– Он захлебнулся. Вода обнаружена в легких. Сильные повреждения носят посмертный характер.
– Ничего подозрительного?
– Что вы имеете в виду? – изобразил удивление профессор.
– Двое моих бойцов, что несли службу на левом, восточном фланге зоны ответственности заставы, видели, как перевернулась лодка, и поведение одного из ее пассажиров показалось им крайне необычным.
– Ваши люди видели, как лодка опрокинулась?
– Да.
– Вы сказали, один из пассажиров, значит, в ней был не один человек?
– Двое. Они вышли от афганского берега, шли вдоль него, затем, когда поднялась волна, лодку вытянуло на середину реки, где она и опрокинулась.
– Я так и думал, что это афганец. Это хорошо.
– Что же хорошего?
– Не надо держать труп в морозильнике, дожидаясь, пока его хватятся родственники. Знаете, как неприятна процедура опознания? В случае же с афганцем все упрощается. Мы не обязаны держать тело.
– Значит, его можно похоронить?
– Не просто можно, нужно. Вот только кто возьмется за это? Мне одному не под силу, да и не надо.
– Мы похороним. Не волнуйтесь, я взял с собой двух солдат, вывезем на кладбище и похороним.
– Отлично, капитан!
– Следовательно, я могу забрать труп?
– Конечно.
– Хорошо. Скажите, вы составили заключение о вскрытии?
– Само собой. Без этого нельзя.
– Я могу взглянуть на него?
– Пожалуйста.
Ахмедов передал специальный бланк начальнику заставы, тот внимательно прочитал его и спросил:
– Значит, внутренности, извините, вы уничтожили?
– В городе органы такого трупа были бы переданы в медицинское учебное заведение для студентов, у нас же такого нет, посему они утилизированы.
– Каким образом?
– Сожжены. С составлением акта.
– А что вы скажете на то, что один из пассажиров лодки вел себя необычно?
– Скорее всего, это вызвано страхом. Вероятно, лодка потеряла управление, если ее понесло на середину. В этой ситуации возможны любые реакции людей, оказавшихся в подобном положении.
– Но этот человек мог находиться и под наркотическим опьянением?
– Мог, конечно.
– И вы не обнаружили следов наркотиков?
– Молодой человек, искать в трупе наркотики не мое дело, и мне совершенно безразлично, в каком состоянии был погибший, – вздохнул Ахмедов.
– А если правоохранительные органы потребуют выяснить это?
– Такого на моей практике еще не было. Да и в наших условиях невозможно провести обследование трупа на наличие в его органах наркотика. И с какого бока этим трупом вдруг заинтересуются правоохранительные органы? Или вы полагаете, что придет запрос с афганской стороны?
– Разве это невозможно?
– Очень маловероятно. И потом, откуда знать афганцам, что труп их любителя поплавать по Пянджу во время бури выбросило на наш берег? Утонул и все!
– Наверное, вы правы. Я не из праздного интереса задал эти вопросы. Все же труп обнаружен солдатами моей заставы. О происшествии доложено в штаб, возможно внутреннее расследование.
– Ну тогда не торопитесь хоронить покойного. У меня в морозильнике места свободного много. Труп афганца не помешает.
– Нет, мы его похороним, как этого требуют традиции нашей веры. Просто мне важно было узнать ваше мнение, мнение профессионала.
– Вы его узнали.
– А могу я взять заключение для отчета перед командованием?
– Оригинал – нет, он останется у меня. Копию – пожалуйста.
– Хорошо, меня устроит копия.
– Подождите, если ксерокс еще работает, это не займет много времени.
Ксерокс работал, Ахмедов сделал копию заключения и передал ее капитану.
– Что-нибудь еще, офицер?
– Труп!
– Зовите своих солдат. Саван у вас есть?
– Простыня есть.
Капитан вышел, вернулся с двумя бойцами.
Ахмедов провел их в морозильник, открыл камеру, выкатил каталку с обезображенным трупом.
– Да, видок у него еще тот, и захочешь – не узнаешь, – скривился Эргаш.
– И не таких привозят, правда, последнего, по-моему, года два назад, – ответил патологоанатом.
Капитан кивнул бойцам на труп:
– Забирайте и в багажник. Поместится.
Солдаты подняли труп, вынесли из морозильника. Следом вышли Ахмедов и Эргаш.
– Ну и работа у вас, доктор, – проговорил капитан, – врагу не пожелаешь! Слышал, раньше вы заведовали кафедрой в медицинском университете.
– Заведовал.
– Неужели для ученого не нашлось работы в Душанбе?
– Здесь моя родина, капитан. И здесь мне лучше.
– Ну да, конечно, родина есть родина. Благодарю вас. Значит, то, что осталось после вскрытия, вы уничтожили?
– Да. Копия акта утилизации вам тоже нужна?
– Не знаю, но вы на всякий случай сделайте ее.
– Хорошо. Ваш номер?
– Что?
– По какому номеру вам позвонить? Сообщить, что копия готова?
– Ах да, посещение вашего морозильника немного выбило из строя, записывайте.
– Введу в телефонную книгу.
Эргаш продиктовал номер и сделал копию акта.
– Еще раз благодарю, до свидания.
– Это вам спасибо, избавили меня от ненужного балласта. До свидания.
Профессор проводил отъехавший «УАЗ» взглядом. Прикурил сигарету, подумал: «И чего вдруг такой интерес проявил к трупу начальник заставы? Ну и что, труп вынесло в зоне ответственности заставы. Мало ли что выбросит река на берег? Служебное расследование? Причина? Пограничники не стреляли, не убили нарушителя и даже не пытались перехватить лодку. Нет, капитан, тебе гораздо больше известно об этом трупе, нежели ты хочешь показать. Но что? Вот на этот вопрос однозначно ответить трудно. Может быть, специально пропускали лодку с наркотой, а она возьми и опрокинься? Но и тогда нет повода паниковать. Непонятно. Ну и шайтан с ним! Забрал труп – и то уже хорошо, а то пришлось бы просить людей похоронить тело. А бесплатно это никто не сделает. И все же капитан знает что-то такое, заставляющее его контролировать даже труп».
Ахмедов выбросил сигарету, вернулся в свою комнату-кабинет.
Отъехав от морга, капитан, который сам вел «УАЗ», повернулся к подчиненным-землякам:
– Доедем до штаба отряда, там я останусь, ты, Назир, садись за руль, и поезжайте на кладбище. Там закопаете труп, завернув в простыню. Холм сделать небольшой, ничем его не помечать. После чего к штабу и ждать меня.
Сидевший справа солдат кивнул:
– Сделаем, господин капитан, а как насчет денег?
– Деньги, деньги, деньги, – проворчал Эргаш, – всем нужны деньги.
Он достал из кармана две купюры по сто долларов, передал солдату:
– Держи, поделите поровну, но смотрите, если кто-то увидит у вас баксы, то я первым начну расследование. Как и положено. И тогда, ребята, вам не поздоровится. Хотя зачем расследование? Афганцы иногда постреливают по нашим постам. А может на позицию выйти и снайпер.
– Мы не идиоты, господин капитан, рубить сук, на котором сидим.
– Надеюсь.
– Если кто из начальства отряда спросит, по чьему приказу хоронили труп, на вас сослаться можно?
– Подумал, что спросить, Назир? Кто бы вам, солдатам, отдал труп? И кто бы вас без моего разрешения, да еще на моей машине, выпустил бы с территории заставы? Вы выполняли мой приказ. Это же и дураку понятно. Но все, подъезжаем.
Капитан остановил «УАЗ» у КПП погранотряда.
– Работайте! Подъедете, позвони, Назир, телефон не забыл?
– Никак нет!
– Давайте!
Эргаш вышел из машины и направился к контрольно-пропускному пункту.
Утром этого же дня, приехав на работу, академик Алексеенко набрал номер давнего товарища, соседа по коттеджному поселку, заместителя директора Службы внешней разведки генерал-лейтенанта Каманина.
– Алло, Каманин, – ответил тот.
– Доброе утро, Георгий Алексеевич.
– Петр Григорьевич? Ты? Доброе утро!
– Ты, наверное, как всегда, занят.
– Есть время до селекторного совещания. Ты откуда звонишь?
– Из академии.
– Что-то случилось?
– Разговор к тебе есть, Георгий Алексеевич.
– Видно, что-то серьезное, иначе ты на работу не позвонил бы.
– Срочное и, думаю, заинтересующее тебя. Либо твоих коллег по силовым ведомствам.
– Как понимаю, разговор нетелефонный?
– Лучше поговорить тет-а-тет.
– Так, минуту, посмотрю, что у меня на сегодня.
Каманин раскрыл ежедневник, пробежал по запланированным мероприятиям:
– У меня, Петр Григорьевич, окно с 12.00 до 13.00. Как на это время у тебя?
– Пойдет.
– Где встретимся?
– Лучше в твоем департаменте.
– Хорошо, к двенадцати подъезжай, пропуск я закажу, назови только номер служебной машины.
– Я, Георгий Алексеевич, служебным транспортом не пользуюсь, пока, слава богу, сам справляюсь с вождением.
– Тогда номер своей машины.
Академик назвал марку и номер дорогой представительской машины.
– Неплохо, – проговорил генерал, – хотя сейчас у нас академики получают прилично.
– Ты же знаешь, Георгий, денег много не бывает. Один внук чего стоит. Тянет деньги из деда, как пылесос.
