана такова.
И Эдик, понизив голос, около пяти минут что-то объяснял Королю. Тот выслушал и неожиданно спросил:
– Тебе не кажется, Эдик, что Бабичев и его таинственный друг могли спеться?
– Несмотря на то, что говорил при Бабичеве, я уверен, что ваше предположение самое верное.
